Копировщикам легко

Немало оригинальных номеров было создано мастерами манежа во время подготовки к 50-летию Советской власти. Мы увидели интересные трюки, своеобразную манеру исполнения.

Но речь сейчас пойдет не об этих номерах, а о явлении совсем-совсем другого порядка. Иной раз узнаешь — выпущен новый номер. Знакомишься с ним и с горечью вспоминается поговорка « миру по нит­ке...». Трюки, характер их исполнения — все заимствовано у  других, дебютанты лишь старательно освоили то, что успешно демонстрируют те или иные мастера цир­ка, что хорошо знакомо зрителю...

Например, заканчивается подготовка номера Хмыровых. Не будем до выпуска номера давать ему общую оценку, но уже сейчас настораживает, что участники его собираются исполнять, хотя и сложные трюки, но не свои: то, что демонстрирует на наклонном канате М. Иванов, что испол­нял на двойной проволоке А. Симадо, и другое, не менее известное. Артисты затратили немало усилий, чтоб освоить чужие трюки, проявили завидную настойчивость, добиваясь утверждения в главке сценария своего номера, во многом по­вторяющего выступления других эквилиб­ристов. А если бы эта энергия была на­правлена на то, чтобы создать подлинно новое, придать номеру действительное своеобразие?! Напомню, что самый стара­тельный копировщик, даже очень хороших образцов, вольно или невольно превра­щает творчество в ремесло.

Другой пример. Номер Н. Столярова особенно привлекателен тем, что завершается оригинальным трюком: артист, на­ходясь в седле высокого моноцикла, носком забрасывает чашечки и блюдца себе на голову, сооружая своеобразную башенку из них. Мне могут возразить, что не Столяров — изобретатель этого трюка. Но он был у нас единственным исполните­лем эффектного трюка, это отличало его от других жонглеров на моноцикле. Но вот молодой артист Я. Польди, выступая с но­мером «Жонглер на моноцикле», завер­шает его тем же забрасыванием чашечек себе на голову. А почему бы ему не поискать что-то другое, свое? Даже взяв принцип известного трюка, хотя бы видо­изменить его, может быть, усложнить или, по крайней мере, заменить предметы, из которых строится  башенка на голове!

Если копируется трюк, то тем самым обкрадывается не только его первый исполнитель, но и зрители, которые у разных артистов видят, по существу, одно и то же. Но почему тогда иные исполнители все же избирают путь копирования? А потому, что такой путь значительно легче. Изобретение нового требует и упорных размышлений, и экспериментирования, и долгих поисков. Причем, поиски могут привести и к неуда­че: репетируешь иногда не один месяц, а потом убеждаешься, что замысел невы­полним или получается неэффектным, включать его в номер не следует. А время и силы уже потрачены. Совсем другое дело, когда берется трюк «проверенный»,  который хорошо принимается зрителями в номере известного мастера арены, — тут вроде бы «ошибки» не будет.

Расскажу к о том, с чем я столкнулся в своей практике. С самого начала мне и моим партнерам хотелось, чтоб наш но­мер был не похож на другие. Мы стара­лись заменить так называемые классиче­ские трюки, исполняемые ранее многими эквилибристами с першами, своими, ори­гинальными. Можно сказать, что еще в стенах училища я начал обдумывать один из наших теперешних трюков, а через год, когда я уже окончил ГУЦЭИ, он опреде­лился. Я решил пройти с першом по ше­сту, балансируемому партнерами. Точный расчет тут должен сочетаться с исключи­тельно четким взаимодействием всех уча­стников номера. В ходе репетиций многое уточнялось, переделывалось, доводилось, как говорят, до кондиции. Удерживая на лбу перш, на вершине которого партнер находится в стойке на голове, я сперва поднимаюсь по наклонному шесту, кото­рый затем мои товарищи переставляют на плечи, а потом, опять-таки по наклонному шесту, я спускаюсь на манеж. Так в нашем номере появилось то, чего зрители не видели прежде у других исполнителей.

Надо ли говорить о том, какое удовлет­ворение испытывали мы все от сознания, что нам, хоть и ценой больших усилий, но все же удалось сделать нечто новое, са­мобытное! И вдруг я узнаю, что от арти­стов   Косоребриковых поступил сценарий их номера, в который включен придуман­ный мною трюк. В главке меня заверили: двух мнений быть не может — сценарий в таком виде не утвердят. И все-таки... Все-таки номер, был выпущен, и Косоребриковы начали демонстрировать этот трюк. Но, может быть, они усложнили его или еще каким-то образом изменили? Ничуть не бывало, лишь несколько упростили испол­нение — и все.

Допустимо ли такое? Дело ведь не только в том, что мне, как и моим партнерам, крайне досадно. Главное заключается в другом, в том, что мог бы появиться но­мер по-настоящему оригинальный, кото­рый ни в чем не повторял бы существую­щие, но не появился. Как хорошо известно, ценность любого произведения искусства в его своеобразии, в том, что оно обога­щает наш ум и фантазию, облагораживает, расширяет представление о том или ином явлении, в цирке — об огромных физиче­ских  и  духовных  возможностях  человека.

К сожалению, существует в нашей сре­де такой взгляд, будто выразительные воз­можности цирка ограничены, а потому-де повторения неизбежны. Отсюда следует, что существование похожих номеров впол­не правомерно. Но сама действительность, само искусство цирка опровергают эту точ­ку зрения. Не раз приходилось слышать сетования, в частности, на однообразие но­меров, в том числе и в моем любимом жанре — «эквилибристы с першами». Но разрешите напомнить, насколько, напри­мер, различаются трюками, да и всем сво­им обликом выступления Фединых, Ан­дроновых, создавших оригинальный аппа­рат, или комический номер В. Карсеева и А. Мареева. Я убежден, в одну програм­му можно было бы смело включить, на­пример, наш номер и Фединых или Ан­дроновых — так они разнятся. Но есть на­столько однотипные номера эквилибри­стов с першами, что их нельзя демонстри­ровать даже в разных программах, сле­дующих одна за другой. И тут уже вина не жанра, а самих исполнителей.

Или вот: поговаривают о трудном поло­жении жонглеров на лошадях, что якобы количество трюков в их жанре крайне ог­раничено. При этом указывают обычно на то, что у всем известного отличного испол­нителя, заслуженного артиста РСФСР Н. Ольховикова есть «двойники», что на его выступления очень похожи номера С. Бегбуди, И. Бараненко. И это верно. Но вот, скажем, Тепловы и В. Викторов тоже жон­глеры на лошадях, но они совершенно свое­образны, никого не повторяют. И тут мы снова убеждаемся — ищущие, талантливые артисты всегда могут создать свое, ориги­нальное в любом жанре.

Хочется вот о чем напомнить: самая до­бросовестная копия теряет обаяние, яр­кость, эмоциональный накал, присущий ори­гиналу. В ней исчезает теплота непосред­ственности, характерные штрихи, которые придают произведению своеобразие. В ко­пии неизбежна печать ремесленничества, рано или поздно появляется в ней сухость, холодность. Вы помните известный трюк Симадо? Артист двигался на двойной про­волоке и балансировал на лбу перш с партнером в копфштейне. Затем, так же удер­живая перш, Симадо ложился и перевора­чивался на 360 градусов, снова поднимался и продолжал движение. Чем же был при­влекателен этот трюк, длившийся более пя­ти минут? Не только тем, что делал артист, а прежде всего тем, как он это делал, с ка­кой выразительностью исполнял трюк. Не­повторимо эмоциональны были каждый жест, каждое движение и даже паузы. Ничего этого не сделает даже опытный чело­век, пытаясь что-либо подобное скопиро­вать.

Можно ли что-то предпринять против ко­пировщиков? Мне кажется, можно. Напри­мер, завести для всех исполнителей творче­ские паспорта. У клоунов они существуют. Хотя такие паспорта полностью не гаранти­руют от похищения чужого репертуара, но все же при наличии паспорта легче поймать копировщика за руку. И в других жанрах должны быть паспорта с описанием не только номера, но и каждого трюка. Тогда есть возможность легко и быстро разо­браться, что тут свое, а что заимствовано. Создал артист новый трюк — его вносят в паспорт. Захотел какой-нибудь неразбор­чивый в средствах исполнитель «обогатить» свой репертуар чужим творчеством — репертуарно-художественный отдел запретит ему вносить в паспорт трюк, принадлежа­щий другому. Это элементарная мера кон­троля, защищающая права ищущих арти­стов, но, на мой взгляд, не единственная. Необходимо создать в нашем коллективе обстановку нетерпимости к подобным беззастенчивым любителям  чужого.

И еще. Нужно поощрять тех, кто ищет. Речь идет о принципах определения ставок, о принципах тарификации. Мне думается, что так называемых персональных ставок достойны лишь те, кто являются новатора­ми в том или ином жанре. Конечно, могут быть и иные соображения, но предлагаемый порядок материального вознаграждения, на мой взгляд, будет способствовать пробуж­дению инициативы. А необходимость в этом есть. Я убедился, что у некоторой части да­же молодых исполнителей есть стремление к спокойной жизни. Долгое время мне при­шлось наблюдать работу молодых силовых акробатов. Внешне будто все обстоит бла­гополучно. У них сложные трюки, но испол­няемые многими другими акробатами, ма­нера держаться на манеже приятная, но... заимствованная у Р. Касеева. Порой даже способные артисты не проявляют желания создать что-то свое, оригинальное, самобытное. А ведь обогащать наше искусство дол­жны мы сами — исполнители. И кому как не молодежи пролегать пути дальнейшего развития жанров, экспериментировать!
 

Л. КОСТЮК, артист

Журнал Советский цирк. Апрель 1968 г.

оставить комментарий