Владимир Кунин: «Цирк – моя первая любовь»

Думаю, Владимира Владимировича Кунина особо представлять не надо. Он широко известен читателям, имеет немало поклонников не только в России, но и далеко за ее пределами. И все же – небольшая биографическая справка.

Родился 19 июня 1927 года в Ленинграде. В мае 1944 года, успев окончить всего восемь классов, он ушел в армию, где прослужил до 1951 года. Как демобилизованный, Кунин без экзаменов поступил в Институт физкультуры имени П.Ф. Лесгафта. 

В 1967 году на экраны страны вышла военная драма Наума Бирмана "Хроника пикирующего бомбардировщика", сценарий к которому, вместе с режиссером фильма, написал Владимир Кунин. Всего же по его сценариям поставлено больше 30 фильмов, в том числе «Клад» Виктора Сергеева, «Ты иногда вспоминай» Павла Чухрая, «Чокнутые» Аллы Суриковой.

Громадную известность принесла Кунину опубликованная в начале 1988 года в журнале «Аврора» повесть «Интердевочка». Вскоре книга вышла отдельным изданием, была опубликована в 23 странах на 17 языках. В 1989 году «Интердевочку» экранизировал режиссер Петр Тодоровский, а главная роль принесла популярность актрисе Елене Яковлевой.

С начала 1990-х годов писатель, по приглашению немецкого издателя, работает в Мюнхене, где им написаны «Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа!» и «Русские на Мариенплац». С конца 1990-х годов успехом у читателей пользуются книги о коте Кысе, от лица которого и идет повествование о его приключениях в современной России и в других странах.

Большое место в творчестве писателя занимает тема цирка.  «Ба­гаж срочной отправки», «Очень длинная неделя», «Цветы для клоуна», «Мест­ная анестезия» — в этих, да и многих других рассказах и повестях цирк предстает перед нами без мишуры, света прожекторов, бравур­ных звуков оркестра, а как бы изнутри, увиденный че­ловеком, хорошо знающим его специфику.

Именно о цирке я и разговаривал с Владимиром Куниным незадолго до его отъезда из России.

— Владимир Владимиро­вич, один из рецензентов, разбирая ваши произведе­ния, заметил, что в них «пристрастная зоркость товарища по профессии уступает место пристальному, глубин­ному зрению писателя». Очень точная оценка. Во всяком случае, читая ваши повести, рассказы, я всегда удивлялся: откуда у профес­сионального литератора та­кое доскональное знание специфики цирка!

Все очень просто. Я ведь бывший цирковой ар­тист. После Ин­ститута физкультуры имени Лесгафта, в 1955-м, начал работать в цирке. Зрители старшего по­коления, возможно, помнят довольно своеобразный но­мер «Кресло-качалка». Так вот, это самое кресло служи­ло еще и подкидной доской. Потом вместе с В. Волковой и И. Любимовой мы подго­товили выступление совсем иного плана — ханд-вольтиж. Именно те годы, о которых я всегда вспоминаю с тепло­той и признательностью, общение с людьми цирка и дали мне материал для рассказов, повестей на эту тему.

— А как появились ваши первые рассказы!

Знаете, это было для меня самого как-то неожи­данно. Просто желание само­выражения, что ли. Говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Не знаю, мой ли это случай, но когда в январе 1961 года я разбился на представлении, долго лечился и за это время сочинил два, думаю, очень слабых, рассказа. Однако их тут же напечатал журнал «Советский цирк» – так и состоялся  мой литературный дебют.

Самый первый свой рассказ, «Сера­фима»,— о незаметном, скромном человеке, служа­щей по уходу за животны­ми, влюбленной в свое дело, без остатка отдающейся ему,— я послал в журнал «Советский цирк». Послал просто, без каких-то надежд на публикацию. Но рассказ понравился, его на­печатали, и это придало мне уверенности. Вскоре с редак­цией у меня установился тесный контакт. И вот когда я из-за серьезной травмы вынужден был покинуть цирк, меня пригла­сили работать в наш цирко­вой журнал специальным корреспондентом. Ездил по стране, писал об артистах, их номерах, проблемах.

Но сказать, что меня всегда занимала только лишь цирковая тема, было бы не совсем верно. В 1962 году я написал первый свой сце­нарий, по которому на «Ленфильме» поставили картину «Я — шофер такси». В глав­ной роли снимался замеча­тельный артист Ефим Копелян. Увы, фильм этот, ранее одобренный и утвержден­ный, уже готовый к прокату, зрители так и не увидели. Кому-то из вышестоящего начальства он вдруг показал­ся аполитичным или, что еще страшнее, чуть ли не анти­советским. Пленку было при­казано смыть.

Сегодня, когда уже все хорошо знают о существовании целого ряда картин, отправленных «на полку» или вовсе уничтожен­ных, все это стало понятно и объяснимо. Но тогда, после столь категоричной оценки фильма, в котором поднима­лись многие вопросы, о ко­торых не рекомендовалось говорить вслух, мне стало очень трудно работать.

Затем был сценарий «Хроника пикирующего бом­бардировщика». Совершенно случайно его прочитал Юрий Павлович Герман — человек, которому я бесконечно при­знателен и память о котором храню по сей день. Благода­ря его упорству фильм (с участием Олега Даля) вышел на экраны. Но и после этого, несмотря на то, что картина имела большой зрительский успех, все равно, приступая к последующим фильмам, я всякий раз испытывал разного рода организационные сложности, приходилось преодолевать всевозможные ведомствен­ные барьеры. Позже, правда, когда бюрократии был поставлен заслон, стало немного лег­че — уменьшилось количест­во проходимых инстанций, стали конкретнее условия для принятия сценариев.

— Были ли среди тех ваших киноработ и фильмы о цирке?

В свое время я написал сценарий по своей повести «Местная анестезия». На­помню вкратце сюжет. В не­большом среднеазиатском городке гастролирует цирк, и на одном из представлений получает серьезную травму гимнаст Дмитрий Волков. Он попадает в клини­ку, и старый хирург Гервасий Васильевич пытается спасти Волкова. Непросто складыва­ются взаимоотношения этих вроде бы совершенно разных людей.

И вот один режиссер, воспользовавшись моим дли­тельным отсутствием на ки­ностудии, просто переписал этот сценарий и снял по нему очень неудачную, с моей точки зрения, картину, в ко­торой не было уже ни цирка, ни человеческих характеров. Осталось лишь подобие сю­жета, иллюстративность. Так вот не повезло мне с цирком в кинематографии. Правда, спустя несколько лет по моей повести «Мой дед, мой отец и я сам» был поставлен фильм «Взвейтесь, соколы, орлами». Он — о трех поко­лениях  цирковых  артистов.

— К сожалению, прихо­дится убеждаться, что сейчас вы отошли от цирка в своем творчестве...

Это не совсем так. Я, хоть и оставил сейчас цирковую тему, все-таки ду­маю обязательно вернуться к ней, но уже с каких-то се­годняшних, серьезных пози­ций. Ведь нужно, наверное, на время отойти от цир­ка, чтобы посмотреть на него уже обновленным взглядом — не изнутри, а чуточку сверху. Потому что, считаю, когда постоянно из­нутри — это все-таки не­сколько сужает восприятие. И вот, думаю, именно сейчас, после того, как я довольно долго не писал о цирке, и следовало бы заняться этой темой, постараться выписать ее как можно жестче, открытее. Но для этого мне сегод­ня, наверное, не хватает зна­ний теперешнего цирка. Ведь я оставил манеж страшно вспомнить сколько лет назад... Нет, все-таки я не теряю надежды написать новую повесть о цирке, хотя посещаю его те­перь лишь как зритель.

— И как, на ваш взгляд, выглядит цирк сегодня!

Дело в том, что зри­тель я ведь очень пристраст­ный. Это и понятно. Раньше ходил в цирк для того, чтобы увидеть своих друзей, с ко­торыми работал, чтоб встре­титься с близкими сердцу людьми, на которых, честно говоря, смотрел с за­вистью — ведь они по-преж­нему выступали на арене, а я всего лишь сидел среди пуб­лики. Теперь с каждым годом манеж моего возраста стано­вится все более пустым. Ве­тераны уходят, их сменяют молодые артисты. Они, ко­нечно, не менее прекрасны, но все-таки это совсем дру­гое поколение.

Я нисколько не идеали­зирую, но мне кажется, что в то ставшее уже далеким время в цирке не было места мелким склокам, каким-то обидам, отношения людей были чище, честнее. Может быть, это потому, что каждый из нас был в душе роман­тиком...

Да и чисто творческие вопросы решались без излишней волокиты. Представ­ления были большей частью дивертисментными. А сегод­ня цирк получил, как мне кажется, совсем иную на­правленность. Появилась тен­денция театрализации, какой-то сюжетной разработки но­меров. Может быть, в совсем небольших дозах это и не вредит делу, и тут я согласен с высказыванием нашего цирковеда Ю. Дмитриева, что «че­ловек может хорошо стоять на руках, проделывать саль­то-мортале или поднимать тяжелые гири, но этого мало для того, чтобы называть его цирковым артистом». Дей­ствительно, без определен­ного образа, без артистиче­ского шарма в цирке нельзя. Но в последнее время стали злоупотреблять театрализа­цией представлений, искус­ственной сюжетностью номе­ров. И за всем этим вдруг стало исчезать то, что выгод­но отличало наш цирк: ушло значение трюка. А ведь трюк, сколько я помню, был всегда во главе угла каждого номе­ра, люди не жалели себя, чтобы сделать, например, тройное сальто-мортале с трапе в руки ловитору. Такое у немногих получалось — лишь у избранных, у единиц, самых талантливых. Так вот, в то время, когда советский цирк поражал весь мир блистательными, сложнейши­ми трюками, мы говорили: «Ах, нам не хватает сюжет­ной направленности, театра­лизации, этакой постановки, чисто режиссерского взгля­да». А вот сейчас я наблю­даю тенденцию обратную — трюк уходит в область преда­ния и на смену ему явилась пресловутая театрализация, обилие хореографических вставок, лазерно-дымовых эффектов,  — все это, на мой взгляд, прояв­ляющееся сегодня в гипертрофированных фор­мах, в конечном итоге и изживает трюк. И не может не вызывать опасения. Потому что все-таки в основе цирка ле­жит именно трюк. Другое дело как его подать — в героическом ли, в романти­ческом, юмористическом плане, завязан ли он в нехитром сюжете. Именно так — при помощи трюков, а не прикрываясь театрализацией и эффектами,— артисты цирка долж­ны создавать художествен­ные образы.

— А согласны ли вы с бытовавшим мнением о том, что советский цирк был лучшим в мире?

Был – да. Но, думаю, все-таки теперешний российский цирк на сегодняшний день сдал свои позиции. И из-за тех болезней, кото­рые в прошлые времена кос­нулись и циркового искус­ства, и из-за (повторюсь) злоупотребления сюжетно­стью, театрализацией в ущерб трюку.

Разумеется, наши артисты завоевывают призы на пре­стижных международных конкурсах, с успехом высту­пают во многих странах. Но все это небольшая части­ца конвейера, если так мож­но выразиться, «визитная карточка российского цирка». В массе же своей программы, работающие на периферии, оставляют желать много луч­шего. И не одних артистов тут беда, а в основном руководства, которое года­ми не обращает внимания на нужды людей, не помо­гает в оформлении, не тари­фицирует вовремя.

— Почему, на ваш взгляд, так редки сегодня литератур­ные произведения, фильмы о цирке?

Прежде всего, если честно, то у нас пока очень немного литераторов, сце­наристов, режиссеров, хоро­шо знающих цирк. Ведь, согласитесь, одно дело со­здать скороспелую яркую картинку об искусстве «силь­ных, ловких, смелых», ничего не дающую ни уму, ни сердцу, а совсем другое — написать серьезное худо­жественное произведение с конфликтной драматургией, отражающее настоящее по­ложение дел.

И не надо забывать, что мы довольно долгое время находились в плену целого ряда запретов. Еще И. Ильфу и Е. Петрову принадлежала фраза: «Заказчик хочет быть красивым». И писателей, за­ставляли живописать эту «красивую» жизнь. Зачастую не рекомендовалось разви­вать драматургическую кон­фликтную ситуацию, если речь шла о какой-то про­фессии, которая была под защитой сильных чиновников. Помните, мы не должны были знать, что есть плохие мили­ционеры, что в нашем об­ществе есть мафия, нарко­мания, казнокрадство и мно­гие другие пороки. Мы, на­конец, не должны были дискредитировать высокого советского искусства, в том числе и циркового, даже если дела в этой области и шли не очень благополуч­но. И, само собой разумеет­ся, не дай вам бог было тронуть «генералов от ис­кусства» — цирковых ар­тистов, облеченных регалия­ми, не вылезающих из зару­бежных поездок. И их покро­вителей тоже — не трожь! Ну нельзя было, и все тут. А ведь в основе этого лежит та самая жизненная и жесто­кая драматургия, которая наверняка смогла бы послу­жить основой острого, ин­тересного сюжета для по­вести, для умного сценария.

И я думаю, что такие произведения обязательно появятся. Время для этого пришло. Уве­рен, обязательно будут созданы в числе других серьезные художественные произведе­ния о цирке и его людях — книги, фильмы, которых все мы уже давно ждем.

Беседу  вел  Николай  АРАКЕЛОВ.