Такие люди не умирают.  Л.M. Французов

«Дорогому Леониду Михайловичу Французову от его по­клонника. Ю. Дмитриев, 16 мая 1995 года». Такую надпись сде­лал Юрий Арсеньевич на своей книге «Я жил тогда». Без капли иронии считаю, что книгу c такой надписью можно носить на лацкане пиджака, как орден.

 Беру на себя смелость утверждать, что все артисты эстра­ды и цирка, каждый драматург, пишущий для этих видов искусства, мечтали хотя 6ы об одном слове одобрения в свой адрес от Юрия Дмитриева. И гордились, если в какой-то рабо­те Юрий Арсеньевич всего лишь упоминал фамилию того или иного деятеля культуры. Быть замеченным этим известнейшим искусствоведом – означало получить официальное признание тебя как мастера. Даже слова критики от Дмитриева воспри­нимались артистами поначалу c болью, но c пониманием через какое-то время.

Во время прощания с Юрием Арсеньевичем, стоя y его гро­ба, наш известный конферансье Лев Павлович Шимелов мне сказал:

– Знаешь, почему я здесь? Я пришел попросить y Дмитрие­ва прощения за те обиды, которые он мне нанес в своих рецен­зиях и за то, что я на него обижался...

Хорошо, когда человек понимает, что больше всего руга­ют того, кого больше всех любят. A практика показывала, что Юрий Арсеньевич всегда следовал правилу: прежде чем кого-то критиковать, его надо очень сильно полюбить. 

Тем и велик Юрий Дмитриев, что умел трезво взглянуть на человека, точно определить его способности не только на сегодняшний момент, но и на перспективу, a затем уже искренне, да иногда жестко, высказать свое впечатление. На жесткость он имел право, потому что обладал уникальными знаниями в об­ласти искусства, феноменальной памятью и ему было что c чем сравнивать. Это нынешние как бы искусствоведы могут на­писать, что партнёром Льва Мирова был Евстигней Новицкий (a тот был Марком) или что Михаил Евдокимов погиб, будучи заслуженным артистом России (тогда как тот был народным). И когда я говорю этим горе-специалистам: вы 6ы хоть загляну­ли в Эстрадную, в Цирковую энциклопедии, чтобы не делать «ляпы», они искренне удивляются: «A разве такие энциклопе­дии существуют?» Да, существуют!

Я как председатель Всероссийского объединения драматургов эстрады входил в состав комиссии по подготовке изда­ния первой эстрадной Энциклопедии. Мне было поручено со­ставить словник артистов и авторов разговорного жанра. Когда я представил такой список, некоторые члены комиссии возмутились:

– A почему в списке нет классиков русской Советской Лите­ратуры, чьи произведения читаются c эстрады?

И тут за меня вступился Юрий Арсеньевич:

– Да зачем же в энциклопедию эстрады включать статьи o Пушкине, Чехове, Салтыкове-Щедрине, если про них написа­но в огромном количестве других изданий. А вот даже выдающиеся драматурги эстрады для искусствоведов, словно Люди-невидимки.

Мнение Дмитриева поддержали другие члены редколлегии:

ответственный редактор проекта доктор искусствоведения E.Д. Уварова, и доктор искусствоведения C.M. Макаров, кста­ти, ученик Юрия Арсеньевича, и старейший драматург эстра­ды Матвей Яковлевич Грин. Благодаря такой принципиальной и  здравой позиции заслуженную долю внимания и оценки Сво­его творчества получила в Энциклопедии эстрады хоть малая часть авторов, но получила же!

Когда-то в сороковых годах прошлого века Юрий Дмитри­ев был директором ГУЦИ (Государственного училища цирко­вого искусства). Я в это училище поступил в 1956 году, и для меня Юрий Арсеньевич уже был классиком искусствоведения, даже учителем, поскольку все мы, студенты, пользовались его работами по истории цирка.

Для меня остается загадкой, в какой момент и за какие такие заслуги я попал в поле зрения этого великого человека.

Когда мне коллеги сказали, что Юрий Арсеньевич Дмитриев тепло и c надеждой отозвался обо мне в книге «Дом на Пу­шечной», я думал, меня разыгрывают. Оказалось, да, написал. И тут и после всё твёрже становилось мое убеждение, что от взора гениальных людей не уходит ничего. Мне оставалось только своим сочинительством и общественной деятельностью на благо эстрады и цирка не подвести, не разочаровать Того, кто от меня ждет успехов, пользы для общества. Общаясь c ве­ликими мастерами искусства, я заметил, что они очень ранимы и чужие неудачи в искусстве переживают Тяжелее, чем свои.

Помню, в 196 году в Ленинграде проходил Всесоюзный конкурс артистов эстрады. Обидно, странно и непонятно, но почему-то напряженно там складывались отношения между двумя столпами эстрады практиком Аркадием Исааковичем Райкиным и теоретиком Юрием Арсеньевичем Дмитриевым. Конкурсу предшествовала конференция по проблемам эстрад­ного искусства. Доклад делал Дмитриев. B какой-то момент Райкин вдруг его прервал:

–   Что вы нам историю рассказываете! Лучше расскажите, как вы своими рецензиями унижаете эстраду!

–   Вы меня c кем-то путаете, Аркадий Исаакович! – спокой­но возразил Дмитриев. – Лично мои работы все в поддержку и развитие эстрадного искусства.

–  Я говорю про ваших коллег.

–  A за коллег я не отвечаю. Кое-кто из них здесь присут­ствует, вот они пусть выйдут на трибуну и ответят на ваши претензии.

C этими словами Юрий Арсеньевич сошел c трибуны и сел в президиум рядом c Райкиным. Неоправданный эмоциональ­ный всплеск Аркадия Исааковича родил чувство неловкости y всех сидящих в зале, и дальше конференция пошла как-то вне делового хорошего настроения.

Второй эпизод произошел уже после конкурсного просмо­тра артистов, когда члены жюри собрались в совещательном помещении.

Председатель жюри Аркадий Райкин предложил:

–  Ну, что, может быть, мы сначала определимся, кто из конкурсантов первый? А потом уже распределим остальные места.

–  A, по-моему, из конкурсантов явных первых нет, все вто­рые, – сказал Юрий Арсеньевич.

Разгорелся спор. Да, там был Ян Арлазоров c монологами, Елена Ткачева со сказками, Марк Ольшаницкий c конферансом типа массовика-затейника и ряд других крепких артистов, из­вестных и ныне (например, Галина Коньшина). И все же Юрий Арсеньевич был прав: уровень исполнения и качество репертуара было очень зыбким, чтобы на тот момент можно было бы кого-то представить зрителям как всесоюзный эталон эстрадного искусства. Ведь даже когда сам Райкин в 1939 году, как артист, участвовал в таком конкурсе, ни он, ни Мария Владимировна Миронова не получили первой премии. Вот почему та­кое резкое мнение высказал Дмитриев. Он-то все помнил и он знал, c кем сравнивает только что просмотренных артистов.

Вспоминая это, я не могу не сознаться честно, что для меня всегда было честью общаться c Юрием Арсеньевичем и уж ко­нечно мое тщеславие расцветало пышным цветом, когда я звонил  ему, чтобы поздравить c его декабрьским днем рождения или c каким-то другим праздником, a великий Дмитриев пре­рывал меня и начинал расписывать, какой я хороший драма­тург, какое наслаждение ему доставляет общение со мной...

Дорогой Юрий Арсеньевич, поверьте, я до сих пор искрен­не считаю, что вы не ушли от нас. Потому что воспоминания о вас, ваши труды, ваши мудрые мысли, советы, помогают нам, работникам культуры, находить правильный путь в искусстве и в жизни. Не единым глотком свежего воздуха жив человек, в сочетании c сознанием, что ты живешь рядом c такими людьми, как Юрий Арсеньевич Дмитриев.

оставить комментарий