Лето стартовало в Эрмитаже
Сезон в Эстрадном театре сада «Эрмитаж» открылся большим представлением «За другом друг» (текст Г. Дробиза, Б. Лобкова и А. Полевого, постановка А. Полевого, музыка И. Космачева, художник Э. Змойро).
Эрмитажные представления всегда вызывают особый интерес, потому что, по традиции, в них участвуют лучшие и, следовательно, есть возможность оценить не только данный спектакль, но и в какой-то степени уровень нашей эстрады, ее проблемы и поиски — так сказать, выяснить, чем мы богаты и как это богатство приумножить.
В прошлом году «Эрмитаж» открылся фестивалем советской песни, в этом — программой «За другом друг». Рассказывая о прошлогоднем фестивале, мы говорили, что в нем занял слишком большое (на наш взгляд) место конферансье, несколько потеснив певцов и саму песню, и предложили в будущем организовать специальный фестиваль конферансье, чтобы они тоже могли посоревноваться. Не беремся утверждать, что именно к нашим предложениям внимательно прислушались, но, во всяком случае, программа этого года стала таким фестивалем. В ней участвуют Олег Милявский, Феликс Рисман, Леонид Шипов, Владимир Долгий, Александр Барушной и Геннадий Бойцов — целая бригада конферансье под руководством Алексея Полевого. У каждого из них свой номер, а поскольку вокруг — коллеги, он должен быть не обязательно новым, но обязательно лучшим из всего, на что способен актер. А нам остается сравнивать и смеяться — если смешно.
Правда, не все старались рассмешить. Олег Милявский, например, давно стремится не столько к сатире и юмору, сколько к лирике и пафосу, так что свой монолог он начал с перечисления объектов, которые он не будет высмеивать; не беремся утверждать, что это лучшая позиция для конферансье. А Александр Барушной рассмешить пытался — была показана вариация на темы «Фантомаса» с пиротехникой и даже подобием Фантомаса, который появлялся наверху в ложе и неудачно воспроизводил смех Жана Маре, но смешного тут было мало, а манера общения актера со зрителем — самоуверенная и заискивающая — принадлежит скорее прошлому, чем настоящему нашей эстрады. Зато у Леонида Шипова получилось не только смешно, но и остроумно (согласитесь, что это все-таки не совсем одно и то же) — он в самом начале представления рассказал историю о бабушке, у которой плохо сделали ремонт, и ей свалился на голову кирпич, очень удивился, что никто не смеется, потом все время проникал на сцену и пытался доказать публике, что это смешно. Его все гнали, но под конец он все-таки «прорвался» и доказал, спев эту историю сначала в манере «классического» певца, потом — куплетиста времен нэпа и, наконец, «под Ирму Сохадзе»: пародии были точными и вместе с тем преувеличенными, как и подобает хорошей пародии. Кроме того, общаясь со зрителями, исполнитель был скромен и. так сказать, зежлив — не навязывал, но раскрывал себя. А Владимир Долгий над зрителем полтрунивал. Показывая фокус с платком, все время делал вид, что открыл секрет. Зритель радовался собственной сообразительности, но напрасно, потому что момент, в который эти платки развязывались, так никто и не мог уловить, а Долгий еще и еще делал вид, что попался: но зритель не обижался, поскольку это была игра интересная, кажется, обеим сторонам. Ближе других к классическому типу конферансье, развлекающего публику остротами и анекдотами, был Феликс Рисман, который кроме того еще и продемонстрировал мгновенный переход от полной индифферентности к сверхтемпераментной лезгинке.
И все было бы хорошо и даже прекрасно, и можно было бы сказать о возросшем уровне мастерства напшх конферансье, и это было бы вполне справедливо... но вспомнилось, как несколько лет назад здесь же в «Эрмитаже» выступал один из корифеев нашей эстрады Петр Лукич Муравский. Он уже не вел концерт, а выступал с одним монологом, и сам монолог почти забылся, но до сих пор осталось ощущение встречи с человеком интересным и значительным. Актер может быть отличным эстрадным конферансье, а может быть и просто актером, художником, в котором воплощен дух времени, его радостей и тревог, и это мы можем ощутить в эстрадном монологе так же отчетливо, как и в героической театральной роли.
В рецензируемой программе подобного рода встречи не было. Но будем благодарны всем конферансье недавней эрмитажной программы за то хорошее, что они для нас в тот вечер сделали или хотели сделать, и подождем новых представлений и новых имен. Кстати, о духе времени. В программе были куплеты на злобу дня в исполнении Ильи Набатова. Но вот тут-то и стало ясно, что актуальность содержания — это еще далеко не все. Если приспосабливать политические новости к знакомым мотивам, в результате чего возникают довольно странные словосочетания («Лондон бомбили безмерно, безгранно»), то порой получается просто эксплуатация этих самых мотивов и ненабатовский юмор.
А к пародии нам придется вернуться еще раз, так как в программе выступала Кира Смирнова. Ее пародии смешны, потому что в высшей степени точны, она как будто и не пародирует, а просто копирует, но копия несет концентрат смешного из оригинала. Так был скопирован голос «задушевной» радиодикторши в ее номере «Концерт-загадка». Кира Смирнова исполняет как будто перепутанную, из двух песен составленную запись. И вполне вроде бы современная и популярная песня «Август» неожиданно обретает явственные черты сходства с душещипательным романсом «Дышала ночь восторгом сладострастья». Но обижаться тут не на что — оказывается, и в самом деле похоже.
Но вернемся к программе. На сей раз была предпринята довольно решительная попытка сделать ее действительно программой, а не обычным сборным концертом; именно для этого и был придан «Эрмитажу» отдельный взвод конферансье, а кроме того, танцевальный ансамбль «Юность» под командой Н. Суворова.

КИРА СМИРНОВА, АЛЕКСЕЙ ПОЛЕВОЙ, ЛЕОНИД ШИПОВ, ФЕЛИКС РИСМАН
По-моему, это лучше, чем придумывать какой-нибудь так называемый «сюжетный стержень», как это иногда делается, поскольку стержень чаще всего все равно распадается уже в середине концерта и остаются ничем между собой не связанные отдельные актеры. Здесь стержнем стали сами актеры — конферансье все вместе вели программу, а ансамбль «Юность» заполнял паузы. Про конферансье мы уже рассказали, а что касается ансамбля, то он еще молод, все у него еще впереди, и нам остается пожелать, чтобы его будущее было лучше, чем настоящее, — в смысле профессионального уровня и оригинальности танцев.
То, что мы до сих пор ничего не сказали о королеве эстрады — песне, не случайно. Ее было не очень много — пели Вадим Мулерман, Иван Суржиков, Михаил Шишков и Гелена Великанова. О Мулермане сказать в данном случае нечего, поскольку он исполнял апробированные песни в обкатанных решениях, так что повода для разговора нет; поводом может служить разве что отсутствие повода (приходится просить прощения у читателя за столь не новую игру слов), но виноват в этом не столько автор, сколько Мулерман, которому явно не следовало являться в новой программе со старыми песнями. В искусстве, как нигде, остановка означает регресс — вот и сейчас мы слушали его и видели более отчетливо то, что раньше не так уж и замечалось за обаянием и темпераментом, — неоригинальность художественных решений. А само обаяние как будто потускнело, точнее — самортизировалось; процесс, которому подвержены многие наши эстрадные певцы, эксплуатирующие свое обаяние, и только его, до тех пор, пока оно не перестает действовать.
Гелена Великанова эксплуатировать свои прошлые успехи не пожелала. Певица предприняла нелегкую попытку заново найти себя. На нашей эстраде это случается так редко, что уже сама попытка заслуживает искреннего уважения, а у Великановой она к тому же и удалась и по содержанию и по форме. Строже и глубже стал ее репертуар.

ГЕЛЕНА ВЕЛИКАНОВА. Танец «Сиртаки» исполняют Р. ГАТИНА и М. НЕГРУ
В «Эрмитаже» она пела «Может быть» Людмилы Ивановой, песню молодого автора Лидии Самариной и есенинский «Клен». Репертуар продиктовал стиль — скажем, стихи Есенина нельзя по-эстрадному «раскрашивать», их нужно просто спеть, открыть слушателю красоту и мелодику стиха. Что и сделала Великанова. Конечно, никто не требует от эстрадной песни особых эстетических и философских откровений, но некий интеллектуально-художественный минимум необходим — необходим зрителям, но пока еще далеко не всем певцам. Так что весьма отрадно и приятно, что певцов, которым он тоже необходим, постепенно становится все больше.
А Иван Суржиков решил свое выступление театрализовать, для чего надел кафтан и вышитую рубаху, а также ввел в песни весьма много реплик, подаваемых музыкантами. Театрализация получилась не вполне удачной, так как кафтан ему просто не идет, а реплики звучат как-то неорганично. Репертуар же и манера исполнения остались прежними.
Если песня — королева эстрады, то танец давно пребывает в положении Золушки до ее превращения в принцессу. Танцы, показанные в «Эрмитаже», это подтвердили. Все они обладали тем уровнем профессиональности, без которого танец вообще немыслим, но этим их художественная пенность и исчерпывалась. Некоторую холодность чувствуешь у исполнителей сСиртаки» Раисы Гатиной и Михаила Негру — молодых и способных артистов, чье дарование сулит нам в будущем гораздо более интересные встречи, Александра Вельдман Юрий Королев исполнили современный тавед (какой — так и осталось неясно!. Современные танцы танцуют все. так что на эстраде это можно делать только виртуозно, да еще неплохо бы вложить в него какое-нибудь содержание. Но ни виртуозности, ни содержания у этой пары не оказалось, а стиль и облик исполнителей напоминал давно ушедшие времена, но никак не современную эстраду.
И наконец, несколько слов о жанре, который называют «оригинальным». Почему называют — бог весть, ибо под этой маркой выступают жонглеры, фокусники и акробаты, часто очень хорошие, но ничуть не более оригинальные, чем другие жонглеры, фокусники и акробаты. Однако в этот вечер стало ясно, что жанр и в самом деле может быть оригинальным, поскольку в программе выступили Ю. Друс и С. Фаткин с номером «В старом цирке». Цирк был действительно старым — двое акробатов в смешных костюмах не столько показывали свою ловкость, сколько пытались подвести партнера, а самому выделиться, чего в нашем современном цирке, как известно, не бывает. Артисты не занимались демонстрацией технического мастерства, хотя оно очевидно — номер был веселым и стремительным, цель его — не поразить, но рассмешить, а сочетание акробатики, буффонады и даже некоторой сентиментальности было органичным и увлекательным.
Можно сказать, что показанная в «Эрмитаже» программа отразила сегодняшнее состояние нашей эстрады с достаточной точностью. Мы увидели поиски цельной формы эстрадного спектакля — они идут уже давно, время от времени увенчиваются успехом, но до конца решенной эту проблему считать нельзя, хотя в этом представлении использован верный принцип: сделать эстрадный спектакль цельным может только актер (не всякий, разумеется). Мы увидели актеров, работающих в рамках традиций, и других — ищущих, может быть, еще слишком робко, современные темы и формы; последних было, к сожалению, меньше. Еще раз убедились, что манера, традиционная или современная, — это все-таки не самое главное; гораздо важнее сам артист, богатство его личности, а манера может только помочь выразить эту личность, но не заменить ее.
Одним словом, эстрада продолжается. И, может быть, в эрмитажных программах будущих лет мы обнаружим в завершенном и совершенном виде то, что сегодня только намечается.
Журнал Советская эстрада и цирк. Сентябрь 1968 г.
оставить комментарий