Завещание учителя. М.Л. Чаусов

Впервые c Юрием Арсеньевичем Дмитриевым мне дове­лось встретиться полвека тому назад в ГИТИСе им. А.B. Лу­начарского, где он читал для нас — студентов театроведческого факультета — лекции по истории русского и советского театра.

Сравнительно молодой, полный сил и энергии, всегда тщатель­но ухоженный профессор обращал на себя внимание не только импозантным видом, но и разносторонними знаниями отече­ственного театра, цирка и эстрады, По-деловому, просто и ясно излагал он свои мысли по ходу лекций, раскрывая социальный смысли значение спектаклей и при этом как бы восстанавли­вая, реконструируя для более наглядного представления их по­становочные и режиссерские решения, игру актеров. Он под­купал нас своей открытостью, демократизмом, умением вклю­чать студентов в разговор «на равных», не подавляя их своим авторитетом и менторскими суждениями.

Замечательное это было время, время нашей молодости и оправдывавшихся надежд. Страна, залечившая военные раны, поднявшая целину и рванувшаяся В КОСМОС — была на подъеме.

B обстановке идеологической «оттепели», наступившей после ХХ съезда КПСС, набирали силу позитивные тенденции в ли­тературе и искусстве.

ГИТИС, давно уже превратившийся в кузницу националь­ных кадров Аля театра, бурлил своей многоязычной и разно­племенной студенческой аудиторией. Кого тут только не было: вместе с представителями наших союзных и автономных ре­спублик учились арабы и монголы, болгары и албанцы, посланцы других европейских государств и даже Латинской Америки. Вспоминается, что именно в эти годы в институте и его общежитии на «Трифоновке» можно было встретить ставших впоследствии широко известными, режиссеров — Повеласа Гай­диса и Валерия Бухарина, Романа Соколова и Марселя Салим­жанова, Петра Фоменко и Леонида Хейфица. Здесь учились такие первоклассные актеры и актрисы, как Владислав ПЬЯВКО, Валерий Золотухин, Лии Варфоломеев, Валентина Талызина, Лариса Голубкина и многие другие. Готовились к профессор­ской карьере Марина Хмельницкая, Алексей Бартошевич, Ви­дас Силюнас, Анатолий Соболевский и Юрий Станишевский. Набирались знаний будущие начальник управления театров Министерства культуры России Валерий Подгородинский, Министры культуры Абхазии – Алексей Аргун и Туркмении – Ашир Мамелиев.

Надо заметить, что такое созвездие талантливой молоде­жи в институте возникло неслучайно. K середине 50-x годов в нем сложился прекрасный профессорско-преподавательский коллектив, способный пробуждать в людях их творческий и интеллектуальный потенциал. Возглавлял институт доктор фи­лологических наук, профессор Матвей Алексеевич Горбунов, или, как мы его ласково называли меж собой «Мотя». Несколь­ко чудаковатый, c взлохмаченной копной седых волос на го­лове, но умудренный жизненным опытом и добрейшей души человек, он сумел, несмотря на все последствия борьбы с так называемым космополитизмом, сосредоточить в институте в качестве преподавателей многих выдающихся мастеров искус­ства, a также историков театра и театральных критиков. На те­атроведческом факультете трудились профессора Б.B. Алперс, Б.H. Асеев, Г.H. Бояджиев, Г.И. Гоян, П.A. Марков, С.С. Мо­кульский, Б.H. Ростоцкий и, конечно же,  Ю.A. Дмитриев.

Непохожие друг на друга по характерам, c несовпадающими порой взглядами на жизнь и искусство они были, тем не менее, едины в главном: понимании общественного призвания театра как «второго университета», кафедры, c которой, по словам H.B. Гоголя, можно много сказать людям добра. Наши педагоги были едины и в высокой оценке достижений русского и совет­ского театра, безусловном признании прогрессивного значения демократической культуры зарубежных стран и, конечно же, – диалектическом понимании таких вопросов, как соотношение содержания и формы, традиций и новаторства, национального и интернационального в искусстве. Трудно представить, чтобы кто-то из них стал бы сейчас постулировать в качестве крите­риев оценки произведений искусства такие понятия, как «сек­сапильный», «крутой», «доходный» и т.п. Уверен, что на такой уровень мышления они не могли бы опуститься.

Ю.А. Дмитриев играл в этом коллективе далеко не последнюю роль. Помимо чтения лекций и ведения семинар­cких занятий он часто, пожалуй, даже чаще других, выступал в печати c рецензиями на спектакли, цирковые и эстрадные представления, что среди будущих театральных критиков ценилось особенно высоко; занимался научной работой во ВНИИ искусствознания; преподавал в театральном училище им, Б. Щукина; принимал активное участие в общественной работе – мероприятиях, организуемых ВТО и Союзгосцирком, семинарах творческой молодежи, проводившихся комсомолом в Красной Пахре, работе комиссий, создаваемых Министер­ством культуры СССР для обсуждения итогов гастролей теа­тров, приезжавших в Москву c творческими отчетами. Сло­вом, это был очень активный и востребованный деятель сце­нического искусства.

Вспоминается, c какой основательностью и самоотдачей проводил он семинарские занятия по истории русского театра, способствуя формированию y начинающих театроведов умения рассматривать отдельные факты и явления в контек­сте истории театра и общей истории, c учетом всей совокуп­ности причинно-следственных связей. Иногда по ходу занятий мог отвлечься от изучаемой темы и переключиться на другие –более частного порядка. Никогда не забуду, как однажды во время обсуждения моей курсовой работы o B.H. Асенковой он вдруг сказал: «Быть Вам, Чаусов, работником Министерства культуры СССР, кем-то вроде П.A. Тарасова». Тогда я это вос­принял как шутку и не придал его реплике особого значения. Но когда через тринадцать лет после окончания института меня действительно пригласили на работу в это ведомство, причем на должность начальника управления театров, которую когда-то занимал упомянутый П.A. Тарасов, мне оставалось только удивляться точности прогноза профессора.

Ю.A. Дмитриев прожил немалую жизнь, и большая часть ее прошла в условиях социалистической действительности.

«Встав на крыло» в 30-e годы прошлого столетия, он, бывший телефонный монтер, вместе со страной переживал ее взлеты и падения, занимался научной и театрально-критической деятельностью в годы войны трудился на административных должностях в системе Госцирка и органах управления культурой. Наверное, при более пристальном изучении его творче­ского наследия в нем несложно будет обнаружить отпечатки этой действительности во всем их многообразии. Но для нас это наследие представляет сейчас интерес не столько своими «родимыми пятнами», сколько сущностью, имеющей непрехо­дящее значение.

Он много лет своей жизни посвятил дореволюционному русскому театру, стремясь интегрировать в советский театр его лучшие достижения. Но Ю.A. Дмитриев никогда не порывал связей c современным искусством, не «уходил в классику» или же историю зарубежного театра как в убежище от актуальных проблем современности. Поддерживая все подлинно талантли­вое и передовое, что появлялось в нашей драматургии и театре, решительно и бескомпромиссно выступал против косности и рутины. Осуждал так называемые «бесконфликтные» пьесы и спектакли и не менее критично относился к произведениям, поднимавшим, казалось бы, острые вопросы, но поверхност­ным и конъюнктурным.

Задумываясь над причинами появления таких пьес и спек­таклей, Ю.A. Дмитриев внимательно анализировал их художе­ственные достоинства и недостатки – темы, конфликты, харак­теры, работу режиссеров и актеров. В конце 80-x – начале 90-x годов все чаще их появление связывал c неправильной, как он полагал, политикой КПСС в искусстве. Полностью сбрасывать со счетов такие суждения Ю.A. Дмитриева нельзя, но и вос­принимать их как отказ его от прежних идейных взглядов и научных убеждений я 6ы не решился. Ю.A. Дмитриев прекрас­но видел, что c утратой коммунистической партией прежнего влияния на общество количество плохих пьес и спектаклей, в том числе конъюнктурного порядка, не уменьшилось, а скорее наоборот. Но дело даже не в этом, а в том, что не изменилось его отношение к нашему историческому прошлому, которое было воспето мастерами литературы и искусства в лучших произве­дениях на историка-революционные, героика-патриотические и современные темы и которое нашло свое зеркальное отра­жение в его трудах. Он был убежденным сторонником идеалов равенства, братства и социальной справедливости; патриотом, испытывавшим чувство законной гордости за нашу Победу в Великой Отечественной войне; человеком, который под давле­нием идеологии новоявленных Тит Титычей не променял их на «золотого тельца».

Видный историк театра и театральный критик, основопо­ложник советского цирковедения и эстрадоведения, включив­ший в научный оборот целый пласт отечественной культуры, автор 40 книги более 1500 статей по вопросам сценического искусства, Ю.A. Дмитриев не был трубадуром партийных ре­шений, спешившим сочинять хвалебные оды по поводу и без того. Это не всем нравилось. Думается, не случаен тот факт, что в 80-e годы «инстанция» дважды отклоняла предложения ВНИИ искусствознания и Министерства культуры СССР o представлении его к присвоению почетного звания « Заслужен­ный деятель искусств РСФСР». Это звание он по праву полу­чил лишь в начале 90-х годов. Но Ю.А. Дмитриев не ходил и в диссидентах, не злорадствовал «c фигой в кармане» по поводу наших неудач в жизни и искусстве. Он в отличие от некото­рых других деятелей театра, не превратился в «осу-наездника»,  которая обустроившись на теле государства, жалила и понукала его к той пропасти, на краю которой РОССИЯ оказалась в начале 90-x годов. Главную задачу театра он видел не в том, чтобы демонстрировать, как он однажды выразился «сумерки жизни», нов том, чтобы отражать ее во всем многообразии, пробуждать в людях стремление к созидательным делам и по­ступкам. Короче говоря, Ю.A. Дмитриев были остался челове­ком своего времени. 

Не случайно поэтому на крутом повороте нашей жизни он не стал сжигать свой партбилет, отрекаться в порыве насту­пившего вдруг «прозрения» от своих научных трудов, хамеле­онствовать, a тем более заниматься, по меткому выражению B.C. Розова, «холуяжем».

C гордостью подводил он в своей последней книге «я жил тогда...» –итоги прожитой жизни, вспоминая о неко­торых своих учениках и коллегах, отмечал, что сектор театра ВНИИ искусствознания, которым он руководил более двадца­ти лет, выпустил сотни книг, статей и публикаций. Среди них особо выделял семитомную «Историю русского драматическо­го театра», шеститомную «Историю советского драматического театра» и «Очерки истории русской советской эстрады» в трех томах. Соглашаясь с Ю.А. Дмитриевым, что многое в этих тру­дах устарело и сегодня требует иных подходов, нельзя, вместе c тем, не отметить их фундаментального значения для форми­рования художественного самосознания новых поколений дея­телей российского театра, да и не только их, Ю.A. Дмитриеву вместе c коллегами по работе удалось запечатлеть в этих трудах многие яркие страницы современного театра. Историки будущего, изучая советское искусство, занимавшее в ХХ веке почетное место в современной цивилизации, по достоинству оценят этот их вклад в мировую художественную культуру.

B последние пятнадцать лет перед уходом Ю.А. Дмитрие­ва в мир иной мы жили с ним водном доме. Естественно, не раз встречались, беседовали на разные темы. Здоровье его к этому времени заметно пошатнулось – отказывались служить ноги, a под конец жизни он утратили зрение. Но светлая голова на плечах сохранялась. Он мужественно сопротивлялся наседавшей на него неизбежности и продолжал трудиться: завершил работу над книгой «Цирк в России. От истоков до 2000 года», которая была удостоена Премии Правительства Москвы в августе 2006 года, выступал в прессе, надковывал сохранившиеся в памяти впечатления о цирке и эстраде. Надо сказать, что супруга его – Людмила Николаевна Уразова самоотверженно поддерживала профессора, не давая впасть в депрессию и отчаяние.

Вспоминаю некоторые его последние высказывания o жиз­ни и o себе, которые воспринимаются сейчас как завещание «да, время в которое мы сейчас живем, - не простое, напоми­нающее чем-то 20-e годы, - говорил Ю.A. Дмитриев. - Театр переживает не лучшие времена. Но смотрите, как много появи­лось в Москве новых коллективов. И режиссеры встречаются интересные. A если что-то складывается не так, как хотелось 6ы - не следует опускать руки. Надо работать и работать, де­лать все от нас зависящее, чтобы театр оставался на высоте своего призвания. Что касается меня - я лично не жалуюсь. Крышу над головой имею. Продолжаю заниматься любимым делом. Чувствую поддержку Института. Много ли человеку надо?»

Таким Ю.A. Дмитриев остался в моей памяти. Он был по­следним из той «могучей кучки» наших Учителей, которые, уходя из жизни, оставили светлую память o себе и достойное глубокого уважения наследие.

оставить комментарий