Медведи на рынке

Время рассказа относится к началу осени 1947 года. Тогда я работал в Управлении по делам искусств Чувашской АССР. Как-то раз во второй половине дня в дверь моего кабинета постучали.

— Пожалуйста! — откликнулся я. В кабинет вошел высокий сутулый человек с черным потрепанным портфелем в руках и представился:
— Я администратор цирка, прошу вас просмотреть и принять нашу программу.
— Так, — ответил я, опасаясь очередной халтуры, — а ежели я не захочу смотреть вашу программу? А если нам никакого цирка не надо?
— Но я уже выстроил помещение!
— Вот как! Где же?
— На рынке.
— Любопытно. Но вы поступили рискованно. Я могу не принять программу.
— Этого не случится, — твердо ответил администратор, —- она вам понравится.
— Если вы так уверены, идемте!

Я не стал больше ни о чем расспрашивать администратора, намереваясь просмотреть программу базарного цирка и запретить — настырность строителя балагана должна быть наказана!

...В глубине рыночной площади действительно оказалось довольно большое здание, сооруженное из свежего соснового теса. «Ага, — злорадно подумал я, увидев традиционный для балаганов раус, -— все как полагается: вопли зазывалы, пошлые куплеты, гармошка». И еще больше укрепился в намерении не разрешать выступления.

Подойдя ближе, я рассмотрел на фасаде несколько фанерных щитов. На них были изображены медведи-канатоходцы, роликобежцы, велосипедисты и выведена фамилия: «Исаен-ков».

— Пожалте сюда,— сказал администратор, молчавший всю дорогу, и ввел меня внутрь дощатого сооружения, уставленного рядами скамеек.
— Сейчас мы начнем.

Не успел я осмотреться, как на арену вышел плечистый, среднего роста, с ежиком седеющих волос артист, затем появилась группа бурых медведей, и представление началось.

Дрессировщик работал в уверенной, строгой, я бы сказал, академической манере. Все у него получалось легко и просто, но все время не оставляла мысль, что послушные ему артисты — звери, что вся эта легкость — плод колоссального труда и подлинного искусства. А медведи вытворяли буквально чудеса! Они кувыркались, боролись, обнимались, ссорились и мирились и, казалось, очень хотели понравиться нам — зрителям. Затем они балансировали на проволоке, катались на роликовых коньках, на велосипедах, строили пирамиды. Вся лесная братия действовала дружно, послушно, а их седой руководитель, как подлинный чародей, умело дирижировал своей талантливой труппой.

Представление увлекло меня. Было смешно, подчас жутко и все время удивительно интересно. Хотелось аплодировать,
громко смеяться, издавать одобрительные возгласы. Но... должность обязывала. Я огляделся, заметил несколько зрителей, которые непринужденно проделывали то, чего хотелось мне: хохотали, взвизгивали от ужаса, выкрикивали поощрительные реплики и вовсю аплодировали.

После окончания представления я поблагодарил артиста за великолепное искусство, пожал его сильную жесткую ладонь и выразил уверенность в блестящем приеме программы зрителями. Старый артист благодарно кивнул и удалился за кулисы.

Выйдя вместе с администратором из тесового здания, я, указав на раус, предупредил:

—    С этой штукой поаккуратней. Как говорится, без лишней шумихи.

—    Все будет в порядке. Баянист, Красная Шапочка и медведь.

Мы попрощались, и я двинулся через рынок, проталкиваясь сквозь толпу. «Как все-таки прекрасно подлинное искусство, — думал я. — Какое удовольствие получат все эти люди завтра на представлении замечательного артиста с его умными зверями. А дети!» Я даже пощелкал языком от радости за ребятишек.

...В те же дни в драматическом театре шла напряженная работа над подготовкой праздничного спектакля в ознаменование 30-летия Советского государства. В театр для оказания помощи приехал из Москвы театровед, кандидат наук (ныне он доктор искусствоведения, профессор). Состоялся общественный просмотр спектакля.

В первом же антракте участники просмотра столпились в фойе.

—    Что у тебя делается на базаре? — вдруг обратился ко мне один из собеседников. — В бубен бьют, медведи ревут, гармонист плясовую наяривает!.. Цирк какой-то!
—    А вы были в этом... в каком-то цирке?
—    Еще чего не хватало!
—    Зря! — ринулся я в защиту базарного зрелища.
—    В этом балагане демонстрируется подлинное искусство. Там истинный художник дарует людям радость.
—    Как его фамилия? — вступил в разговор московский театровед.
—    Исаенков, — ответил я.

Московский гость внимательно оглядел присутствующих и произнес:

—    Трофим Григорьевич Исаенков — заслуженный артист РСФСР, один из старейших и лучших руководителей медвежьего цирка в нашей стране. Его искусство поистине прекрасно. В том, что он выступает на рынке, нет ничего странного. Трофим Григорьевич как артист вырос в ярмарочном балагане.

И я мысленно еще раз поблагодарил замечательного руководителя медвежьего цирка, не постеснявшегося выступить на рынке, принесшего столько радости жителям нашего города в тот еще нелегкий послевоенный год.

Г. СЕРГЕЕВ

оставить комментарий