Музыка смелых и жизнерадостных

За последнее время произошло немало значительных со­бытий в культурной жизни нашей страны.

Посещение членами   правительства   художественной   выставки  в Манеже, декабрьская и мартовская встречи руководителе и партии и правительства с деятелями литературы и искус­ства. Нам, художникам, композиторам, артистам, есть над чем подумать. Я имею в виду прежде всего вопросы развития нашего искусства, выдвинутые современностью. Собственно, теоре­тическая сторона этих вопросов общая — борьба с форма­листическими тенденциями, которые не что иное, как ре­зультат проникновения к нам буржуазной идеологии. Мы должны обратиться к практике, к самой жизни и дать пра­вильную оценку тем явлениям, которые в последнее время наблюдаются во многих областях искусства.

Рисунки Г. и В. Караваевых

Я буду говорить об искусстве, наиболее близком мне, о   музыке. Н. С. Хрущев в своей речи перед творческой интеллиген­цией 8 марта 1963 года указал на серьезные недостатки в музыкальном творчестве. «Нельзя считать нормальным, — сказал он, — наметившееся увлечение джазовой музыкой и джазами». История этого увлечения начинается с того времени, когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи. Некоторых наших композиторов, работающих в так назы­ваемом «легком» жанре, охватила серьезная хворь — «джазомания», болезнь экстравагантных поисков в музыке.

Не­дуг оказался настолько заразительным, что проник в оперетту, кино, на концертную эстраду, быстро распростра­нился по периферийным циркам, из-за рубежа хлынули к нам различные «короли джазов» и мастера какофонии. Ты­сячами выпускались пластинки с записями легких песенок, аранжированных для джаза, бедных ритмически и интона­ционно, подогнанных под какой-то единый американский стандарт. Так сказать, «типовые» песни, танцы, инструмен­тальные пьесы с хныкающими, ноющими интонациями. Ра­дио и телевидение, к сожалению, тоже наводняли эфир подобными «шедеврами», рассчитанными на слушателей с нетребовательным, неприхотливым вкусом и встречающи­ми одобрение у определенной части нашей молодежи. Эта «мода» поработала настолько усиленно, что некоторые ис­полнители стали думать, будто публика не примет их вы­ступления, если эти выступления будут сопровождаться не джазовой, а, допустим, народной мелодией. Между тем народное музыкальное и песенное творче­ство дает нам неограниченные возможности для создания новых произведений, отвечающих требованиям жизни, со­звучных нашей эпохе, прекрасных по форме. Не так давно в гостях, у редакции «Правды» и «Известий» побывал Ансамбль песни и танца Казахской ССР. Это настоящее искусство, чистое, искрящееся, это каскад веселья. Здесь все построено на народных мелодиях, глубоко самобытно, оригинально. А ведь, по понятиям некоторых «теоретиков», народная музыка «не звучит», когда ею сопровождаются ритмические танцы, спортивные упражнения, акробатиче­ские   этюды.

Вот здесь мне хотелось бы поговорить о цирковом искус­стве. Наш советский цирк, безусловно, совершенно новое яв­ление в цирковом искусстве вообще, и артисты у нас не те, и программы другие. Наши артисты поразили зарубежных зрителей высоким профессиональным уровнем своего ма­стерства, которое строится не на том, чтобы щекотать нервы зрителей, не на дешевых трюках, а на подлинном умении довести сложнейшие номера до виртуозного блеска, до совершенства. Судя по отзывам зарубежных газет, поко­ряют в советском цирковом искусстве слаженность и ком­пактное построение программ, то, что в каждом представ­лении — не просто собрание разностильных номеров, что в нем свое течение — завязка, кульминация, яркий апо­феоз — финал. Зрители, затаив дыхание, следят за всеми перипетиями манежа, представление воспринимается как захватывающий спектакль. Большую роль в этом спектакле  играет музыка. Раньше, в дореволюционное время, русские, латышские, польские артисты не имели права выступать под своими фамилиями, а обязаны были пользоваться иностранными псевдонимами. В противном случае их не принимали в труппу. Исключение представляли русские клоуны, исполнявшие «народные» куплеты. Они носили свои фамилии. Однако таких номеров было очень мало, и хорошая музыка цирко­вых программ тонула в сером потоке ремесленных подделок под «заграничное». Больше того, если даже и исполнялись частушки на саратовских гармониках, то это носило псевдо­народный характер. Россия выглядела в этих песнях «клюк­венной». В то время нередко считалась лучшей русской песней «Гайда, тройка...», потому что цирк приезжал за границу именно с таким «музыкальным оформлением».

В советском цирке иное отношение к народной музыке. Достаточно упомянуть таких артистов, как заслуженный артист РСФСР А. Серж с номером «Русская тройка», пры­гунов Беляковых и Павловых, чьи выступления сопровожда­ются музыкой, в основе которой лежат русские народные песни. То же следует сказать и о номерах Э. Подчерниковой, о танцах заслуженной артистки РСФСР В. Сербиной и о многих номерах национальных цирковых коллективов. Но не всегда музыкальное сопровождение наших про­грамм оказывается на высоте. Часто в них проникают стан­дартные мелодии в трафаретной аранжировке под джаз. Вероятно, это обусловлено в цирке и составом оркестра, так как очень маленький джазообразный коллектив, какие зачастую работают в цирках, не в состоянии подготовить более сложную и разнообразную программу. Сопровождение отдельных номеров, как и музыкальное обрамление программы в целом, часто строится на зару­бежных образцах.

Какая, например, необходимость узбекскому наезднику работать под рок-эн-ролл? Или русскому жонглеру поспе­вать за ритмом «ча-ча-ча»? Мы не призываем насаждать в цирковых программах «серьезную» музыку. Мы за другое. Пересмотрите наследие классиков, и вы найдете в нем огромные залежи никем не использованных богатств — именно в легкой музыке. Часто ли мы слышим на эстраде, я уже не говорю о цирковых программах, чудесные вальсы и гавоты Штрауса? А вальсы Андреева? А вокально-инструментальные квартеты Шубер­та? Надо сказать, что песня в цирковой программе слу­чайна. А почему  бы  нашим   композиторам  не  написать, а деятелям цирка не включить в программы яркие песни, изумляющие, как сами цирковые номера, песни о ловкости, силе, сноровке и смелости? Ведь цирк — искусство смелых! Пусть открываются такими боевыми, маршевыми песнями целые программы и аттракционы. А клоунада? Что, если ей чаще использовать сатирические песни и куплеты? А бравурный, вселяющий бодрость и жизнерадостность в   актеров   и   зрителей   цирковой   марш?

Форм и жанров цирковой музыки много, и все они имеют право на существование, лишь бы это были произве­дения, отмеченные подлинным талантом, народностью, патриотизмом. Надо отказаться от зарубежных «болванок» и искать мелодии в народном искусстве, которое всегда задушевно,   тепло,   чисто,   красочно. Но ведь не одни композиторы создают эстрадную и цирковую музыку. Ее «делают» артисты и зрители. Первые, выбирая сопровождения для номера, вторые — одобряя или не одобряя музыку. Вот здесь и хочется поговорить о воспитании художественного вкуса, который надо разви­вать   у   артистов   и   зрителей. Мне не раз приходилось наблюдать, как гимнастка вы­полняет упражнения под джаз. Ей вдолбили (иначе ска­зать затрудняюсь), что она должна работать под джазо­вую музыку. Есть среди наших исполнителей определенная часть, которая полагает: все, что джаз, — хорошо, что не джаз — от   лукавого.

Это люди с примитивными взглядами и вкусом, не по­нимающие, что джазовая музыка, как и всякая другая, может быть и хорошая и плохая, ведь все обусловлено в музыке, как и а других областях искусства, содержанием Музыка любых жанров сильна не формалистическими поис­ками, а народностью, партийностью. Но чтобы все наши артисты и музыканты поняли это, их необходимо воспитать эстетически. Да, в училище циркового искусства должны прививать воспитанникам вкус к хорошей музыке. Испол­нителям, а также композиторам, пишущим для эстрады и цирка, надо победить, преодолеть в себе эту болезнь — «джазоманию», а уж если писать для джаза, так брать свое, на­циональное, самобытное, а не искать где-то за океаном. Кстати, мне хотелось бы сказать о цирковой программе «Карнавал на Кубе». Зрелище захватывающее, в отточен­ности, в любом номере видно мастерство артистов. Но му­зыкальное оформление оставляет двойственное впечатление. Наши композиторы, создававшие эту музыку, разрабо­тали кубинские фольклорные темы. Представление благо­даря этому стало правдоподобнее, жизненнее. Оно прони­зано теплой нотой — нотой искренности и задушевности. Но есть в музыке этой программы такое, что нас насто­раживает, внушает опасения — не всегда оправданное увле­чение кубинскими мелодиями, взятыми не в чистом род­никовом звучании, а в аранжированном виде, как бы про­пущенные сквозь американский джазовый стандарт. Моя программка, после того как я посмотрел это пред­ставление, оказалась испещренной множеством пометок, от­носящихся   к  музыкальному сопровождению  номеров. Вот   некоторые   из   этих   записей. В программе: «Пипо-рыбак — Ю. Никулин».

У  меня:   «Ча-ча-ча».

Далее. Клоунада — «откровенный джаз американского пошиба». «Все или почти все массовые хореографические номера идут под «твист» и «рок».

«Часто   звучит   «Карамба»,   «Тико-тико».

Б. Амарантов — эксцентрик — «Ил, Ла, Ла».

Не слишком ли увлеклись музыканты, оформлявшие эту программу, зарубежными мелодиями? Создается впечат­ление, что перед нами своего рода музыкальный винегрет. Здесь и приятные мелодии, созданные нашими композито­рами, близкие к кубинскому фольклору, и чрезмерное ко­личество неизменных роков, твистов, чарльстонов, в изо­билии расплодившихся у нас за последнее время благодаря чуду   техники — магнитофону. Хорошо, что содержание пантомимы вызвало обращение к народной теме в музыке спектакля, плохо, что не все на желаемом уровне, что чистый родник кубинской и испан­ской народной музыки замутнен зарубежными интерпретаторами. Что же можно пожелать нашему цирку? Пусть извле­кут его музыканты для себя урок из всех явлений, наблю­даемых в советской эстрадной музыке. Пусть идет очище­ние сокровищ национального музыкального искусства от наносного, от безвкусных, невежественных аранжировок. Поиски нового в эстрадной и цирковой музыке должны проходить под знаком требований времени. Современность ставит новые задачи перед всеми видами и жанрами на­шего   искусства.

Кто приходит на цирковые представления? Люди труда, интеллигенция, воины. Некоторые полагают, что играть можно все, лишь бы слушатели отдыхали. Это неверно. И к легкой музыке надо подходить с серьезными требованиями. И легкая музыка, музыка отдыха, должна утверждать в сознании наших людей патриотизм, коммунистическое от­ношение к труду, человечность, радость настоящей любви и дружбы.


Народный артист РСФСР А. Г. НОВИКОВ

Журнал Советский цирк. Апрель 1963 г.

оставить комментарий