На братской земле Венгрии

ПЕРВЫЕ ДНИ

С момента прибытия в Будапешт до начала выступлений у нас бы­ло только два дня. Мы при­ехали в залитую солнцем венгерскую столицу 28 ап­реля. И уже на вокзале мы, что называется, ощутили би­ение дружеских сердец. Нас тепло встречали наши коллеги — артисты, студенты циркового училища, начальник. Управления цирками и варьете Имре Будаи, директор Будапештского цирка Лайош Фекете, конферансье Янош Гальфи и, конечно, много­численные представители печати. Горячие слова приветствий, почти непрерывающиеся вспышки «блицев» и бесчисленное множество цветов — вот что вспоминается, когда мысленно обращаешься к волнующему моменту этой первой встречи на венгерской земле.

Уже на следующее утро мы приступили к репетициям, а в праздничный вечер 1 мая начали свои представления. Все очень волновались. И не только потому, что ар­тисты вообще перед выступлением взволнованы, если, конечно, это артисты, а не ремесленники. У нас был и другой повод волноваться. Дело в том, что мы были дале­ко не первыми советскими цирковыми артистами, демон­стрирующими свое искусство в Венгрии. До нас тут бы­ли пять других коллективов. Мы знали, что все они поль­зовались у венгерских зрителей большим успехом. Как нас примут, мы, конечно, не могли предвидеть. Но с пер­вого же номера (программу открывали воздушные гим­настки В. Тарарова и Г. Быстрова) стало ясно, что и наша группа не составит исключения. Переполненный цирк то и дело буквально взрывался громом оваций. Один за дру­гим, возбужденные и счастливые, прибегали наши това­рищи за кулисы, окончив номер… Первомайское представление в Будапеште оказалось добрым предзнаменованием, Настоящий большой успех сопутствовал нам на всех 220 спектаклях, данных за пять с лишним месяцев в больших и малых городах Венгрии, на предприятиях, в сельскохозяйственных кооперативах, в пионерских лагерях. По приблизительным подсчетам наши представления    смотрело    около    четыреста    тысяч    человек,   разумеется,   если   не считать   телезрителей.

Огромное внимание уделяла нам венгерская печать, исключительно высоко оценившая мастерство советских артистов. Для примера приведу выдержку лишь из одной рецензии, напечатанной 15 мая в газете «Голос народа». Автор  рецензии  пишет: «Когда  в конце спектакля  мы  делились  впечатле­ниями и хотели кого-нибудь выделить, особо оценить, то приходили   к выводу,   что   секрет   великолепного успеха советского цирка не в том или ином артисте, а  в  общей  ансамблевости  коллектива.   Они  подняли цирк до  уровня   высокого   искусства.   Стремление  к совершенству — вот душа  каждого  номера». Я привел эту цитату как наиболее характерную, отра­жающую общий  тон  всех  многочисленных  рецензий,  по­явившихся   в   газетах  и  журналах,  будапештских  и   пери­ферийных.

ПИСЬМО НЕЗНАКОМКИ

Кроме  венгерской  столицы,   где  мы  гастролировали два месяца, коллектив  наш   выступал  в  Кечкемете, Сольноке, Дебрецене, Мишкольце, Секешфехерваре, Пече.   Затем   мы  опять   приехали   в   Будапешт,   где   наши гастроли закончились 6 октября. И тут я не могу не привести одного из многих писем, полученных  нами.  Оно   прибыло  из  Кечкемета.  Вот  оно: «Всем   артистам   цирка.  Я пишу вам под впечатлением вчерашнего вечера. Мне бы хотелось поблагодарить вас за эти незабы­ваемые впечатления и удовольствие, которое вы нам доставили. Я не могу выделить тот или иной номер. Каждый — номер мирового класса. Очаровательная скромность, присущая русским, по-настоящему вос­торгает. Сегодня, прогуливаясь, я увидела только место, на котором находился ваш цирк (во всех го­родах, кроме Будапешта, мы работали в шапито). С большой грустью я думала о том, что вас здесь уже нет, что вы уехали. Вы уехали, но незабываемые впе­чатления   останутся.

Благодарю от всего сердца и желаю много здо­ровья, больших успехов и счастья. Желаю, чтобы был для всех людей прочный мир.

Ковач Ласлоне

Письмо этой зрительницы глубоко растрогало нас. Осо­бенно тронуло то, что с нашим советским искусством, ко­торое мы там представляли, люди связывают свои самые светлые мечты и желания, свои стремления к миру. Это было для  нас самым дорогим, самым ценным.

ЕВА ПИНТЕР

Дети... Они всегда встречаются на пути артистов цир­ка.  Почти   в  каждой   стране,   где   мне  доводилось бывать,  дети  так  или  иначе  входили  в  мою жизнь. Да и может ли быть иначе? Я думаю, что, не будь на све­те детей — не  было бы  и  циркового  искусства.  Эту акси­ому подтвердила  и  наша  поездка  в  Венгрию. Однажды — это было в городе Сольноке — после днев­ного представления к нам за кулисы пришла очарователь­ная девчушка лет одиннадцати и что-то очень оживлен­но стала говорить переводчику. Тот кивнул девочке и сказал   мне:

— Она пришла, чтобы попросить у вас автограф. И еще говорит,  что очень  ей  ваши   питомцы,  нравятся:  никогда, за всю жизнь, еще ничего подобного она не видела.
— Как  за всю  ее  жизнь?

Еле сдерживая улыбку, переводчик слово в слово пере­вел мой вопрос. Очень серьезно взглянув на меня, она опять что-то произнесла, приложив руку к груди, словно принося   клятву.

Так выглядел Будапештский цирк в период гастролей советских артистов

— Повторяет, что за всю жизнь такого не видала.
— А кто из животных ей больше всего понравился? — спросил   я.

Оказалось, что наибольшее впечатление произвела на нее многочисленная стая белоснежных голубей, которые в эпилоге моего номера слетаются со всех сторон на манеж. Я охотно подарил маленькой любительнице цирка Еве   Пинтер   фотографию   моих   голубей. И с тех пор я отовсюду, при каждом случае посылал по радио дружеский привет своей юной приятельнице. Вот и сейчас я пишу в надежде, что эту статью кто-нибудь прочтет в Венгрии, и тогда, быть может, он передаст маленькой Еве, что все мы с душевной теплотой вспоминаем ее и мечтаем когда-нибудь снова встретиться с ней.

ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЕК

Среди множества впечатлений, оставшихся у меня от пребывания в Венгрии, врезалась в память порази­тельная дисциплина пешеходов. Моему сердцу автомобилиста это обстоятельство особенно дорого. В са­мом деле. Сколько больших и малых несчастий каждо­дневно предотвращается благодаря дисциплинированности и публики и водителей транспорта. Дисциплинированность эта лишена даже тени принуждения. Люди — и взрослые и дети — беспрекословно подчиняются правилам уличного движения, световых и звуковых сигналов, выполняют их как нечто само собой разумеющееся. За почти полугодо­вую жизнь в Венгрии никто из нас ни разу не видел, что­бы какой-нибудь человек попытался перебежать дорогу при   запрещающем   сигнале.

Хочу, чтоб меня правильно поняли: я никого не соби­раюсь укорять или поучать, но мне бы очень хотелось, чтобы у нас такое отношение к правилам уличного движе­ния стало  нормой для каждого  человека. Расположенная неподалеку от Добрвцвна знаменитая Хордобать славится коневодством миражами и... чудесный аро­матным блюдом «жарким по-хордобатьски». Мы имели воз­можность убедиться в том, что эта слава вполне заслужена. Я видал на своем веку мно­го дрессированных лошадей. Но никогда прежде не восхи­щался так мастерством их обучения.

Это производит ошеломляю­щее впечатление, когда боль­шой табун в 50—60 животных удивительно согласованно вы­полняет требование табуншика, мгновенно повинуется взма­ху его руки. Одного из мастеров конной дрессуры вы видите на этом снимке.

У ИСТОЧНИКА

Когда какое-то происшествие выводит меня из нормальной колеи, вызывая раздражение, я заставляю себя   вспомнить   маленький   эпизод,   даже   не  эпи­зод,    а   бытовую   сценку,   которую    видел    в  Мишкольце. И  тотчас же  возвращается  ко мне душевное  равновесие, спокойствие, столь важное для любого человека. В памяти встает такая картина. Безоблачный летний день. У источника минеральной воды чинно выстроилась длинная очередь. Вот свою вместительную флягу напол­нил пожилой человек профессорского вида и тут же про­тянул жене, спасающейся с помощью зонта от горячего солнца...

Вслед за тем воду набирает какая-то молодая жен­щина. Ее сменяет старуха. Потом наступает очередь маль­чугана лет девяти. У него в руках небольшой пузырек с узеньким горлышком, который он подставляет струе. С минуту подержав его, мальчик поднимает пузырек, как бы проверяя на свет. Увы! —он заполнен едва только на четверть. Тогда он опять подставляет пузырек струе и снова через минуту проверяет. Но еще и половины не набралось. Так повторяется несколько раз, а очередь, длин­ная очередь томимых жаждой взрослых дядей и тетей, молча, терпеливо ждет, покуда злополучный пузырек не будет   полон.

В этой сценке, показалось мне, очень ясно выразились славные человеческие черты, которые облегчают жизнь не только детей, но и взрослых, делают ее лучше, за­ставляют людей быть взаимно предупредительными, внимательными, особенно к ребятишкам. Как бы там ни было, а для меня эта сценка навсегда стала живым вопло­щением чего-то очень светлого и... спокойного. Стоит мне ее вспомнить, как при любых обстоятельствах, тотчас же восстанавливается нарушенное кем-нибудь душевное равновесие.

Один из чудесных уголков Венгрии — озеро Балатон; здесь провели свой день отдыха советский артисты.

«ЗДОРОВЕНЬКИ БУЛЫ!»

Где  бы  мы   ни  очутились   на  венгерской   земле, нас всюду встречали с теплым радушием, с тем душев­ным   расположением,   которое   отличает   искренних и верных  друзей.  Так  было  на   знаменитом  Красном  Чепеле — металлургическом   и   машиностроительном   комбина­те, который по праву называют оплотом социалистической Венгрии,   индустриальным   сердцем   страны.   Рабочий   кол­лектив чепельских заводов сердечно принимал  нас, груп­пу   советских   артистов,   с   горячим   одобрением   отнесся к нашей программе. Так было повсюду в Венгрии, во всех ее городах и селах. Разумеется, каждый из нас очень старательно делал свое дело. Но мне почему-то все время казалось, что не нашим искусством, вернее, не столько нашим искусством определяется отношение венгров к нам, сколько тем, что в нас видят представителей советского народа — самого верного  и  преданного  Друга  социалистической  Венгрии.

Вот один характерный эпизод. Неподалеку от города Сольнока расположен сельскохозяйственный кооператив «Красная звезда», во главе которого стоит умудренный опытом Ваго Михаль. Мы были однажды гостями этого кооператива. Нам показали его хозяйство. Все мы любо­вались выращенной там отменной кукурузой и сахарной свеклой, знакомились с замечательно поставленным овце­водством и птицеводством. Но, конечно же, наибольшее впечатление на нас произвели люди этого кооператива — трудолюбивые,  веселые  и   необычайно  гостеприимные.

Под открытым небом прошло представление в одном из пионерских ла­герей у Будапешта. Затаив дыхание, следят юные зрители за выступлением артиста Н. Манукяна.

Судя по всему, им очень пришлось по душе мастер­ство наших артистов. Но главное, как я понял, было все же не это. Людям просто хотелось побыть с нами, побе­седовать. И мы долго, непринужденно, как старые друзья, разговаривали о самых различных вещах, вместе пели песни — венгерские и советские. При этом не обошлось без чудовищного коверканья русских и венгерских слов, что вызывало веселые возгласы и дружный хохот. В самом деле,  нельзя было без улыбки слышать старательно произносимые на венгерский лад слова: «Катиюша» (Катюша) или «виэтшиэра» (вечера). Но и мы в долгу не оставались, и такое проделывали с венгерскими словами, что милые наши хозяева каждый раз покатывались со смеху.

И вот в разгар веселья подходит к нам дородный, креп­кий старик и заводит разговор на довольно сносном рус­ском языке. Прежде всего он поинтересовался, знаем ли мы Кондрашовку. Недоуменно переглянувшись, все мы отрицательно завертели головами: нет, Кондрашовку не знаем, хотя выяснилось, что многие слышали об этом селе. Но, по словам одних, оно находится где-то на Ура­ле, по утверждению других — на средней Волге, третьи же клялись, что на Дальнем Востоке. тСтарого Петера Феньеша все это не устраивало. Он-то вел   разговор   о   совершенно   другой   Кондрашовке... Оказалось вот что. Во время первой мировой войны Петер Феньеш, тогда молодой солдат, оказавшись в пле­ну, попал в Кондрашовку — украинское село в Харьков­ской губернии, неподалеку от Купянска. Там он жил в семье   прекрасного   человека   Михаилы   Опанасенко.

— О, — сказал Петер Феньеш, — это замечательные люди. Я прошу вас, если доведется встретить их, мало ли что бывает, передать от меня привет и наилучшие пожелания, скажите им: «Здоровеньки булы!» У них были замечательные   три   дочери — Маруся,   Саня   и   Прасковья...

Гора Геллерт, обелиск советским воинам.

Группа советских артистов пришла сюда, чтобы возложить венок на памятник героям боев против германского фашизма. Грешным делом, нам показалось, что одной из этих трех дочерей он хотел передать особый привет. Какой же именно?

— О нет,  всем троим,  всей их семье, — широко улыб­нулся старик. Но при этом он все же покосился в сторону сидящей    неподалеку    группы    пожилых    женщин,    среди которых была, вероятно, и его жена.
— Значит,   всем? — лукаво    спросил    кто-то    из    наших артистов.
— Так, так,  всем. Добрые это  есть люди,  Опанасенко.
Вся   Кондрашовка — добрые   люди   есть...

Встреча с крестьянами кооператива «Красная звез­да» — одна из наиболее памятных среди множества чрез­вычайно интересных эпизодов, которыми так богата была наша жизнь на венгерской земле.

С ВЫСОТЫ ГОРЫ ГЕЛЛЕРТ

Мне не раз приходилось участвовать в зарубежных гастролях. Я выступал на манежах Бельгии, Италии, Франции, Англии и некоторых других стран. Иногда это бывали довольно длительные поездки, но никогда не продолжались они столько времени, как в этот раз, — почти пять с половиной месяцев. И никогда прежде мы, советские артисты, не испытывали такого расположения к себе, такого дружеского добросердечного отношения, как это было в Венгрии. Не боясь впасть в ошибку, могу смело сказать, что все мы такого зрителя за рубежом еще   никогда   не   встречали. Покидая эту прекрасную страну, мы говорили венгер­ским   друзьям:

—Мы не прощаемся с вами. Здесь мы оставляем час­тицу своего  сердца.  Каждый  из  нас  возвращается  домой с  горячим  желанием   когда-нибудь  снова  приехать  сюда, чтобы  опять  почувствовать  тепло  дружеских  рук.

Если говорить о планах на будущее, то для меня это самое заветное желание, самое искреннее. Высоко над Будапештом вознесся монумент Освобождения, установ­ленный на горе Геллерт, откуда открывается незабывае­мый вид на чудесную венгерскую столицу, на величавый Дунай, на многотрубный гигант — Красный Чепель. И я мечтаю снова приехать сюда, вместе с венгерскими това­рищами подняться к подножию этого монумента, симво­лизирующего вечную дружбу наших братских народов, крепкую, нерушимую. Подняться, чтобы снова вглядеться в   прекрасные   черты   доброго   друга — Венгрию.

ТРУППА  СОВЕТСКИХ  АРТИСТОВ,  ГАСТРОЛИРОВАВШАЯ В ОКТЯБРЕ  1963 г.  в  ВЕНГЕРСКОЙ НАРОДНОЙ  РЕСПУБЛИКЕ

Дрессировщик — народный     артист РСФСР   В.   Дуров
Воздушные     гимнастки — В.    Тарарова   и   Г.   Быстрова
Жонглер — Б.    Евграфов
Акробаты-эксцентрики   Вавиловы
Иллюзионист — М.    Ширвани
Акробаты А.  Минасов и Т. Марчук
Музыкальные    эксцентрики    Макеевы
Канатоходец — Н.   Манукян
Наездники — Демаш
Гимнасты — Дрыгины
Эквилибристы   Горловы
Эквилибристы на свободной про­волоке Лалашвили
Коверный — А.    Казаченко
Инспектор   манежа — П.   Квасков
Дирижер — М.   Муратов
Руководитель   поездки — А. Котляров
Режиссер — А.  Пономарев
Художник — А.   Фальковский


Владимир ДУРОВ, народный артист РСФСР

Журнал Советский цирк. Декабрь 1963 г.

оставить комментарий