Национальная характерность, исполнительское мастерство

Радостный фейерверк фанфар молнией прорезал тишину замершего в ожидании  зала.  

Быструю, полную молодого задора узбекскую мелодию под­хватили саксофоны и кларнеты, ударник рассыпал мелкую дробь головокружительных ритмических пассажей, и вот запели скрипки... Ощущением жизнерадостности, бод­рости, оптимизма, светлой и задушевной лирикой пронизан каждый номер большой и разнообразной программы орке­стра.

Солист – Науфаль Закиров. Справа музыкальный руководитель и дирижер Альберт Малахов

...Невольно обращаешься к тем дням, когда еще само название — эстрадный оркестр Узбекистана — звучало как-то странно и непривычно; когда деятели узбекского искус­ства напряженно готовились к серьезному творческому ис­пытанию—Декаде узбекской литературы и искусства в Москве; когда Ташкент радушно встречал писателей стран Азии и Африки, съехавшихся сюда на свою конференцию и ставших живыми свидетелями рождения нового узбекско­го эстрадного коллектива и зрителями его первой про­граммы под названием «Дух Бандунга», Уже тогда удив­лял и радовал высокий музыкально-художественный уро­вень оркестра, слаженность его звучания, блеск оркестров­ки, мастерство солистов. Батыр Закиров, которого тогда знали лишь как исполнителя неаполитанских и азербайд­жанских песен из репертуара Рашида Бейбутова, вдруг сверкнул новой, совершенно неожиданной гранью своего дарования — блестящей интерпретацией песен зарубежного Востока. Молодой певец переживал свое второе вокально-сценическое рождение; каждое его выступление сопровож­далось триумфальным успехом; исполняемое им арабское танго «О, светоч грез моих!» вскоре стало одной из самых популярных мелодий и с русским текстом звучало едва ли не на всех эстрадных подмостках Советского Союза. Выступление оркестра в дни Декады в Москве вызвало самые теплые и одобрительные отзывы музыкальной общественно­сти, рецензентов и большой массы любителей легкой музыки. И все же в то время мало кто верил в долгую творческую жизнь эстрадного оркестра Узбекистана. В самом деле, что может быть общего между возникшей на Западе специфи­ческой формой эстрадной музыки и узбекской песней и тан­цем? Можно ли скрестить эти столь далекие друг другу ви­ды музыкального искусства и получить достаточно жизне­способный   и   взаимообогащенный   гибрид?

Нужно сказать, что все эти сомнения имели под собой определенную и вполне реальную почву. Дело в том, что в первой программе оркестр лишь сумел показать свои не­заурядные творческие возможности. Что же касается проблемы создания узбекского джаза, то к ее решению оркестр в то время даже не подошел. Львиную долю его репертуара составляли индийские, арабские, индонезийские песни и танцы. И не случайно в апреле 1962 года газета «Советская культура» выступила со статьей «Прошло три года...», в ко­торой отмечалось чрезмерное увлечение песнями зарубеж­ного Востока в ущерб узбекской музыке и музыке народов СССР.

Каковы же реальные возможности создания узбекской джазовой музыки? Очевидно, речь должна идти об орга­ническом синтезе узбекской мелодии и особенно ритмики с возможностями джазовой техники. Это примерно тот же путь, по которому тридцать лет назад пошли И. О. Дунаев­ский и Леонид Утесов, сплавившие воедино яркую, широко доступную мелодию советской массовой песни с технически­ми достижениями американского джаза и создавшие тем самым прочный фундамент советской джазовой музыки — импульсной, полной динамики н в то же время очень мелодичной, лишенной диких и бессмысленных звуковых уродств   и   извращений. Нужно отдать должное эстрадному оркестру Узбекиста­на: в процессе частичного обновления репертуара в его ис­полнении зазвучали такие интересные произведения, как за­воевавшая всесоюзную популярность песня «Наманганские яблоки» в обработке А. Нестерова, фантазия Я. Френкеля на узбекские народные мелодии, фантазия А. Нестерова и А. Малахова на тему узбекской народной песни «Ялламаярим яллала» («Веселитесь вместе с нами»). И все-таки создание и исполнение этих произведений носило характер скорее творческого эксперимента, не говоря уже о том, что их удельный вес в программе оркестра был крайне неве­лик и отнюдь не определял творческого профиля коллек­тива.

В этом смысле новая концертная программа, подго­товленная оркестром к 40-летнему юбилею Узбекской ССР и Коммунистической партии Узбекистана, представляется событием большим, радостным и многообещающим. И не только потому, что возглавляемый новым музыкальным ру­ководителем, композитором Альбертом Малаховым, оркестр вновь демонстрирует высокий класс исполнительского ма­стерства, но и потому, что основой программы, ее главным содержанием становится узбекская эстрадная музыка. Это уже не те примитивные произведения, которые в ответ на справедливую критику оркестр спешно включал в свой репертуар и которые служили лишь скучной, но обязательной прелюдией к более интересной кубинской, негритянской и американской музыке. Это произведения, великолепно со­четающие в себе подлинно народную узбекскую мелодию со всеми техническими особенностями современной джазовой музыки, произведения, которые можно смело и определенно отнести к числу достижений узбекского джаза. При этом обращает на себя внимание одна любопытная деталь: благодаря своей богатейшей ритмике узбекская народная песня и особенно танец могут, оказывается, служить благодат­нейшим материалом для джазовой обработки. Именно это «родство ритмических душ» позволило Альберту Малахову создать такое произведение, как «Звездная дойра», — вир­туозную, отлично оркестрованную пьесу для дойры (узбек­ского бубна) с оркестром, дало возможность обработать две старинные узбекские песни — «Черные глаза» и «Ерер», исполняемые Луизой Закировой в традиционной на­родной манере, но сопровождаемые типично джазовыми средствами оркестровой выразительности.

Харезмский танец. Солисты – Иркиной Расульходжаева и Фанк Абдурахманов. Аккомпанирует на дойре – Мирджалил Мирхалилов

Несомненным достоинством новой программы оркестра является ее ярко выраженная национальная характерность, которая проявляется буквально с первых звуков концерта и находит свое продолжение в течение двух его отделений. Узбекскими ритмами и интонациями пронизаны и «Песня о Ташкенте» Бориса Гиенко, и песня Икрама Акбарова «Газли», и два танца — «Танец хлопка» и «Хорезмский», постав­ленные заслуженным артистом УзССР И. Акиловым и исполняемые Иркиной Расульходжаевой и Фанком Абдурахмановым. Элементы национального колорита свойствен­ны чудесной по музыке и оркестровке «Восточной симфо­ниетте», созданной специально для оркестра дальневосточ­ным композитором Александром Гончаренко в дни его пребывания в Узбекистане. В то же время репертуар оркестра очень разнообразен и включает в себя произведения самых различных музыкально-стилистических оттенков: здесь и песни американских композиторов Теодора Лоу и Кола Портера, и произведения молодого ленинградского композитора Станислава Пожлакова; здесь звучат народ­ные афганские, арабские, индийские, кубинские песни и песни композиторов братских советских республик.

Новая программа эстрадного оркестра Узбекистана по-настоящему радует своими интересными и многообещающи­ми авторскими и исполнительскими дебютами. Впервые и очень успешно обратился к жанру эстрадной песни изве­стный ташкентский композитор Борис Гиенко — автор мно­гочисленных симфонических и камерно-инструментальных произведений. А молодой композитор Владимир Милов, совсем недавно представивший в качестве консерваторской дипломной работы симфонию, посвященную советским кос­монавтам, выступает здесь как автор эстрадной пьесы «Влюбленный трубач»  (солист — Александр  Гандыль). Впервые появляется на профессиональных эстрадных подмостках выпускник Ташкентской консерватории Эйсон Кандов. Разумеется, молодой певец еще далек от совер­шенства: его отличный голос и природная музыкальность часто вступают в противоречие с некоторой монотонностью исполнения, с отсутствием сценической свободы. И все-таки это, несомненно, вокалист с большим эстрадным будущим.

Дебют на большой эстраде Евгении Коршуновой произ­водит в общем приятное впечатление. И хоть молодой вокалистке не хватает порой настоящей эмоциональной глу­бины, а кое-где и верной актерской интонации (ее вокаль­ная интонация безупречна), эта первая работа внушает тем не менее серьезные надежды, которые, впрочем, смогут оправдаться лишь в том случае, если певица подкрепит свои хорошие исполнительские данные настоящей кропотливой творческой   работой. Пожалуй, один из самых удачных дебютантов в новой программе эстрадного оркестра Узбекистана — художник Вениамин Акудин, показавший не только знание особенно­стей национального декоративного искусства, но и проявив­ший тонкий вкус, изобретательность, проникновение в об­разно-музыкальный строй каждого отдельного номера и музыкальную драматургию спектакля в целом. Появление такого художника на эстраде — событие чрезвычайно радо­стное, тем более что мастеров этого жанра можно букваль­но   пересчитать   по   пальцам.

Серьезный успех оркестра был бы немыслим без чело­века, ставшего во время подготовки программы душой молодого творческого коллектива, его признанным и автори­тетным вожаком. Речь идет об Олеге Левицком, первона­чально приглашенном в качестве автора новой программы, а в процессе работы добровольно взявшем на свои плечи нелегкое бремя обязанностей режиссера-постановщика, за­ведующего постановочной частью, светооформителя и мно­жество других организационно-хозяйственных функций. И если в качестве автора программы Олег Левицкий сумел дать конферансье Владимиру Гилевичу полноценный, доб­ротный текст, то в роли режиссера-постановщика ему уда­лось добиться монолитной цельности, законченности спектакля, оригинальной и творческой трактовки отдельных традиционных   номеров. Десятки лет бытует на узбекской эстраде задорный хо­резмский танец. Начинается он обычно с короткого, но очень подвижного инструментального вступления, во время которого артисты занимают на сцене исходную позицию, а затем идет сам танец — веселый, огненный. А вот тот же хорезмский танец в режиссуре Левицкого.

...Сцена представляет собой магазин «Детский мир»; му­зыканты в масках изображают игрушки. Усатый продавец (В. Тилевич) наводит порядок в магазине перед его за­крытием. Он поднимает с пола игрушку в ярком узбекском халате и ставит ее в танцевальную позу. Затем пытается исправить положение фигурки дойриста, но в ответ полу­чает гулкий удар бубном по голове. Наконец, продавец приносит из-за кулис куклу в узбекском национальном ко­стюме, ставит ее на стул и поворачивает лицом к зрителям. Часы бьют двенадцать, продавец сладко зевает и уходит из магазина. Вот тут-то куклы начинают постепенно оживать и под аккомпанемент дойры исполняют хорезмский танец, а окончив его, снова застывают в прежних позах…

Солистка – Луиза Закирова. Солист – Александр Гондыль

В новой программе оркестра зрители вновь встречаются с молодыми, очень одаренными и уже ставшими популяр­ными солистами — Луизой и Науфалем Закировыми и Юнусом Тураевым. В исполнении Луизы Закировой звучали песни самые разнообразные по характеру и национальной принадлежности и вполне соответствующие ее исполни­тельскому профилю. Науфалю Закирову и Юнусу Тураеву в этом смысле повезло куда меньше. Большинство испол­няемых ими произведений находятся в явном противоре­чии с той музыкальной сферой, в которой наиболее ярко может проявиться творческая индивидуальность каждого из исполнителей. Очевидно, поиски репертуара должны быть   в   дальнейшем   продолжены.

Для всякого профессионального творческого коллекти­ва, в особенности молодого, создание нового спектакля, но­вой программы — это не всегда серьезный экзамен. Это испытание жизнеспособности, творческой состоятельности, наглядный показатель степени профессиональной зрелости коллектива. Эстрадный оркестр Узбекистана выдержал все эти испытания с честью, преподнеся трудящимся хороший подарок к 40-летнему юбилею республики.
 

В. САВРАНСКИЙ

Журнал Советский цирк. Октябрь 1964 г.

оставить комментарий