Наш Карандаш

О нем уже столько писали, что, кажется, невозможно написать что-нибудь новое. В журналах помещено столько его фотографий, что он всегда перед глазами. Шаржи на него — неисчислимы. Он глядит на нас с экранов кино и телевизоров.

В магазинах, на полках игрушек стоят маленькие смешные куклы, изображающие Карандаша, и дети умоляют родителей купить им эту куклу. Дети любят Карандаша еще и потому, что он очень «ихний», он очень напоминает им их самих.
Пожалуй, нет человека, который не знает его шляпу и его собаку.

Увидев на улице любого шотландского терьера, дети радостно вскрикивают: «Клякса!» — и улыбются такой улыбкой, которая может осветить всю улицу.

Популярность этого человека необычайна.

Как-то даже не приходит в голову, что в жизни он не такой, как на манеже цирка, что он иначе одевается, иначе ведет себя, говорит совсем другим голосом и зовут его Михаилом Николаевичем и фамилия его — Румянцев. Такого не может быть: ведь это же Карандаш! И, конечно же, он всегда Карандаш. И на улице, и в магазине, и в троллейбусе. И безусловно он всегда такой же веселый и неутомимый, сметливый и находчивый, ловкий и смешной.

— Это артист, Юлинька,— говорю я своей дочурке.
— В жизни он такой же, как ты, как я, как многие наши знакомые. А в цирке он надевает свой клоунский костюм, изменяет голос и делается Карандашом.
— Нет, он всегда такой, он другим быть не может,— говорит дочка.— Я это точно знаю.
Таким он вошел в сознание не только детей, но и взрослых.

Пятидесятилетие советского цирка принесло Михаилу Николаевичу Румянцеву высокое звание народного артиста СССР. Это показывает огромное внимание и любовь народа к нашему цирку. Это показывает и то, какое значение у нас придается смеху, как ценят людей, умеющих приносить радость.

Карандаш именно такой артист.

Это большое, это очень большое искусство — уметь рассмешить, заставить смеяться до слез одновременно тысячи людей, заполняющих цирк. Вот он выбегает на круг манежа, маленький, несуразный, в больших ботинках и в своей неизменной черной шляпе — гибриде клоунского колпака с фетровой шляпой, котелком и цилиндром. На нем строгий черный, но сидящий мешком костюм. Он чем-то похож на полюбившегося нам с детства Мурзилку.

Этот пожилой человек с крохотными усиками напоминает характером ребенка— до такой степени он сохранил непосредственность чувств. Этот поразительно подвижной, как бы сошедший с экрана мультипликационного фильма, человечек все время обуреваем желанием совершить что-то необычное. Он бесконечно комичен, но в то же время и удивительно серьезен. И если он сердится, то может быть злым. А сердится он на все плохое, что встречает  на  своем  пути.

Карандаш на манеже — маленький и слабенький. Но во всех своих шутках он одерживает победы над сильными и злыми. И, конечно же, цирк ему сочувствует и бурно радуется его победам, восторженно встречая добро, торжествующее над злом. За Карандашом быстро семенит низенькая и чуть вытянутая черная собачка со стоячими ушками, с усами и с бородой. У нее немножко грустные глаза, но оптимистически поднят хвост, и кажется, что она тоже сошла с экрана мультипликационного фильма. Это его верная подружка, спутница его славы — скочтерьер Клякса. Зрители привыкли к этому смешному и в то же время лирическому дуэту. И они уже не представляют себе Карандаша без Кляксы, так же как и Кляксу без Карандаша.

Уже несколько поколений Клякс сменилось на манеже, и сегодня уже выступает «пра-пра-правнучка» первой Кляксы. Но партнеры по-прежнему дружат и помогают друг другу. Говорят, что человек отличается от животного прежде всего тем, что у него есть — а у животных нет — чувство юмора. Мне кажется, что Клякса опровергает это утверждение. Карандаш явно привил ей чувство юмора, и я вижу, как она улыбается на его выступлениях.

У Карандаша детский фальцет — смешной, ломающийся голос. У него быстрые   движения и удивительнейшая любознательность. Ему до всего есть дело. Он не понимает, что означает иногда встречающееся у нас выражение «до лампочки». Он знает, что если бы даже Томасу Альфа Эдиссону было «до лампочки», то он бы никогда в жизни ее не изобрел. И Карандаш суется во все дела. Он хочет все увидеть, все потрогать и все понять. Поэтому он может и залезть на трапецию, и взгромоздиться на канат, и вскарабкаться на спину разгоряченного коня, и подлезть под любой аппарат или конструкцию.

Что-то в нем от озорного ребенка, что-то от первооткрывателя. И эта его любознательность, это «хочувсезнайство», неукротимое желание везде присутствовать, все проверить и попытаться сделать самому — вызывают симпатию и веселье зала. Послушайте, как смеется цирк... Начинают смеяться несколько десятков человек. Среди этих смехов обычно выделяется один — визгливоватый, особо индивидуальный смехо-всхлип, который смешит всех еще больше. Этот особый смех радует зал, как бы раскрепощает его от последней доли серьезности, и зал начинат уже хохотать. И хохот набегает волной на следующий ряд, на ряд за ним, еще на один ряд — и вот уже он катится и грохочет по всем рядам, поднимается вверх, захлестывает ложи и гребнем вздымается под купол. И уже хохочет всё — люди, стены, трапеции, купол цирка. И зрители утирают слезы. Это — слезы благодарности за минуты забвения смехом.

Ах, какое чудное явление — смех!

Но Карандаш — не просто смешной коверный клоун. Он и сатирик. Причем сатирик злой, острый, непримиримый. Он умеет жестоко высмеять бюрократа и головотяпа, вельможу и эгоиста, демагога и болтуна, лодыря и хулигана. Он умеет начинить ядом сатирическую стрелу и выпустить ее в поджигателя войны, в агрессора. Он умеет смехом взорвать врага и тем же смехом развеять его прах.

Когда наши рабочие и работницы в годы войны ковали оружие для фронта, делали пушки, танки и самолеты, отливали снаряды и конструировали мины, Карандаш конструировал свои смехо-меты и отправлялся на передовую линию фронта разить врагов смехом и заряжать бодростью наших бойцов и командиров. А вернувшись с фронта на цирковую арену, он заставлял смеяться людей, уставших от тягот войны, и подкреплял их здоровье порциями юмора, успокаивал улыбкой их нервы, поднимал их жизнеустойчивость.
Карандаш — думающий клоун. Не случайно он является автором книги о клоунаде. У него своя теория клоунады. Он отлично понимает природу смеха. Поэтому всегда столь продуманны и логически законченны все его выходы, шутки, репризы.

Ему близок жанр политической карикатуры. Он любит и умеет быть злободневным. Не могу забыть его знаменитую сценку «Защита диссертации», в которой он, пользуясь двумя пустыми ведрами, переливал из пустого в порожнее. А «Наступление Гитлера на Москву»? А «Лыжная прогулка» некоего зарубежного дипломата, которого вскоре после этого выдворили из нашей страны?!
Я не знаю точно, сколько лет подряд Карандаш играет сценку «В парке». Наверно, не менее тридцати лет. Я лично видел эту сцену в его исполнении не менее тридцати раз. Да и все любители цирка, вероятно, тоже. И каждый раз она смотрится с тем же удовольствием. Чем это объясняется?

Это можно объяснить только одним: тем, что это настоящее искусство. А настоящее искусство можно смотреть бессчетно...
Вечер в парке. Где-то неподалеку играет оркестр. Карандаш наслаждается свежим воздухом, запахом цветов. У него поэтическое настроение. Он весь в своих мыслях, ничего не видит, не замечает и садится на свежевыкрашенную скамейку. В отчаянии, что измазал костюм, он пытается отряхнуть с себя краску и нечаянно разбивает стоящую на пьедестале статую обнаженной девы. Испугавшись, он пытается собрать статую по кускам, но, волнуясь и спеша, все время путает части туловища местами.
Надо видеть, как он переживает, как серьезно разыскивает ту или иную часть, примеряет ее, в какое отчаяние приходит от каждой неудачи. В исполнении Карандаша — это трагикомедия, в которой соединены страх и отчаяние Карандаша с неумолкающим хохотом цирковых зрителей.

Отличные авторские и режиссерские находки, присутствие мысли, человечность, умение откликаться на злобу дня, актерское мастерство в сочетании с блестящей цирковой техникой, готовность выступить против любого зла за то, чтобы торжествовали добро и справедливость,— вот откуда популярность Карандаша и всенародная к нему любовь. По его облику никак не узнать, сколько ему сегодня лет. Одни говорят пятьдесят, другие — шестьдесят с чем-то. Но, ей-же-богу, зрителям нет до этого никакого дела. Карандашу столько лет, на сколько он выглядит. А выглядит он сегодня так же, как и тогда, когда впервые вышел на манеж Московского цирка.
Многие молодые и средних лет клоуны — такие, как Олег Попов и Юрий Никулин, Леонид Енгибаров и Андрей Николаев, клоуны, принесшие новую славу советскому цирку,— называют Карандаша своим учителем и с благоговением снимают перед ним шляпу...
Вот почему Карандаш стал народным артистом Советского Союза.

... Отзвучали торжественные туши оркестров и приветственные речи, посвященные цирковому юбилею, прочитаны все поздравительные телеграммы, но не окончились праздники, ибо каждый цирковой спектакль — это всегда праздник. И снова выбегает на арену неутомимый Карандаш, и семенит за ним его верная Клякса, и снова взрывается цирк смехом зрителей, и гремят благодарные аплодисменты. И тысячами свечей радости светятся улыбки на лицах людей. Эти свечи зажег Карандаш...


ВЛАДИМИР ПОЛЯКОВ

оставить комментарий