Наш любимый клоун - Карандаш

Есть деятели искусства, чьи имена известны всем. К ним принадлежит мастер клоунады Карандаш. Имя его неразделимо с успехами советского цирка. Вообще невозможно представить себе становление советской клоунады без творчества Карандаша. Как признание огромного вклада, который он внес в искусство манежа, — присвоение прославленному артисту высокого звание Героя Социалистического Труда.

Становление Карандаша как клоуна связано с развитием советской клоунады. Он писал о том времени: «В основе моих поисков теперь лежало не изыскание благодатных тем только для смешного, а свежая тема, событие, тревожащее нас, интересующее народ». Далее он утверждал: «Изучение жизни и теоретическое осмысление проблемы комического — только на этом пути можно добиться подлинных успехов».

Им был создан персонаж предельно выразительный, который отличают подкупающая непосредственность, задор, неунывающий характер. Он самоотверженно противостоит лжи, фальши, унынию — всему, что омрачает нашу жизнь. Зрители сразу полюбили его, всегда во всем происходящем на манеже они на его стороне и вместе с ним смеются над злом.

С именем Карандаша связано утверждение комика как основной фигуры циркового спектакля. Клоун появляется перед зрителями много раз в течение представления, разыгрывая сценки на самые разные темы. Репризы Карандаша посвящены темам животрепещущим, волнующим всех наших современников.

В военные годы он гневно и остро высмеивал фашистских вояк. Затем клеймил тех, кто готов был развязать новую бойню. Вспоминается сценка об иностранном горе-шпионе, отправившемся фотографировать секретные объекты. Под ударом оказывались и лже-ученые, высмеивалась бессодержательность иных диссертаций, которые оказываются, по существу, переливанием из пустого в порожнее.

В репертуаре Карандаша есть сценки, так сказать, философского звучания. К ним, в первую очередь, принадлежит «Случай в парке». В ней персонаж Карандаша — суетливый человечек — разбивает скульптуру Венеры. Собрать ее он оказывается не в силах. Разрушить прекрасное куда легче, чем воссоздать его. Сценка вызывает немало ассоциаций — в нашем беспокойном мире еще немало разрушается и бездумно, а то по злому умыслу.

Думается, не случайно для многих при слове «клоун» в воображении возникает фигура в мешковатом костюме, в остроконечной шляпе, а рядом с ним мохнатая черная собака — Клякса.

В этом сезоне Карандаш участвовал в юбилейной программе Московского цирка на Ленинских горах. Среди выступлений артистов, демонстрирующих свои незаурядные номере, почетное место занимали репризы известного клоуна.

В последние дни гастролей наш корреспондент К. Ганешин встретился с Карандашом. В ответ на поздравления с присвоением ему звания Героя Социалистического Труда прославленный артист ответил:

— Я рассматриваю высокую награду как признание не только моих заслуг, а и успехов всего советского цирка, отметившего свое шестидесятилетие. За прошедшие годы в области клоунады, как и во всех жанрах манежа, было достигнуто многое. Одно из убедительных доказательств этого — признание успехов нашего цирка во всем мире, гастроли советских артистов за рубежом всегда вызывают восторженные отзывы, служат образцом для мастеров арены других стран.

Корр. Да, наш цирк по сравнению с дореволюционным шагнул далеко вперед, приобрел новые черты. В чем, на ваш взгляд, Михаил Николаевич, проявляется современность в клоунаде?

Карандаш. Мы освободились от пошлости, безвкусицы, унижения человеческого достоинства, игре на низменных чувствах. Клоунада стала умнее. Сейчас недостаточно лишь забавлять и удивлять — в чем преуспевали и комики прошлого. Нужны репризы, вызывающие размышления, отражающие жизнь. Правда, и в наши дни, иной раз смотришь выступление клоуна — проделки у него занятные, но закончена сценка, и возникает вопрос: «Ну и что, к чему все это?» Где же мысль? Чем клоун обогатил зрителей? Ничем. Артист должен ясно представлять, что занимает мысли и чувства миллионов людей, тогда он будет современен в своих выступлениях.

Корр. Чтобы нести зрителям живую мысль, исполнителю необходимо обладать мастерством. Клоун должен многое уметь, и, в честности, думается, в совершенстве освоить цирковые трюки.

Карандаш. Разумеется, для тех, кто выступает на манеже, требуется овладеть разными цирковыми жанрами. Надо ли напоминать что в искусстве цирка главное — трюк. Клоун должен уметь войти в номер гимнастов, акробатов, в конный номер. В свое время Константин Берман участвовал в воздушном полете, исполнял сложные трюки на турнике. Помню: стоя на перекладине он начинал как бы заваливаться, но хватался рукой за другую перекладину, переворачивался и на сход исполнял двойное сальто.

Вспоминаю Кенсарина Лерри. Невозможно забыть, например, как он соскальзывал сзади бегущей лошади по ее хвосту. Это было не только очень забавно, но и требовало от артиста большего умения. А каким отличным акробатом был Леонид Енгибаров!

Корр. Ведь и вы, Михаил Николаевич, в свое время «входили» в разные номера. Ваше участие в полете под руководством Юрия Рябинина даже запечатлено на планку. Известно, что вы поднимались на канат в номере Свириных, вместе с Борисом Манжелли разыгрывали комическую сценку на лошади, с элементами акробатики, изображали падение с лошади на манеж, что совсем непросто.

Карандаш. Было такое. Но трюки всегда подчинялись общему замыслу, служили созданию образа. В своей работе я обязательно ищу выразительный жест, точную интонацию. Все должно играть на раскрытие характера персонажа, его психологического состояния. Меня радует внимание к каждой художественной детали моих учеников Никулина и Шуйдина.

Хочу заметить, вопросы, которые мы затрагиваем, — мастерство клоуна, создание характера персонажа — столь обширны и серьезны, что в одной беседе их не охватишь. Я касаюсь лишь отдельных сторон этих проблем.

Стоит напомнить о том. что клоун обязан чувствовать зрителя. Причем связь с публикой не должна быть формальной. Мало лишь произносить слова погромче и смотреть куда-то в глубину зала или поступать, как иные комики, если не слышат смеха, то начинают «нажимать», «комиковать», забывая об образе, о характере отношений с партнерами.

В годы юности я удивлялся — откуда такая усталость после выступления, ведь на репетиции я проделываю то же самое и остаюсь бодр. Потом понял: ведь я общаюсь с несколькими тысячами людей. Если в чем-то убеждаешь человека, добиваешься, чтобы он разделил твои взгляды, понял как смешно то, о чем идет речь, и рассмеялся, — бывает нелегко. А тут в зале две-три тысячи собеседников. Смешишь всех вместе и каждого а отдельности. Улавливаешь ответные реплики — реакцию каждого в зале. Я сразу замечаю, если где-то в двенадцатом или двадцать втором ряду зритель сидит в небрежной позе, как бы заранее приготовившись скучать. Я лишний раз внимательно взгляну в его сторону, как бы приглашая вступить в общение. Смотришь, зритель уже следит за происходящим на манеже. Как правило, когда заканчиваю репризу, он смеется вместе со всеми.

Очень важно, разумеется, определить маску, характер своего персонажа. И еще одно, о чем часто думаю: в маске клоуна имеет значение каждая деталь грима, костюма. Ничего случайного! Ответствен первый выход, несколько первых шагов по арене, ведь как в жизни — только показался из-под земли маленький росток в два-три листка, но мы сразу узнаем — тут поднимется береза, а здесь — осина или дуб. Вот так же и с клоуном — он только вступил на манеж, а зритель сразу должен понять, кто перед ним.

Корр. Вы верно заметили, что всех вопросов развития клоунады в одной Соседе не исчерпаешь. Но хочется, чтобы вы высказались еще по такому вопросу, о котором сейчас немало говорят и пишут. О слове на манеже, об увлечении мимическими репризами.

Карандаш. Убежден, клоун должен говорить. Слово очень емко. Не представляю, как всерьез уверять, что можно отказаться в цирке от слова. Но, конечно, нельзя судить так: в репризе есть текст — хорошо, нет — заведомо плохо. В одной клоунской сценке — больше разговора, в другой — лишь одна млн две фразы, в третьей — трюки, выразительный жест. Это определяется набранным приемом, который наиболее полно раскрывает тему.

Все важно: и слово, и трюк, и жест, и музыка. Плохо увлечение чем-то одним в ущерб остального. Скажем, музыка помогает клоуну, но иногда создается впечатление, что артист озабочен лишь тем, чтобы продемонстрировать свою музыкальность, и забывает о содержании сценки. Очень важен выразительный жест, н мне понятно увлечение искусством мимов. Но убежден, перенести выступление мимов на манеж нельзя. На манеже не воспринимается шаг мимов, когда человек якобы идет вперед, а остается на месте, что нам показал еще Марсель Марсо. Цирк — всегда движение, динамике. То, что впечатляет не эстраде, где как бы два измерения, противопоказано манежу с круговым обзором.

Ну, а если вдруг станут подсчитывать голоса, кто за слово на манеже, кто против, то я — за слово.

Корр. Вы всегда много работали с молодежью. Среди тех, кто сейчас успешно выступает в цирке, немало ваших учеников. И в настоящее время вас интересует творчество молодых. Какие пожелания вы считаете нужным высказать начинающим комикам?

Карандаш. Прежде всего много и упорно трудиться. Вспоминается, что кто-то, расхваливая мои успехи, выразился, примерно, так: мол. Карандаш — подарок природы. На мой взгляд, комплимент весьма сомнительный. Конечно, какие-то способности заложены в человеке, но их важно суметь развить. Вся моя жизнь — постоянный поиск и раздумья, упорный труд. Непременно надо работать с увлечением, радостно, и тогда итоги ваших усилий будут нести радость людям!

Корр. Кстати, Михаил Николаевич, о вашей работоспособности говорит такой факт: за несколько предвоенных и военных лет вы подготовили около 250 реприз.

Карандаш. Так сложилось, что я выступал в Москве тринадцать лет подряд. За это время участвовал в пятидесяти двух программах и ни а одной ив повторился. Конечно, приходилось интенсивно обновлять репертуар.

Если вернуться к разговору о становлении клоуна, то стоит напомнить, что клоун должен стремиться возможно больше знать. Речь идет не только о цирковых жанрах, владеть ими, конечно, необходимо, и даже не о других видах искусства, просто не представляю, как можно не следить за их развитием. Я говорю о науке, технике, социальных проблемах. Меня увлекают естественные дисциплины, философия. Все почерпнутые сведения полезны и нужны в творческой работе.

Учиться надо постоянно и у всех, у кого можно почерпнуть что-либо полезное для себя. Много дает знакомство с мастерством артистов, которых мы видим на сцене, эстраде, на экране, изучение творчества деятелей других видов искусства. Согласитесь, можно с полным правом называть своим учителем мастера, с которым не общался лично, но видел его выступления из зрительного зала или читал написанные им книги, рассматривал созданные им картины.

Корр. Известно, что многие клоуны называют вас своим учителем, хотя иные из них к не брали у вас уроки. Ваш опыт вызывает законный интерес. Теперь стало известно, что вы закончили книгу, над котором работали долгие годы.

Карандаш. Эта книга — итог сорокапятилетних наблюдений, размышлений, обобщение накопленного опыта. Пять частей. В них изложен мой путь в клоуны, то, как строятся выступления комиков на манеже, показано кропотливая работа над созданием репертуара. Итоги ее всегда проверяются на зрителях. Вначале у меня бывало так: исполняешь новую сценку, и там, где казалось бы должен возникнуть в зале смех, — молчание, и вдруг смеются там, где не ожидал. Почему так? Значит, в одном случае зрители не поняли, а в другом — интуитивное движение скрывало юмористический заряд. Я старался понять, почему возникает смех. Постепенно накапливался опыт, который позволял безошибочно определять, что вызывает смех. И я уже мог смело советовать другим клоунам, как строить свои выступления.

В книге я перехожу от истории возникновения и построения отдельных реприз к широким обобщениям. Высказываю свои соображения о природе смеха. Отвечаю на вопрос, что вызывает смех. Заметьте, смех очень различен — в нем может быть торжество, радость победителя, и горькая усмешка неудачника, а может звучать злорадный смех-издевка над тем, кто попал впросак. В одном случае смех может расслаблять, «размагничивать человека, в другом — ободрять, придавать силы. Проблем много. Работая над книгой, я поставил перед собой задачу установить законы схема, раскрыть природу смешного, доказать, что смех не забава, а важная сторона нашей жизни.

оставить комментарий