О "ключиках", которые ничего не открывают

Судя по всему, этот цирковой номер был задуман и поставлен с явным намерением заинтриговать зрителей.

Два униформиста с трудом вытащили на манеж громоздкий деревянный ящик, похожий на большую коробку из-под обуви, и поставили его «на попа». Ящик был перехвачен яркой шелковой лентой, которую тотчас же стал развязывать клоун. При этом он загадочно улыбался, всем своим видом показывая, что сейчас произойдет нечто необычное.

Необычное и в самом деле произошло. Откинулась передняя стенка ящика, и на манеж вывалилась — не сошла, не спрыгнула, а именно вывалилась! — девушка с алыми кружочками-розочками на щеках. Она неуклюже перекувырнулась через голову и замерла, напряженно растопырив пальцы рук и устремив взгляд в одну точку.

— Куклу изображает,— догадливо прошептал мой сосед справа. Как бы в подтверждение его слов, к девушке подбежал клоун и повертел возле ее лопаток бутафорским золотым ключиком. Девушка ожила и даже затанцевала, старательно подражая кукольным движениям.

Потанцевав, исполнительница взобралась на ящик и, уже позабыв, что она кукла, проделала в стойке на руках несложные трюки эквилибра. Потом спрыгнула на манеж — и вроде бы снова превратилась в куклу. В этот момент у нее «кончился завод». Она поникла, съежилась, бессильно опустилась на ковер — совсем, как Юрий Никулин в известной комической репризе -«Насос». Выручил клоун. Он опять повертел ключиком за ее спиной, и девушка снова стала пританцовывать, однообразно покачивая головой из стороны в сторону...

Номер, о котором я рассказал, был показан минувшим летом на выпускных экзаменах в Государственном училище циркового и эстрадного искусства (учитывая это, кстати, я позволю себе не называть фамилии молодой исполнительницы). Объявленный в программке как «забавная сценка», он был, на мой взгляд, самым невыразительным и скучным номером представления. И дело не только в том. что юная эквилибристка неумело изображала куклу. Сыграй она эту роль столь же блистательно, как сыграла ее некогда маленькая танцовщица Суок, показывая ожившую куклу наследника Тутти, номер все равно не стал бы интересным произведением циркового искусства.

Основная беда этого выступления заключалась, мне кажется, в том, что образ куклы с размалеванными щечками, ее судорожно-скованные движения никак не соотносились, не были сколько-нибудь связаны с характером циркового номера. Кукла существовала сама по себе, эквилибр сам по себе. И бутафорский ключик, к которому дважды по ходу выступления прибегал клоун, ровно ничего «не открывал» в номере; он был так же не нужен здесь, как не нужна была сама кукла.

О неудачном номере экзаменационной программы, возможно, но следовало бы и говорить, если бы он не отражал собой довольно-таки распространенное явление, наблюдаемое ныне в нашем цирке. Речь идет о правомерности и неправомерности театрализации действия на манеже, о том, всегда ли привнесение в цирковой номер или программу сюжетно-игрового начала (назовем его так) оправдывает себя.

Нужна театрализация в цирке или не нужна? — этот вопрос вряд ли требует обсуждения. Конечно же, нужна, без нее цирк потускнеет, поблекнут его краски. Попробуйте, в самом деле, хоть на минуту представить себе в «нетеатрализованном варианте» выступление музыкальных эксцентриков Е. Амвросьевой и Г. Шахнина или гуцульских акробатов-прыгунов Максимовых, «Русскую тройку» Н. Ольховикова или «На приеме у доктора Айболита» А. Попова — они попросту перестанут существовать, невосполнимо утратят гармоническое сочетание художественных качеств, которое делает их по-настоящему оригинальными произведениями циркового искусства.

Впрочем, зачем далеко ходить за примерами. В тематическом представлении «Русские самоцветы», которое с большим успехом прошло недавно на манеже нового Московского цирка, демонстрировался аттракцион «Каменный цветок» дрессировщиков медведей Валентины и Виктора Эдер. Одним он нравится, другим — не очень. Те, кому он не нравится, говорят примерно следующее: в аттракционе слабоваты трюки, ну как можно сравнивать его, скажем, с «медвежьим цирком» В. Филатова?

Такое суждение не кажется мне убедительным. Да, до аттракциона Филатова — уникального явления не только советского, но и мирового цирка — молодые артисты действительно «не дотягивают». Но если говорить откровенно — так ли уж много у нас дрессировщиков, которые «дотягивают» до уровня Филатова? И не рискуем ли мы, столь категорично прикладывая филатовскую мерку к каждому произведению этого жанра, заведомо перечеркнуть большинство «медвежьих номеров» нашего цирка? Творческие достижения крупного мастера могут и должны, очевидно, служить образцом, однако их вовсе не следует использовать в качестве «уничтожающего аргумента» при оценке выступлений других, может быть, не столь опытных и своеобразных исполнителей...

Но это так, к слову. Об аттракционе «Каменный цветок» здесь уместно вспомнить потому, что он. как мне кажется, являет собой пример подлинно изобретательной и, главное, вполне оправданной театрализации циркового действия Умело использованные мотивы и краски бажовских сказов, образы Данилы и Хозяйки Медной горы в значительной мере предопределяют характер и подбор цирковых трюков, помогают артистам показать своих животных наиболее выигрышно и необычно. Иначе говоря, сюжетно-игровое начало зримо обогащает действие на манеже, делает выступление молодых дрессировщиков непохожим на другие номера этого жанра И если, предположим, убрать у Эдеров бажовские мотивы и краски, то аттракциона как такового не будет: он распадется на разрозненные, никак не связанные между собой трюки.

Со вкусом и — что особенно хочется подчеркнуть — с соблюдением драгоценного чувства меры был театрализован в этой программе и аттракцион «Гигантские шаги» под руководством А. Бондарева. Помнится, четыре года назад, когда акробаты Бондаревы впервые после выпуска из училища появились на столичном манеже, их выступление было непомерно перегружено всякого рода мимическими сценами и танцевальными проходками. Временами трудно было понять — выступают ли это цирковые артисты или танцевальная группа хора имени Пятницкого... Теперь этой перегрузки нет: игровых моментов оставлено ровно столько, сколько нужно для интересной сюжетной завязки номера.

Но вот в этом же представлении выступают исполнители танцевально-акробатических миниатюр на роликах Дубовицкие. Они тоже театрализуют свой номер, но как? Артисты выходят на манеж в гусарских ментиках и киверах, затем по ходу выступления переодеваются в русские костюмы, а под финал исполнительницы набрасывают на плечи цветастые цыганские шали. Маскарадных трансформаций хоть отбавляй, но номер от этого никак не становится лучше. С таким же успехом артисты могли обряжаться во фраки, в черкески с газырями, в мундиры мушкетеров... Бесконечные и ничем не мотивированные переодевания только отягощают выступление роликобежцев, делают его чрезмерно претенциозным.

Стремление во что бы то ни стало театрализовать цирковой номер или. на худой конец, как-то «приукрасить» его, приводит подчас к весьма, на мой взгляд, сомнительным новациям. Однажды мне уже приходилось писать о выступлении гимнастов на турниках Бессараб в той же программе «Русские самоцветы». Прежде чел выйти на манеж и заняться, так сказать, своим непосредственным делом, турнисты Бессараб, вознесенные по воле режиссера на высокую сценическую площадку, поют под гитары песню о цирковых дорогах. Поют невыразительно, монотонно, на уровне самых посредственных вокально-инструментальных ансамблей. Кому и зачем, спрашивается, нужны это малопрофессиональное пение и бренчание на гитарах, в какой мере обогащают они номер турнистов. да и все представление в целом?

В этой связи мне вспоминается, как в свое время, жонглируя на крупе бегущей лошади, пел Николай Ольховиков. И это не вызывало, не могло вызвать возражений. Во-первых, он хорошо пел. А во-вторых, песня в данном случае «работала на номер», соответственным образом окрашивала его, была своеобразным аккомпанементом артистичного выступления жонглера. Песня же турнистов Бессараб ровно ничего не прибавляет к их номеру, это — случайная «концертная вставка» в цирковую программу, не более.

С неправомерным «разжижением» циркового действия, с нелогичной подменой его случайными сюжетно-игровыми сценами встречаемся мы и в интересном спектакле столичного цирка на Цветном бульваре — «Мечте навстречу». Прежде всего я имею в виду соревнование на манеже двух команд Клуба веселых и находчивых (КВН) и опереточную свадьбу, которая играется по ходу программы с великодушного разрешения капитана парохода.

Сама по себе сюжетная схем а КВН, очевидно, может быть использована в цирковом тематическом представлении. Но в таком случае это должен быть непременно цирковой вариант популярного состязания, решенный с использованием средств и возможностей, которые присущи только цирку. Здесь же — почти буквальное повторение того, что мы привыкли видеть на экранах телевизоров, с той лишь разницей, что там действительно соревнуются в остроумии и находчивости, а здесь наивно разыгрывают это соревнование. Когда участники программы вольготно рассаживаются на манеже и с хорошо отрепетированной бодростью отвечают на заданные вопросы — движение циркового парохода притормаживается, темп представления спадает. И что особенно огорчительно, начисто исчезает ощущение циркового (именно циркового!) спектакля — его дробят, размывают взятые напрокат волны Останкинской телевизионной башни.

И уж совсем как говорится, сбоку припека — свадьба на пароходе. Трудно даже понять, для чего затеяна в спектакле вся эта торопливая брачная церемония с дежурными поздравительными речами и вручением молодоженам несуразно-огромного «золоченого якоря». Неужели только для того, чтобы продемонстрировать публике дрессированного кота (его тоже дарят новобрачным «на счастье»), который вначале взбирается на вершину шеста, а затем послушно прячется в рваном валяном сапоге?!

Случайность свадебного эпизода в цирковом представлении «Мечте навстречу» становится тем более очевидной, когда сравниваешь его с другими сюжетно-игровыми моментами спектакля. Можно например, по-разному относиться к суетливой и шумной беготне по манежу работников киностудии, которые «охотятся» за Юрием Никулиным и Михаилом Шуйдиным. Но уже одно то, что эта беготня подводит в конечном итоге к великолепной клоунаде «Перетаскивание бревна» — уже одно это вполне оправдывает ее. А ведь свадебный эпизод ни к чему «не подводит», он совершенно бесполезен и не нужен в спектакле.

Бутафорский ключик существует не только в номере молодой эквилибристки, изображающей заводную куклу. Переодевания роликобежцев Дубовицких и пение турнистов Бессараб в «Русских самоцветах», соревнование КВН и сцена свадьбы в спектакле «Мечте навстречу» — это тоже на мой взгляд разновидности ключиков, которые ничего не открывают. Не связанные впрямую с характером и содержанием происходящего на манеже, они ни в коей мере не обогащают цирковое действие, не делают его более ярким и выразительным.

Касаясь в этой статье некоторых просчетов, допущенных, как мне кажется, в представлениях «Русские самоцветы» и «Мечте навстречу», я далек, разумеется, от намерения отрицательно оценивать недавние премьеры столичных цирков. Напротив, оба спектакля представляются мне несомненными творческими удачами, они по праву завоевали признание зрителей и высокую оценку прессы. Если говорить, в частности, о «Русских самоцветах», то именно в редакции нового Московского цирка эта ранее созданная программа получила наибольшую завершенность и художественную выразительность.

И тем досаднее, что даже о таких хороших цирковых спектаклях все еще встречаются порой бутафорские «ключики», которые ничего не открывают...

НИК. КРИВЕНКО

оставить комментарий