О книге А. Бартэна «Под брезентовым небом»

Если вам еще но довелось познакомиться с книгой А. Бартэна «Под брезентовым небом», недавно вышедшей в свет, то рекомендую — прочтите. Не разочаруетесь.

Что же дает основание для столь определенной рекомендации? Автор рассказывает о том, что хорошо знает и, более того, любит. Вот этой-то влюбленностью и согреты страницы книги, что сообщает им особую привлекательность.

Горячую увлеченность цирком, которая возникла еще в детские годы, писатель А. Бартэн, автор нескольких книг об искусстве, пронес через всю жизнь. Он и сам был причастен к цирку как искусствовед и режиссер, дружил со многими мастерами арены, стал за кулисами своим человеком. Впрочем, о связях Бартэна с цирком вы узнаете, побывав вместе с ним «под брезентовым небом».

О чем же книга? О дрессированных животных и дрессировщиках, об искусстве рыжего клоуна и жонглера-виртуоза, о шпрехшталмейстере старой школы и о том, как создавались номера в экспериментальной мастерской.

Думается, что вы с живым интересом прочитаете о том, как случилось выступать на цирковых опилках писателю-юмористу Михаилу Зощенко, как в один из выходных дней манеж ленинградского цирка был отдан под радиосеанс: слушать невнятные еще голоса нашей планеты было в те, не такие уж далекие годы настоящей диковиной. Бартэн впечатляюще рассказывает о цирковой постановке — злободневной пантомиме — в голодном Питере, истерзанном гражданской войной, о первых шагах циркового музея. Это свидетельство представляет большой интерес для всех, кому дорого хранилище цирковых реликвий. И с другой реликвией познакомятся читатели — с мемориальной квартирой А. Л. Дурова в Воронеже (сегодня этого дома уже не существует: за ветхостью он разрушен и на его месте должно вырасти новое здание — музей Дуровых). Жадно читаются страницы, исполненные истинного драматизма, рисующие конную репетицию братьев Труцци — так и видишь того и другого.

Под пером автора оживают номера, блиставшие в 20-е годы, мы словно бы посетим старый, ушедший цирк с его неповторимым колоритом и спецификой, памятный теперь уже лишь немногим. Лучшим новеллам и очеркам книги веришь. Веришь и сопереживаешь, что, как известно, является высшей оценкой всякой литературы и искусства.

Привлекательна книга и своей верно взятой тональностью. Неторопливо, доверительно, с улыбкой, иногда добродушно подшучивая над собой, писатель рассказывает о делах минувших, а то поведет нас в своеобразное путешествие — шапито Кривого Рога, итальянская траттория, ленинградский порт, где выгружаются клетки со ста львами укротителя капитана Шнейдера,— география книги пространна.

Автор умеет двумя-тремя штрихами набросать картину или кратко, но емко охарактеризовать артиста, режиссера, адмннистратора. Перед нами предстанут корифея цирка Вильямс Труцци, Владимир Леонидович и Анатолий Леонидович Дуровы, Л. С. Ольховиков-Океанос, Кадыр-Гулям. Впрочем, не одни знаменитости привлекают Бартэна: тепло пишет он и о тех, кого знают лишь в узком профессиональном кругу.

Автор — коренной ленинградец, знакомит читателей и с теми, кто, как и сам он, были долгие годы теснейшим образом связаны с круглым зданием на Фонтанке, 3. Творческая жизнь Ленинградского цирка в 20—30-е годы — одна из примечательных и ярких страниц истории советского искусства. Можно с полным основанием утверждать, что в его стонах (наряду с Московским цирком) закладывались основы того самого стиля, который позднее принесет нашему цирку мировую славу. И это большая удача, что сопричастны с ним оказались такие люди, как Б. М. Кузнецов, как Е. П. Гершуни, как В. Я. Андреев, которые смогли привлечь к практической работе видных критиков, художников, режиссеров. Собственно говоря, это они положили начало тесному содружеству людей высокой культуры с цирком, что в конечном итоге и определило его идейно-художественное направление. Александр Александрович Бартэн, близко стоявший к ним, обстоятельно, точно рисует картину жизни Ленинградского цирка тех лет, восстанавливает важные подробности, что особенно ценно — читатель, соотнося прошлое с настоящим, сможет отчетливо увидеть молодость советского цирка с дистанции сегодняшнего дня.

Лучшая, на мой взгляд, глава «Юбилейное», в которой мастерски рассказан эпизод давнего приятельства Владимира Маяковского и Виталия Лазаренко. Точными штрихами набросаны портреты революцией мобилизованных — поэта и клоуна-публициста.

Меньше удались автору, по моему мнению, страницы, рисующие знаменитого Кио. Кио-старший разговаривает несвойственным ему языком: не его это лексика, не его характер, остается впечатление искусственно сконструированных фраз. Кио у автора почему-то безудержно велеречив, склонен к риторике, тогда как на самом деле — и это памятно многим — он был человеком скупым на слова. А уж коли говаривал что, то по присловию: редко да метко. Нет, пусть не взыщет уважаемый автор, но портрет всемирно известного фокусника все-таки удался не вполне.

Не удались, опять же иа мой взгляд, главы, беллетризованно повествующие о делах и людях сегодняшнего цирка, как, например, «Парный номер», "Осенняя элегия", — несколько схематичные и художественно мало убедительные. Впрочем, последнее спорно. Вполне возможно, что на другой вкус это же самое будет выглядеть по-иному.

Это частности. Общее же впечатление от книги хорошее — интересно и поучительно. «Под брезентовым небом» безусловно займет свое место на книжной полке собирателей литературы о цирковом искусстве.


Р. СЛАВСКИЙ

оставить комментарий