О львах талантливых и бесталанных. Интервью с народной артисткой РСФСР И.Н. Бугримовой

Цирк трудно представить без дрессированных животных. Даже очень хорошая программа невосполнимо теряет, если в ней нет «звериных» номеров и аттракционов.

О романтичной и трудной про­фессии дрессировщика горячо меч­тают многие наши юные читатели и особенно читательницы. Т. Воробьева из Ростова, Н. Калганова и С. Смирнова из Перми, Н. Шарова из Самарканда, Н. Запишня из по­селка Диканька на Полтавщине, Е. Бевзо из Воронежа и другие спрашивают в своих письмах, куда пойти учиться и какими качест­вами надо обладать, чтобы стать дрессировщиком. Наш корреспондент обратился к известной дрессировщице народ­ной артистке РСФСР Ирине Николаевне Бугримовой с просьбой от­ветить на несколько вопросов. В ее адрес, кстати, тоже поступает мно­го аналогичных писем.

Вопрос. Ирина Николаевна, что, по вашему мнению, к является самым главным в работе дрессировщика?

Ответ. Как и в любом другом искусстве, умение соз­дать образ. Ибо, как это ни парадоксально звучит, зрители, которые, казалось бы, специально смотрят на «выступаю­щих зверей», следят прежде всего за человеком, за артистом. Удастся дрессировщику создать образ, импонирующий пуб­лике, — его ждет успех. Не сумеет он этого сделать — его работа, пусть даже очень сильная по трюкам, не произведет и сотой доли того впечатления, на которое он рассчитывал.

В наше поистине фантастическое время люди получают, как теперь принято говорить, такой поток информации, что их трудно удивить. Они все видели и все знают. Но непре­ходящим остается интерес к искусству, а в нем, естествен­но, и к человеку, к обаянию его личности, всегда такой раз­ной, к его особинке, его таланту.

Поясню это таким примером. Дрессировщики лошадей Людмила Котова и Юрий Ермолаев показывают интересную работу. Однако «изюминкой» номера, несмотря на то, что Юрий — хороший артист, является, на мой взгляд, выступле­ние Людмилы. Ее появление сразу же рождает в номере неповторимую атмосферу, дает ему особый тон, особую окраску. Потому что Людмила Котова умеет скупыми средствами — как и требуется в цирке — создать образ, а иногда «просто» лишь подыграть своим «партнерам».

Я догадываюсь: от меня ждали другого ответа на этот вопрос. Видимо, рассчитывали, что я заговорю о мужестве, воле, настойчивости, любви к делу. Безусловно, все это — важные и необходимые качества, без которых просто немыс­лима работа дрессировщика. Однако предмет нашего разго­вора — искусство. И я хочу это всячески подчеркнуть.

Юные корреспонденты, которые пишут в редакцию и мне, часто рассказывают о своих успехах в дрессировке домаш­них животных. В самом деле, они иногда добиваются хоро­ших результатов, проявив при этом любовь к животным, настойчивость и волю. Мне приходилось видеть выступления таких «дрессировщиков». Подчас это было любопытно. Но было ли это искусством? Увы, нет. А вот выступления прославленных братьев Анатолия и Владимира Дуровых, где домашние животные тоже принимали участие, неизменно становились подлинным искусством. Между тем даже на манеже все еще приходится иногда видеть работу, скорее, напоминающую скучную репетицию или этакий унылый класс, где дрессировщик лишь поочеред­но заставляет животных проделывать тот или иной трюк. И если случится, что зверь закапризничает и не исполнит приказания артиста, — в номере так и зияет дыра. Потому что в таком номере дрессировщик как бы сам по себе, жи­вотные сами по себе. Нет общей мысли, замысла, и не может исполнитель «подыграть» своим питомцам: он не в образе. А ведь образ-то идет от замысла. Вот так одно связано с дру­гим в нерасторжимую цепь.

Вопрос. После всего, что вы сказали, естественно спро­сить: что же нужно для того, чтобы стать именно артистом, а не просто ремесленником, умеющим лишь натаскивать жи­вотных на определенные трюки?

Ответ. Проще всего было бы ответить так: нужно обла­дать природной одаренностью, актерскими способностями. Причем особыми: ведь на манеже дрессировщику приходится «играть» с четвероногими партнерами. О том, какие это спо­собности, речь, видимо, впереди. Но сказать о необходимости природной актерской одаренности всем, кто желает вступить на эту стезю, надо сразу же — бескомпромиссно и честно.

Но вот вопрос: как же юноше или девушке решить, обла­дают они такими способностями или нет? Ведь специального отделения дрессировки не существует даже в цирковом училище.

В связи с этим замечу следующее. Многие дрессировщики пришли к своей профессии не сразу. Поначалу они, как пра­вило, работали — и довольно успешно! — в других цирковых жанрах. К дрессировке приступали артисты, которые были, так сказать, уже проверены манежем, познали его секреты. Иное дело — семьи потомственных «циркачей», где эстафета мастерства передается из поколения в поколение, где цирк познается так же, как познается сама жизнь. Но даже в та­ких семьях стараются овладеть несколькими жанрами: в цирке это всегда пригодится.

Сошлюсь на свой творческий опыт. Я не потомственная артистка цирка. Родилась в семье ветеринара, и естественно, что мне с детства привили любовь к животным. Отец мечтал, чтобы я стала хирургом, иногда брал меня с собой на опера­ции, учил помогать ему. В семье уже росли три девочки (я была четвертой), ждали мальчика. Родилась я — и мама ста­ла играть со мной в «мальчика»: одевала соответствующим образом, воспитывала, поощряла занятия спортом, где я до­билась впоследствии довольно значительных успехов.

Но все-таки я была девочкой, и меня отдали в балетную студию, стали учить музыке. Все это вместе — и занятия спортом, и музыка, и балет, и любовь к животным — привело меня в цирк, всегда казавшийся мне средоточием всего са­мого прекрасного и романтического на свете. Номер, с кото­рым я стала выступать, — первый в нашей стране механи­ческий аттракцион «Полет в санях из-под купола цирка» — требовал смелости, физической закалки и сноровки. Вот тогда-то и сказалось воспитание в семье, тогда-то и пригодились мои занятия спортом! Номер имел успех (завсегдатаи цирка моего поколения, вероятно, помнят его), и с ним можно было выступать еще долго. Но любовь к животным, возник­шая еще в детстве, пересилила все: продолжая выступать в «Полете на санях», я взяла на воспитание нескольких львят и исподволь стала их готовить в «артисты». Так я при­шла к профессии дрессировщика.

Так вот мой практический совет юношам и девушкам, мечтающим о работе с животными: поступайте в Училище циркового и эстрадного искусства, хотя там и нет специаль­ного отделения дрессировки. Во-первых, это даст вам возможность проверить, есть ли у вас вообще данные для работы в цирке. А во-вторых, вас там научат множеству необходи­мых вещей, без чего трудно работать на манеже, в каком бы жанре вам ни пришлось выступать в дальнейшем. И если ваше стремление стать дрессировщиком не детская прихоть, не просто легкомысленное желание покрасоваться на манеже этаким гордым и неприступным покорителем хищников, а настоящая мечта, любовь и даже страсть к избранному делу, делу жизни, — если это так, то тогда вы все равно рано или поздно придете к профессии дрессировщика, но придете, уже многое зная и понимая.

Вопрос. Физическая закалка, смелость и воля, которые у вас выработали занятия спортом, конечно же, помогли в создании первого вашего номера и в работе с хищниками. Но пригодились ли вам, так сказать, впрямую занятия музы­кой и балетом?

Ответ. Помогли, и даже очень. Ведь дрессировщик на манеже должен действовать, должен владеть пантомимой, умением выразительно и точно двигаться. Во время работы возникает масса мгновенно сменяющихся мизансцен, в каж­дой из которых дрессировщик должен занять наиболее выра­зительную позицию и «сыграть решающую роль». Причем сделано это должно быть очень естественно и пластично. Без аффектации и позировки. Плавно и органично. Чтобы это было «заметной незаметностью».

И еще: нужно владеть чувством ритма. Как бы хороши ни были трюки, как бы удачно ни строилась композиция, но, если номер ритмически не выверен, он не произведет впе­чатления цельности, единства, многое в нем будет казаться необязательным. Тогда как ритмически умело построенная работа дает ощущение абсолютной свободы, естественности происходящего, ощущение того, что одно закономерно сле­дует за другим.

Не скрою, это очень сложная вещь — владение ритмом. Мне даже кажется, что в своеобразии ритмического рисунка наиболее ярко проявляется актерская индивидуальность. Чувство ритма — врожденное качество, хотя его и можно воспитать. Но развивать его, даже если оно есть от природы, необходимо.

Вопрос. А какие, по вашему мнению, качества нужны непосредственно для дрессировки животных?

Ответ. Кроме само собой разумеющихся любви к делу, воли и смелости нужны чувство меры и самообладание. Качества, как видите, педагогические. Часто причиной того, что животное начинает капризничать, является потеря дрес­сировщиком чувства меры. В какой-то момент он упустил, что животное утомилось, что внимание его рассеялось. Тут бы и остановиться, сделать паузу, переменить задание, переклю­чив тем самым внимание животного на что-то другое. Но нет — он продолжает «жать». А животное упрямится. И тогда, потеряв самообладание, дрессировщик начинает при­бегать к строгостям. А животные, не понимая, чего от них требуют, волнуются, нервничают.

Что же, совсем отказаться от строгостей? — спросите вы. Я не собираюсь лицемерить, да и хищники не котята: одними поощрениями не обойтись. Строгость нужна. Но только тогда, когда животное понимает, что провинилось. И с превеликим чувством меры. Вот здесь-то и должен сказаться талант дрес­сировщика. Между прочим, все это связано с важнейшим вопросом нашей профессии.

Вопрос. А именно?

Ответ. С пониманием того, каким путем идти к дрес­сировке. В основе любого номера с животными, как бы он ни был построен, лежит в конечном счете идея превосход­ства человека над зверем. Так вот, превосходство человека, на мой взгляд, не в том, что животное испытывает перед ним страх, а в том, что оно его понимает. А раз так, то нужно воспитывать животное, развивать его способности.

В своей работе я предпочитаю, чтобы мои питомцы, прежде чем стать «артистами», прошли такой путь — «ясли», «детский сад», «школа». Люблю, как говорится, начинать 1 с азов. Так легче воспитать, изучить животное. А изучив, — подобрать роли и трюки по характерам. Если коротко сформулировать суть работы с животными, то можно сказать так: дрессировщик должен разгадать способности «артистов» и раздатьроли.

Вопрос. Действуя таким образом, как вы говорите, га­рантирован  ли  дрессировщик от ошибок, неудач?

Ответ. Нет, конечно. Во-первых, дрессировка — это всегда эксперимент. А во-вторых, даже опытный воспитатель не застрахован от ошибок. Значительный стаж работы по­зволяет мне считать, что я тоже имею некоторый опыт. Поэтому вновь приведу пример из собственной творческой практики.

Был у меня лев Демон. У нас с ним сразу установились прекрасные отношения. Он был понятлив, отзывчив, ласков и даже нежен со мной. Естественно, что мне с ним приятно было работать, и я как-то безоточетно выделила его среди других. Короче говоря, он стал любимчиком, а это всегда, как известно, чревато для воспитателей неприятностями. Так и случилось. Чрезмерно «добрые» отношения наши привели к тому, что Демон совершенно не давал мне работать, во все вмешивался, «помогал», когда в этом не было надобности, старался исполнить то, о чем его не просили. И как это ни курьезно, я ничего не могла с ним поделать. Его любовь оказалась выше моей строгости. И во всем этом виновата была я.

Вопрос. В последние годы успехи биологии и зоологии значительно расширили наше представление о животных. Помогает ли это в дрессировке?

Ответ. Непосредственно, пожалуй, нет. Сошлюсь на та­кую аналогию, хотя, как почти всякая аналогия, она не точна. А здесь, может быть, даже рискована. И все-таки... В целом люди — прекрасные математики, физики, артисты, инженеры, писатели, спортсмены. Это в их возможностях, это им свойственно, это они могут. Но вот Иванов, к примеру, не может стать физиком, а Петров — артистом: нет данных. Хотя быть и физиками и артистами людям свойственно...

Так, простите, и с животными. Общие представления и по­нятия о них мало что дают непосредственно для дрессировки. Нужно знать конкретное животное. Но вот, когда работаешь с ним, опираешься на его индивидуальные данные, способ­ности, следует, так сказать, держать в уме возможности, свойственные вообще этому виду животных. И в этом смысле наука, конечно, дает перспективу, правда, пока еще далекую. Но главное, мне думается, все-таки в том, что для животных, как и для людей, существует такое слово и понятие, как «талант». Вы взгляните им в глаза. Они же по-разному чув­ствуют, по-разному понимают и разное умеют.

Вопрос. Талантливый лев, бездарный лев — не кажется ли вам, что это звучит несколько странно?

Ответ. Для дрессировщика это звучит абсолютно нор­мально. Без всякой иронии. Не забывайте, что мы поровну делим с нашими питомцами творческую жизнь и хорошо знаем цену талантливым и бесталанным животным.

Вопрос. Какую особенность в своей работе дрессиров­щицы вы бы выделили, отметили особо?

Ответ. Постоянство. Я всегда работаю только со львами, они — моя неизменная любовь. Мне кажется, однородный со­став животных придает номеру особую стройность, строгость и единство стиля, что я очень ценю. Через мои руки прошло в общей сложности около семидесяти львов, — нетрудно пред­ставить, какое это разнообразие характеров, способностей, талантов. Лев действительно царь зверей — и по повадкам, и по нраву, и по осанке. А что стоит его ни с чем несравни­мый рык, в самом деле царственный... Впрочем, я, кажется, увлеклась. Что поделаешь — люблю львов. Работая с ними, я познала подлинную творческую радость. И еще одну удивительную вещь познала я — дружбу человека со зверем. Когда-нибудь я расскажу о своем льве Цезаре...

Вопрос. А почему не сейчас, Ирина Николаевна?

Ответ. Не хочу это делать мимоходом и между прочим. Цезарь стоит того, чтобы о нем рассказать специально.

Вопрос. Каким музам кроме цирка вы еще покло­няетесь?

Ответ. Музыке. Когда я говорю: музыка — это для меня прежде всего Чайковский и Шопен. Предваряя ваш возмож­ный вопрос, скажу, что очень люблю Пушкина и Лермон­това, стихи которых для меня —та же музыка.

Вопрос. Какими словами вы хотели бы завершить нашу беседу?

Ответ. Обращаясь к молодежи, жаждущей работать в цирке, хочу сказать: главное — не ошибитесь в своем при­звании. А уж коли почувствовали и убедились, что без цирка «жить не можете», — твердо идите к поставленной цели.

Журнал Советский цирк. Сентябрь 1967 г.

оставить комментарий