Он учит вглядываться в характер
На советской эстраде трудно найти такого чтеца, в репертуаре которого никогда не было бы горьковских рассказов. У нас есть интересные интерпретаторы творчества писателя: Дм. Журавлев, О. Беюл, Н. Ефрон, Э. Каминка и другие. И все же значение М. Горького для чтецкого мастерства шире и значительней, чем просто исполнение его произведений.
Для меня самого оказалась очень важна горьковская вера в доброту человека. Может быть, поэтому я люблю читать «Однажды осенью» — небольшой рассказ, герой которого, молодой человек, мечтавший о реорганизации социального строя, о политических переворотах, начитавшийся разных дьявольски мудрых книг, оказывается слабее простой девчонки, продажной, несчастной, избитой, загнанной. Она сильнее своей искренней добротой к людям. И сегодня этот рассказ представляется мне просто необходимым, чтобы не терять представления о подлинно человеческих ценностях.
Впрочем, горьковская человечность не только в этой идее. Посмотрите, какое богатство характеров в «Жизни Клима Самгина»! Признаюсь, эту книгу я люблю особенно: целая эпопея жизни, со всей ее неожиданностью и закономерностью; лаконичность, емкость и, главное, характеры раскрываются не в сюжете, где внимание чаще всего переключено с человека на обстоятельства, а в своем внутреннем бытие — в способе мышления, в самом качестве его. Ведь это очень важно, как человек мыслит. Мне кажется, что М. Горький — один из самых необходимейших для актера и чтеца писателей, даже если актер не исполняет самих произведений. Я уже не говорю о том богатстве разговорных интонаций, которыми так насыщены произведения М. Горького и которые так выигрышны для чтеца. Вот почему мне непонятно, отчего мы порой топчемся на пятачке привычных хрестоматийных вещей, почему на эстраде так мало читают позднего Горького, его великолепные, гневно-иронические «Русские сказки», философского «Клима Самгина», блестящие литературные портреты... Конечно, революционная романтика Буревестника и Данко необходима, но ведь творчество Горького гораздо шире и серьезней. Это огромное богатство, неисчерпаемый источник познания жизни. Это писатель, который постоянно приманивает меня, который заставляет обращаться к нему вновь и вновь. С ним надо побыть наедине. Важно не столько исполнять его, сколько просто читать и читать самому. Он учит вглядываться в характер. Мне кажется, что по своему взгляду на жизнь М. Горький ближе чтецу, чем актеру, который, перевоплощаясь, умирает в созданном образе. К слову сказать, именно М. Горький дал наиболее точное определение, чем отличается искусство чтеца от искусства актера. Описывая исполнительскую манеру знаменитой сказительницы О. Федосовой, Алексей Максимович устами одного из своих персонажей подчеркнул: «Заметьте: она — не актриса, не играет людей, а людьми играет».
М. Горький, как и чтец, всегда смотрит на своего героя несколько со стороны. Вот почему в его произведениях, особенно в литературных портретах и воспоминаниях, столько собственно авторских рассуждений: ему важно не только показать, изобразить героя, но еще и самому поразмышлять над ним и читателей пригласить к этому раздумью. Вот почему он так публицистичен во всем. Ему всегда свойственна и ирония — черта, которая мне кажется особенно важной, потому что немного иронии — это всегда хорошее средство для того, чтобы человек не потерял критического отношения и к себе и к окружающему. Я не представляю себе интеллигентного человека, не обладающего чувством доброй иронии.
В моей жизни М. Горький сыграл роль очень важную и существенную: он будил во мне мысли, которые потом воплощались в работах, построенных на материале самых различных авторов. Так, например, программа «Владыка мира», которую мы в свое время подготовили вместе с Петром Ярославцевым, всецело отталкивалась от горьковского начала, горьковской мысли. В одном из очерков «По Союзу Советов», рассказывая о Днепро-стрсе, М. Горький вспомнил, как в 1917 году во время одного из стихийных уличных митингов бородатый солдат, возражая господину в шляпе, убежденно сказал:
« — Землю мы обязательно в свои руки возьмем, обязательно! И все на ней перестроим...
— Круглая будет, как арбуз, — насмешливо вставил другой господин в кепке.
— Будет! — утвердил солдат.
— Горы-то сроете?
— А что? Помешают, и горы сроем.
— Реки-то вспять потекут?
— И потекут, куда укажем. Что смеешься, барин? — Солдат схватил его за плечо, встряхнул и сказал в лицо ему:
— Дай срок, образумится народ, он тебе, дураку, такое по кажет, что в пояс поклонишься».
М. Горький заканчивал эту сцену словами: «Мне... очень дорог и важен этот солдат, в котором проснулся человек — творец новой жизни, новой истории».
И сейчас, пятьдесят лет спустя, эти горьковские записи звучат так пророчески, что говорить и добавлять что-то к ним нет никакой необходимости.
НАТАН ЭФРОС
Журнал Советский цирк. Март 1968 г.
оставить комментарий