Опять Сенька. Из книги А. Мазура «Путь борца»

Несмотря на то, что первые встречи c сельскими лю­бителями борьбы заканчивались в мою пользу, думать o том, что из меня выйдет когда-нибудь в будущем бо­рец; я даже и где смел.

Как-то раз заходит ко мне мой дружок Сенька и c заговорщическим видом тянет меня во двор. «Что, — ду­маю, — еще взбрело ему в голову?» Однако пошел за ним.

— Слушай, Сашкo, — c ходу начал Сeнька. — B Баре (ближний от нашей деревни городок) будут выступать борцы...
— Врешь! — сначала не поверил я.
— Чтоб мне провалиться на этом месте. Я вчера в городе был. На заборах афиши расклеены. Вот такими буквами написано: «Сильнейшие боpцы страны будут выстyпать в нашем городе»... Завтра в семь часов вечера в театре первое выступление.

Мне все еще не верилось. B Баре будут выступать настоящие боpцы! Может, врет Сенькa. Но Сенька не врал.

— Еще знаешь что? Говорят, они c иностранцами боролись и всех победили. На следующий день мы c Сенькой сидели в театре во втором ряду и c нетерпением ожидали выступления бор­цов. B программе выступления борцов значились послед­ними. Сначала выступали артисты. Что-то пели, расска­зывали, Очевидно, что-то смешное, потому что весь зал громко смеялся. Я же ничего не видел и не слышал. Где же борцы? Когда они будут выступать? Может, что случилось и их выступления отменили? Все эти мысли не покидали меня до той минуты, когда объявили:

— А сейчас смотрите схватки сильнейших борцов страны...

Н вот под бравурные звуки марша на сцену один за другим, в затылок, выходят несколько человек в стран­ной одежде. Каждого из них я так и ел глазами. Надо сказать, что я был немного разочарован. К тому вре­мени я уже, конечно, не верил в то, что боpцы — люди особой породы, но, однако, слово «борец» y меня oбычнo ассоциировалось с огромным ростом, сильно рaзвитыми мускулами, чем-то необычным. A тут на сцену вышли самые обыкновенные люди. Некоторые из них совсем не походили на борцов — низенького роста, худые. Последним на сцену вышел толстый, головы на две выше oстaльныx, борец. На широкой муаровой ленте, пе­рекинутой через плечо, сверкали и гремели при каждом шаге кaкие-то медали. «Вот это и есть настоящий бо­рец», — подумал я.

Выступали всего три пары. Как я завидовал тем людям, которые так красиво и молниеносно перекидывали друг друга через головы, ловко вывертывались, неожиданно окaзывались сверху соперника! Когда кто-нибудь из борцов вставал на мост, — в борцовской терминологии мы разобрались быстро. — Мне казалось, что вот сейчас произойдет несчастье. Зачем он так жмет на него? Мо­жет сломаться шея! Но борец уходил с моста, и следо­вал новый каскад приемов. Все это казалось мне крайне непостижимыми трудным. Правил я не знал, но незави­симо от этого громко восторгался, когда кому-нибyдь из борцов удавалось провести эффектный прием. Сенька дергал мeня за руку и шептал, что кричать надо немножечко потише, потому что на нас и так уже начинают обращать внимание. Но вот представление закончено. Борцы еще раз выстраиваются и под ту же бравурную музыку покидают сцену. Неужели все? Не заметил, как пролетело время. Расходятся зрители, но мы с Сенькой уходить не то­ропимся. Чего мы еще ждали? Да мы сами не знали чего. Просто не хотелось уходить и все. Правда, y меня где-то далеко-далеко шевельнулась мысль: вдруг вон из той двери, обитой красным, выйдет один из борцов, и мы сможем рассмотреть его вблизи. А там, чем черт не шу­тит, может, удастся и поговорить c ним...

— Молодые люди, — раздался позади нас голос. Ра­зом мы обернулись на зов. Но какое разочарование! Вместо ожидаeмoгo борца к нам подходит старик-ка­пельдинер. — Вам что же, особое приглашение тре­буется, да?

Нехотя мы направились к выходу. Вот и разлетелись в прах все мои тайные надежды.

— Вы на меня уж не сердитесь, — миролюбиво про­износит старик. — Моя должность такая. А вы, случаем, не борцов поджидаeте? — вдруг спрашивает он.

Мы не отвечаем. Не все ли равно, кого мы ждали...

— Вы мне скажите, если y вас там, среди борцов этих, какой родственник есть, так я могу и позвать пойти его. Мне что, не жалко...
— Есть, дедушка, есть, - почти вскричал Сенька. Я, плохо соображая, что он делает, толкнул его в бок. Но Сенька только отмахнулся от меня, как от назойли­вой мухи, подошел ближе к старику.  — Только не род­ственник, a наш хороший друг. Из нашей деревни, из Поповки. Мы хотели ему от матери привет передать.
— Из вашей деревни, говорите? — старик хитровато смотрит на моегo товарища, затем переводит взгляд на меня.
— Ей-богy, сосед наш, — не моргнув глазом врет Сенька дальше.
— Односельчане, значит, вы выходите. Тут, понятно, дело другое, — соглашается старик. — Друга не прове­дaть — это нехорошо.
— Нехорошо, дедушка, — совершенно серьезно взды­хaет Сенька. — Беда тут еще приключилась. Мать-то его вдруг ни с того ни с сего слегла, ноги отнялись. Сама приехать к сынy не смогла, вот нам и поручила. Ты уж нас, дедушка, проводи, пожалуйста, к борцам, — при этих словах Сенька делает такие скорбные глаза, что можно и в самом деле подумать: если нас вот сейчас старик не пропустит, мать нашего товарища умрет, так и не пере­дан сыну своего благословения. Ко всему прочему Сень­ка еще так выразительно шмыгнул носом, что старик не выдержал.
— Ну ладно, хлопчики. Вы здесь подождите, a я схо­жу позову вашего дружка... Как его фамилия-то?
— Цыбуленко, — Сенька так вошел в роль, что, мне кажется, в тот момент он даже верил в то, что говорил. — Только, дедушка, артисты, они иногда фамилии меняют. Был раньше Цыбуленко, a теперь Могучий...
— Что вернo, то верно. Артисты — народ гордый, — воодушевился старик. — Им фамилию подавай такую, чтоб звенела. Если что вдруг не звучит — y нас это бы­стро: раз, вот тебя и по-другому зовут. Я вот что, вы­зову-ка вам их главного. C ним и поговорите.

Старик ушел.

— Сенька, пойдем,— потянул я товарища к двери, — пока деда нет, a то некрасиво получится. Ведь мы никого из борцов не знаем... Что если нас за хулиганство в ми­лицию, a?

Но Сенька разошелся.

— Да ты пойми, Сашко. Сколько раз ты мне говорил, почитай, все уши прожужжал: «Мне бы c настоящими борцами поговорить, я 6ы тогда...» Твои это слова или нет?
— Ну мои... Но здесь совсем другое дело, уж лучше нам...

Договорить я не успел. Как раз в этот момент из две­ри в сопровождении старика вы шел мужчина средних лет. Одет он был просто: темно-синий костюм, рубашка-косоворотка. Коротко стриженные вoлосы придавали его лицу какое-то мальчишеское выражение. Карие глаза смотрели устало и в то же время приветливо и внима­тельно.

— Вот эти хлопчики вас и вызывали, — указал в нашу сторону старик. Мы стояли смущенные, не зная, что ска­зать как вести себя дальше.

Мужчина недоуменно посмотрел на нас, потом пере­вeл взгляд на старика. Тот кивнул головой, как бы под­тверждая: «Совершенно верно, эти самые». Заметив наше смущение, мужчина, очевидно, o чем-то догадался и, повернувшись затем к старику, сказал:

— Спасибо, дедушка.

Старик ушел.

— Ну что же вы молчите, орлы? — Мужчина широко улыбнулся. — Давайте я вам скажу, зачем вы хотели со мной поговорить... Вам понравилась борьба, и вы хотели бы, конечно, стать настоящими борцами и выступать перед публикой... Не так ли?

То, что совершенно незнакомый человек так правиль­но угадал мое сокровенное желание, сразу в несколько раз увеличило мое уважение к нему.

— Это вот все он, - Сенька кивнул в мою сторону.  — Борьбой бредит... В нашем совхозе никто не может пе­ребороть его. Вот они захотел... Может, что выйдет...

— Нy что ж? Давайте поговорим, — неожиданно про­сто произнес мух чина. — Зовут меня Федором... Федор Иванович... Фамилия Стpокoв...

Когда мы через полчаса уходили из театра, дверь нам открывал все тот же старик-капельдинер.

— Ну как, ребята, нашли своего знакомого? — полю­бопытствовал он, гремя дверным ключом.
— Нашли, дедушка, нашли... И знакомого нашли своего и даже больше, чем знакомого... — радостно ответил я.

Не успели мы пройти и десятка шагов, как нас оста­новил крик старика. Обернувшись, мы увидели, что он машет нам рукой.

— Чуть не зaбыл, ребята, — скopогoвopкой начал он. Когда мы подошли к нему.  Вы вот говорили, что мать-то вашего дружка ходить не может, с ногами у нее что-то... Так вы посоветуйте ей крапиву к ногам приклады­вать... B кипятке пусть ее распарит и на ночь...

Мы переглянулись c Сенькoй и, не выдержав, так громко расхохотались, что старик перекрестился и бы­стро зaхлопнул дверь. Очевидно, это было более чем странно. Два здоровенных парня стоят на пустынной улице в первом часе ночи и громогласно смеются. Чему? Совершенно непонятно.