Откуда берутся веселые звери

В самом деле, откуда? Чтобы ответить на этот вопрос, я отправился в поселок Планерное Московской области. Здесь находится Центральная торгово-оптовая и заготовительная база Зоообъединения глав-охоты при Совете Министров РСФСР.

—    Немножко не вовремя вы приехали. — посочувствовал мне директор базы Николай Сергеевич Сотников. — У нас сейчас, так сказать, "мертвый сезон". Осень...

Зообаза —  это, в сущности, зверячья гостиница, постоялый двор для мохнатых и хвостатых, караван-сарай для чирикающих, рычащих и тявкающих. И пусть сейчас здесь не «время пик», пусть иные помещения свободны — все равно давайте прогуляемся по коридорам-аллеям, познакомимся со здешними жильцами, которых, кстати говоря, совсем не так уж мало. А нашим провожатым станет ветеринарный врач Лазы, «доктор Айболит» — Астерий Филиппович Трофимов, большой знаток животного мира.

Трофимов взял увесистую связку ключей и бодро зашагал, рассказывая на ходу:

—    Обычно у нас здесь звери подолгу не живут. Мы получаем их из зоопарков и охотничьих хозяйств нашей страны и из-за рубежа, а после карантина отправляем по новым адресам: тоже в зоопарки и охотохозяйства, в зоомагазины и за границу. Ну и конечно, в цирки.

Многие дрессировщики комплектовали свои группы животных у нас. Сравнительно недавно. например. Степан Исаакян получил у нас шимпанзе. Несколько месяцев назад мы передали морских львов в "Уголок Дурова". Ванда и Валентин Ивановы почти весь свои «Обезьяний цирк» набирали здесь. Когда Ивановы выступали в Москве, они и меня пригласили на представление. А что им думаете — приятно было:

И номер мне понравился - веселый, легкий, придумай интересно.

Одну обезьянку я узнал, своих пациентов, видите ли, надо знать в лицо. Она, когда ехала к нам, простудилась — очень нежные животные. Пришлось мне, помню, повозиться с ней — уколы делать и все такое прочее.

Ну. пот мы и пришли. Вот вам, пожалуйста, собачки. Благородных кровен, родословные у них, как у князей...

На меня сквозь сетку вольера смотрели с призывной нежностью два щенка, славных таких, глупых. Они не понимали, что я не их хозяин и взять с собой на волю не могу. А потому они решили не ограничиваться взглядами и стали пихать розовые языки сквозь проволочные квадратики.

—    Бы не думайте, — сказал Астерий Филиппович, — они не голодные. Просто скучно им. А рацион у животных вполне научный. Мы этих щенят передадим в Клубы служебного собаководства, так что баловать их не нужно — испортить можно.

Рядом с щенятами, в соседних помещениях, проживали птицы: надменный степной орел, мрачный филин, канюк-курганник с твердым хищным клювом, глухари, тетерева и рябчики, в клетке которых стояло ведро с крупной красной брусникой.

А следующим номером нашей программы шли ослы. Они мирно паслись за низким заборчиком, ступая прямо по своему корму — охапкам сена и банным березовым веникам. Здесь было четыре осленка и две ослицы, и ушастые дети прижимались к ушастым мамам.

Мы вошли в загон. Ослы были с нами приветливы и гостеприимны, а один из них, белый и застенчивый, задумчиво принялся жевать мой пиджак. Трофимов заметил по этому поведу несколько неопределенно:

— Ослы — они тоже лошади.

Потом мы зашли в отдельный флигель, где нас встретил пронзительный писк. Это попугаи корелла, сбившись в темно-серую кучу, как пчелы в рой, кричали гневно и недоуменно. Когда мы отвернулись к белкам, висящим вниз головой на проволочном потолке своей клетки, птицы поуспокоились, и тогда можно было разобрать, что у них желтые головки с розовыми, будто румяными щечками. Куда достойнее вели себя их соседи — амадины японские (сплошь черные и с черным клювом) и амадины зебровые (у них клювы огненно-красные).

Неподалеку от «птичьего базара» расположен длинный ряд помещений с решетчатыми окнами от пола до потолка. Первый от края вольер занимают зайцы-беляки. Мы к ним заходить и даже заглядывать не стали, потому что, как объяснил Астерий Филиппович, они невероятно пугливы и могут от страха удариться о стенку и убиться.

Мы прошли дальше, туда, где прописан тур кавказский, что и обозначено на дверной табличке. Любопытная картина предстала перед нами. Рогатое и бородатое существо с желтыми безумными глазами, ворча, вернее, лая па нас. с немыслимой легкостью вспрыгивало с пола на узкую перекладину, прибитую к дощатой стене, и непонятно каким чудом замирало на ней. Через несколько секунд трюк повторялся, но на противоположной стене. "Акробату" этому уготована необычная и даже завидная. с точки зрения иных здешних обитателей, судьба -- он будет сниматься на «Мосфильме».

Затем мы миновали урнала — маленького боязливого козлика с трогательными тонкими рожками, лисиц со свалявшимся буро-желтым мехом и подошли к большому вольеру, отведенному маралам.

— Они у нас долгожители, с апреля тут, — сказал мой спутник.
— Когда их сюда привезли, они были худющие, пришлось постепенно доводить до кондиции.

И действительно, сейчас эти олени выглядели отлично. Плечистые, крепкие, с крутыми шеями и ветвистыми — у самцов — рогами. А один марал сидел отдельно, как я понял, в наказание за драчливость — мягкая шкурка на его рогах была основательно ободрана. Прибыли эти животные из Алма-Аты и скоро будут отправлены в Голландию.

Но вернемся, как говорится, к нашим баранам. Называются они скромно: гривастые бараны, а вид имеют самый пышный и внушительный. Соседствующие с ними сайгаки — горбоносые, тонконогие, грустные — никакого сравнения с баранами не выдерживают. Они бы еще показали себя в степи на лихом скаку, но здесь побегать было негде, так что сайгаки улеглись вповалку, как бродяги под мостом, и тем согревались. Один из них подошел к решетке, понюхал мои руки и, поскольку морковкой не пахло, равнодушно отвернулся.

Еще я видел верблюдов, одного приболевшего — в клетке, других, вполне здоровых и невозмутимых — к загоне посреди поля, за территорией базы. Кроме того, степную черепаху размером с таз, попугаев-неразлучников, которых и в самом деле лучше не разлучать, бобров, свернувшихся наподобие воротника, в фанерных ящиках с дырками для воздуха.

И вот мы в "Помещении для хищников!". Но никаких тигров, пантер, леопардов — мертвый же сезон. Зато — рыси. От них как бы волной исходила злоба. В тесных своих клетках они все-таки пытались притаиться и кинуться, рыча ровно и опасно, причем звук был такой, словно где-то вдалеке мчатся но шоссе гоночные мотоциклы.

Напоследок, как самое интересное. Астерий Филиппович показал мне обезьян. Пятеро макак-резусов сидели в одной клетке, протягивая худенькие мохнатые ручки к стоящей невдалеке электрожаровне — так в этом помещении поддерживался привычный для них климат. Макаки с любопытством взглянули на нас, но никакого энтузиазма не проявили, а продолжали скучно и деловито почесываться. Трофимов даже расстроился, он, вероятно, надеялся, что обезьянки начнут «выделывать штуки» и покажут, какие они талантливые и умные — хоть сейчас на манеж.

Когда я уже собирался домой, меня познакомили с одним из сотрудников базы, беззаветно любящим цирк. Иван Васильевич Кукляев в прошлом много лет проработал в Московском цирке и хорошо знал знаменитых Дуровых. Николая Гладильщикова и других артистов С Иваном Васильевичем мы долго говорили о цирке, о том, что представление на манеже немыслимо без зверей.

Да и только ли представление на маис же? Убежден, что без животных, без общения с ними была бы бледней и безрадостней вся наша жизнь. «Братья наши меньшие», как ни странно, воспитывают нас так же, как и мы их, они делают нас человечней, добрее.

И спасибо им за это.

С. ВИШНЯКОВ

оставить комментарий