Пантомима Древнеримского цирка
Один из «отцов церкви», «блаженный» Августин, предавая проклятию зрелища римлян, писал полторы тысячи лет назад, что демоны, опасаясь прекращения заразы цирка, послали миру бедствие, доставляющее безмерную радость самому дьяволу, — пантомиму.
Но «святой» заблуждался в своей слепой «христианской» ярости. Цирковую пантомиму создали не какие-то «демоны», а такие же люди, как, в конце концов, и сам Августин. Как же исторически создавалась пантомима, нашедшая впервые полное, хотя зачастую и жестокое выражение на аренах цирков и амфитеатров Древнего Рима? На стенах «Пещеры трех братьев», находящейся во французском департаменте Арьеже и обитаемой, как установили археологи, еще в каменном веке, были обнаружены древнейшие рисунки — пляшущие люди в масках различных животных. Исполняя такие пляски, человек думал, что они будут помогать ему в промысле и скотоводстве. Позднее, празднуя «воскрешение божеств», олицетворяющих силы природы, и надевая во время плясок маски этих богов, люди считали, что они заботятся о плодородии своих полей.
Так, в далекие от нас времена возникли зачатки пантомимы, и уже в ту пору жрецы, устроители подобных публичных зрелищ, понимали, что успех их во многом зависит от творческой фантазии отдельных исполнителей. Поэтому, когда слишком затягивались «священные» пляски, перед собравшимися появлялся богатый на выдумки весельчак, который, прыгая и танцуя, восхищал зрителей своими импровизациями. Такие весельчаки были предшественниками древнегреческих и древнеримских мимов и нынешних цирковых клоунов. В мимах — танцевальных подражаниях бытовым сценкам с примитивно-комическими масками хитрого простака, неуклюжего слуги, лекаря-шарлатана, любителя чужих жен, а также со все более внедряющимися масками-карикатурами на богов и героев — появлялись и со временем складывались сатирические и юмористические элементы цирка. Наряду с плясками, декламацией и пением в программу театральных представлений вводились дрессированные животные; широко использовались акробатические номера и разные шутовские приемы — пощечины, показывание языка, стукание лбами и нарочитый клоунский плач.

На фото. Бои гладиаторов в Древнем Риме
Пляски, исполняемые в мимах у древних греков и римлян, были очень пластичны и ритмичны, это способствовало возникновению на их основе пантомим. Подобно балету наших дней, пантомимы ставили своей задачей передать сложные душевные переживания людей, их нравы и деяния одними только жестами, мимикой. Лукиан, известный древнегреческий писатель, говорил, что не без основания жители Римской империи называют искусных танцоров «пантомимами», то есть «восподражателями». Театральная пантомима была тем последним звеном в создании пантомимы цирка, которое привлекло особое внимание постановщиков зрелищ на римской арене. В отличие от мимов сюжетами для пантомим служили мифологические сказания или полулегендарные исторические события. Перед восхищенными зрителями как бы оживали в танце образы хорошо знакомых статуй богов и легендарных героев, образы стенных и вазовых росписей. Это было уже нечто новое, значительное, начавшее даже соперничать с состязаниями колесниц и боями гладиаторов. Поэтому пантомима была включена и в программу цирковых зрелищ.
Об одной такой пантомиме — о пастухе Парисе, вручившем золотое яблоко красивейшей из богинь, Венере, — рассказал писатель Апулей в романе «Золотой осел». Это представление в амфитеатре города Коринфа тоже было танцевальным и мало чем отличалось бы от театральной пантомимы, если бы не изумительное мастерство цирковых декораторов и оформителей сцены. Все действия пантомимы происходили на выстроенной из дерева высокой горе, склоны которой были обсажены кустами и деревьями, с вершины струился ручей, а по его берегам щипали траву козы. Когда же представление заканчивалось, с горы устремлялся поток вина, смешанного с благовониями, а вслед за тем гора внезапно исчезала под ареной. К подобным эффектным приемам организаторы зрелищ прибегали весьма часто. В специально устраиваемых подземельях цирков и амфитеатров они размещали людей и различные сценические приспособления, с помощью которых можно было выдвигать наверх или же убирать вниз все декорации вместе с актерами. Например, по ходу действия одной из пантомим на арене несколько раз вырастал сказочный сад со сверкающими золотыми кустами и ароматными фонтанами, с различными редкими животными, появлявшимися тоже из-под земли.
На фото. Так выглядела пантомима на арене Колизея (вариант реконструкции)
Управление сценическими механизмами было доведено до поразительного совершенства: подмостки и кулисы опускались и поднимались беззвучно, соединялись и разъединялись безошибочно. Но если какое-нибудь сценическое превращение на арене почему-либо не удавалось машинистам, то их тут же ждала тяжелая расплата — их использовали в номере с участием диких зверей. Животным в пантомимах древнеримского цирка отводилась видная роль, но чаще всего их попросту убивали среди всех этих хитроумно сделанных декораций. Однажды слоны, с которыми сражались на арене цирка вооруженные воины, даже вызвали жалость зрителей. По воспоминаниям очевидцев, смертельно раненные африканские исполины вздымали хоботы к небу и исторгали столь плачевный рев, что казалось, будто слоны призывают на помощь богов и взывают о мщении. Но где же богам было думать о животных, когда уничтожению во время представлений подвергались и люди — не только гладиаторы, звероборцы или участники «потешных» сражений, но и сами действующие в пантомимах лица. Кому-то из устроителей цирковых пантомим пришла в голову мысль: на фоне пышных декораций обращать в зрелища казнь провинившихся рабов или преступников, включая ее для большей занимательности в мифологическую или историческую пантомиму. Претворение этой мысли в действительность означало уже не безобидное танцевальное «всеподражание» (пусть даже порой непристойное), а настоящие мучения и смерть.
Вот несколько примеров.
Легенды сохранили римлянам имя их мужественного предка Муция Сцеволы. Во время войны с этрусками Муций проник в лагерь врагов, чтобы убить их царя, но был схвачен. Его принуждали выдать сообщников и угрожали страшными пытками, но отважный юноша сам положил правую руку на горящие угли жаровни и, хотя рука горела, не издал ни стона. Все это показывалось в Колизее — с той лишь разницей, что под конец представления из одежды Сцеволы вдруг вырывалось пламя, которое поражало и без того испытывавшего ужасные муки человека. Так сказание о мужественном поступке было использовано для постановки варварского зрелища. Аналогичный характер имели и многие другие пантомимы римского цирка. В представлении о выходящем из «преисподней» певце Орфее на арене появлялся человек, играющий на лире. Природа, казалось, была очарована его игрой: скалы, прислушиваясь, подвигались к нему, деревья склоняли ветви, над ним порхали птицы, окружали животные. В финале же этой сценки Орфея разрывал на куски медведь.
На фото. Сценические приспособления для показа пантомимы в Колизее (вариант реконструкции)
По словам поэта Марциала, в цирке показывали и пантомиму о поимке одного из самых знаменитых в то время разбойников. Поэт подробно описал, как распяли на кресте исполнителя роли разбойника, как его терзали и разрывали на куски дикие звери. По-видимому, для своего успокоения Марциал замечает, что человек, казненный для забавы столь страшным образом, был и в самом деле святотатцем, отцеубийцей или же поджигателем. Чтобы вызвать у публики еще больший интерес к пантомимам, находили подобные же роли и для женщин. Исполнительницами этих ролей назначали рабынь или преступниц. Характерным примером может служить пантомима о Пасифае. По просьбе критского царя бог моря Посейдон прислал для жертвоприношения великолепного быка, но царь принес в жертву другого, более худшего быка. Тогда разгневанный бог сделал так, что жена царя, Пасифая, полюбила красивое животное, как мужа... Гогот зрителей выразительно подтверждал, что на арене все происходило так же, как и в мифологической «действительности».
Древние римляне презрительно отзывались о других народах как о варварах. Писатель Теренций Варрон, имея в виду цирковые зрелища, однажды гневно сказал в адрес своих соотечественников: «А сами вы разве не варвары, что бросаете людей из растерзание зверям ради своего увеселения?!» Впрочем, цель римских пантомим, как и вообще большинства зрелищ цирка, заключалась не только в чудовищных методах увеселения. Это была особая зрелищная политика сената и императоров, направленная на отвлечение масс от политической борьбы и вместе с тем демонстрировавшая мощь рабовладельческого строя, беспощадного к своим врагам, прежде всего к восстававшим рабам. Недаром государственный деятель и писатель Плиний Младший расточал всевозможные похвалы императору Трояну за зрелища, которые «не расслабляют душу людей...». Вот как возникли и вот чем являлись далекие предшественники теперешних феерических представлений — пантомимы древнеримского цирка.
В. БРАБИЧ, Г. ПЛЕТНЕВА
Журнал Советский цирк. Апрель 1963 г.
оставить комментарий