Песни странствий
Что сейчас поет молодежь? Лет десять назад ответить на этот вопрос было довольно легко: популярные песни, создаваемые профессиональными композиторами и поэтами, «шли в массы» с киноэкрана, с эстрады, из радио и телепередач.
Ныне положение осложнилось. В последние годы наблюдается бурное развитие самодеятельного, фольклорного песнетворчества. Молодежь словно охвачена какой-то неуемной жаждой сочинительства. Ни один студенческий коллектив, ни одна туристская группа, ни одна экспедиция не обходится без «своей собственной» песни: походной, застольной, лирической или юмористической. И песен таких много — сотни и даже тысячи. Какие же темы преобладают в творчестве самодеятельных песенников, какие настроения и чувства получают у них наиболее полное и яркое выражение?
Самое «мощное» и массовое направление в непрофессиональном музыкально-поэтическом творчестве составляет обширная группа песен, которые можно условно назвать песнями странствий. Такое определение не связано с каким-либо жестким сюжетно-тематическим признаком: в эту группу входят песни геологов, полярников, альпинистов, мореходов, туристов — всех тех, кто по складу своего характера, по профессии принадлежит к путешествующим, прокладывающим новые пути, обживающим пустынные районы вдалеке от родных краев... Это песни романтиков — сильных, мужественных, влюбленных в свое дело людей, находящих время и для веселой шутки и для задумчивого воспоминания.
Художественные достоинства таких произведений оставляют подчас желать много лучшего: обилие общих мест и примелькавшихся оборотов, элементарные ошибки композиции, отсутствие исполнительских навыков — вот основные упреки, раздававшиеся и все еще раздающиеся в адрес самодеятельных песенников со стороны ценителей поэтического и вокального искусства. Но чем же тогда объяснить сильное увлечение молодежи этой ветвью современного фольклора? Неужели только неразвитостью вкуса? Разумеется, нет. Критик Ю. Андреев в статье, опубликованной в журнале «Октябрь», замечает, что «профессиональные песенники на определенном этапе не смогли в достаточной мере выразить настроения и чувства молодежи». Ему вторит в «Литературной газете» А. Островский: «Очевидно, мы, композиторы, иногда пропускаем темы, которые волнуют молодежь».
Это, пожалуй, основные причины, вызвавшие стремление юношества создавать именно свои песни. Но есть и еще один важный момент. Поэт Лев Ошанин справедливо заметил в статье «Рождение песни», что часто песни высокопрофессиональных поэтов и композиторов бывают холодны и неудачны.
А этого ведь никак не скажешь о самодеятельных песнях. Их авторов крайне редко можно упрекнуть и в холодности и незаинтересованности избранной темой. Наиболее талантливые из них не стремятся копировать стиль и форму песен, исполняемых с концертной эстрады. В большинстве случаев они идут своим собственным путем, не чуждаясь возврата к старым, незаслуженно забытым формам, изобретая и подхватывая то новое, что способствует наиболее полному воплощению их замыслов. Бросается в глаза также и то, что для нынешнего состояния песенного фольклора характерен перевес поэтического творчества над музыкальным. Сегодня на один и тот же мотив или на несколько простейших вариаций одной мелодии сочиняются десятки песен, весьма различных по своему содержанию. В этом смысле самодеятельные песенники, как правило, уступают своим собратьям — профессионалам.
Можно ли объяснить это одним лишь недостатком или односторонностью их дарования? Думается, что любой категорический ответ был бы в данном случае неуместен и даже неверен. Такие популярные авторы-исполнители, как А. Городницкий, Ю. Ким, А. Якушева, Ю. Визбор и многие другие, обладают развитым музыкальным чутьем, легко находят верную интонацию, массу мелодических и ритмических нюансов, оживляющих самую неприхотливую попевку. Корни явления лежат значительно глубже. По-видимому, мы сталкиваемся здесь с попыткой как-то компенсировать недостаточное внимание, а порой даже пренебрежение к поэтическому содержанию и качеству текста, что часто накладывало свой отпечаток на многие эстрадные песни 40-х и 50-х годов.
Теперь наблюдается обратная картина. Тексты лучших самодеятельных песен обладают определенной поэтической ценностью, не зависящей от сопровождающей их музыки. Разумеется, как первое, так и второе утверждение нельзя понимать буквально: речь идет о преимущественном преобладании одной или другой общей тенденции. Большинству песен сегодняшнего дня свойственна ярко выраженная сюжетность, пристальное внимание к поэтической детали, точность и достоверность воссоздания облика конкретной действительности.
Гордость своей профессией, горячая приверженность любимому делу является одной из самых существенных черт самодеятельных песен. Можно смело утверждать, что именно они подсказали в последние годы нашим поэтам и композиторам форму и стиль их песен, окрашенных теми или иными «производственными» тонами. Еще лет десять-пятнадцать назад подобные произведения создавались при самых отвлеченных и расплывчатых характеристиках профессиональной принадлежности героев. Теперь мы слушаем, например, «Текстильный городок» Я. Френкеля на слова М. Танича и видим, что его «производственный» колорит не только в заголовке, он подтверждается всем образным строем, конкретным содержанием песни. С представлением о высоком достоинстве труда неразрывно связан мотив коллективной взаимопомощи, поддержки, прочного братства людей, подчас даже не знакомых друг с другом, но объединенных общностью своего дела и целей.
Случается, что какой-нибудь неприметный, ничем не прославленный уголок окраины нашей Родины становится таким милым и близким, что уже никакие последующие впечатления и встречи не могут заслонить память о нем. Молодой учитель Юрий Ким несколько лет жил и работал в небольшом камчатском поселке с несколько необычным названием «Анапка». Ким сочинил немало веселых песен о бравых кавалергардах, об отчаянных пиратах и о вольном и беззаботном племени туристов. Подавляющее большинство его песен построено как юмористическая стилизация, иногда остроумное и едкое пародирование достаточно известных или избитых тем. Но нужно слышать, с какой проникновенной нежностью и лиричностью он поет о своей «Анапочке»:
«Есть Москва, Ленинград и Калуга,
И смоленские есть леса,
А в Анапке — ни травки, ни луга,
Лишь бесплодная эта коса.
Но зато над Анапкою светит луна —
И нигде так не светит она.
Но зато над Анапкою бьется прибой —
И нигде так не бьется другой...»
Но как бы ни было дорого какое-нибудь одно место, как ни сильны узы привычки и нежной привязанности к нему, в сердце путника живет непреодолимая тяга к новым странствиям и открытиям. Порой ожидание и радость встреч окрашиваются горечью расставаний, чистой грустью о родине.
«Над Канадой, над Канадой
Солнце низкое садится.
Мне уснуть давно бы надо,
Только что-то мне не спится.
Над Канадой небо синее,
Меж берез дожди косые,
Хоть похоже на Россию,
Только все же не Россия...»
Эти строки принадлежат Александру Городницкому — ленинградскому геофизику, объездившему полмира и сложившему немало хороших песен о тружениках Заполярья, мореходах, об отважных разведчиках и первооткрывателях далеких земель. Некоторым произведениям Городницкого удивительно повезло: они стали по-настоящему народными, множество людей в самых различных концах нашей страны считают их частью местного фольклора — настолько органично влились они в жизнь этих мест.
В практике самодеятельного песенного творчества подобные случаи происходят довольно часто. Вот один из наиболее примечательных. Несколько лет назад в постановке пьесы А. Штейна «Океан» прозвучала «эмигрантская» песня «Синие рельсы». Драматург не сочинил эту песню, он услышал ее от самодеятельных исполнителей и вставил без всяких изменений в текст пьесы. Лишь спустя некоторое время стало известно, что слова и мелодия «Синих рельс» принадлежат Михаилу Анчарову.
«Я написал эту песню в 1943 году для десантников, — рассказывает М. Анчаров, — наверное, кто-нибудь из солдат занес ее потом в Маньчжурию, и она стала там своей. Во всяком случае, бывшие русские эмигранты, стремившиеся вернуться обратно на Родину, уже выучили ее к тому времени как им выдали советские паспорта. Садясь в вагоны, они пели:
«Быстро, быстро донельзя
Дни пройдут, как один,
Лягут синие рельсы
От Москвы на Чуньцин.
И границу в ночи я
Перечувствую вновь,
За которой Россия,
За которой любовь».
Эти песни, рожденные подъемом современного непрофессионального творчества, показывают, что настоящий патриотизм, высокий гражданственный пафос отнюдь не требуют для своего выражения обязательной помпезности, фанфарных кликов и «бряцания словес», как верно заметил поэт Лев Ошанин. В этом и обаяние и нравственная сила подобных песен.
Самодеятельные авторы обращаются чаще всего к самым обычным жизненным ситуациям, к разговорной лексике, к привычным бытовым интонациям. В этом кроется причина их популярности. Но сам по себе этот факт еще не служит мерилом эстетической ценности. Стремление к простоте и доходчивости оборачивается подчас нарочитым упрощением, вульгаризацией музыкально-поэтического материала. Песня теряет свою индивидуальность, обезличивается, становится чем-то вроде бумажного стаканчика, который очень удобен для одноразового использования, а потом выбрасывается. Характерную смесь назойливых штампов и полное безразличие к дальнейшей судьбе произведения демонстрирует припев одной из таких песен:
«Песенка эта — твой друг и попутчик,
Вместе с друзьями ее напевай.
Если она почему-то (?) наскучит,
Песенку эту другим передай».
Вряд ли любители песни поблагодарят автора за этот совет. Такое поверхностное, безответственное по сути своей отношение к целям и самому процессу песнетворчества может угрожать девальвацией жанра в целом. Как же избежать этого? Ведь песни такого сорта растут буквально как грибы и сочинять их может действительно почти каждый. Пусть срок их жизни исчисляется днями или неделями, в лучшем случае — одним сезоном, но их все-таки поют, поют многие и охотно. Почему? Да просто потому, что все эти десятки и сотни песен-мотыльков призваны заполнить своеобразный эмоциональный вакуум, возникающий из-за отсутствия настоящих песен-друзей, песен-спутников.
А ведь хорошие песни существуют — в этом мы уже убедились. Но их еще мало, во всяком случае, их не так-то легко разыскать в необъятном море посредственности. Конечно, талантливых песен всегда было меньше, чем средних и совсем слабых. Однако в профессиональном искусстве существует строгий отбор, критический анализ произведений, представляемых на суд публики, прилагаются усилия для популяризации лучших образцов. В сфере же фольклора слушатель предоставлен полностью на волю случая: повезет ему — он услышит настоящую песню, подружится с ней, и она станет частицей его души, его труда и его радости. Не повезет — со всех сторон налетят на него примелькавшиеся интонации и стертые рифмы, и замурлыкает он походя, не обращая внимания на бессмыслицу удобных, хорошо обкатанных слов:
«Пусть уносит песенку мою
Черный ветер в голубую даль.
Эту песенку не я пою —
Ее поет моя печаль...»
Настоящим песням нужна поддержка. Не вождение на помочах и не подсказки многочисленных добровольных учителей, но вдумчивый совет, помощь на пути к широкой аудитории. Сейчас много говорят о выходе самодеятельных песен на эстраду. В этом деле есть свои трудности. Песня, родившаяся в дальней таежной экспедиции, среди горных ущелий или в открытом море, не получит своего естественного звучания, не вызовет должного отклика в сердцах слушателей, если ее исполнять в обычной «концертной» манере на фоне большого оркестра. Такие песни смогут занять на эстраде заслуженное место только в том случае, когда вместе со словами и мелодией удастся сохранить их характерный облик песни-рассказа, песни-сценки, песни-роли. Исполнитель их обязательно должен быть не только певцом, но в какой-то мере и актером. Ведь в момент своего рождения все такие песни были неотделимы от своего непосредственного окружения, они составляли не искусство, а часть реальной жизни, повседневного быта своих создателей.
Совершенно очевидно, что далеко не все, по той или иной причине интересное и близкое какой-то группе людей, способно заинтересовать широкие массы слушателей и стать материалом для полноценного произведения искусства. Прочное и всеобщее признание получают лишь те песни, в которых простота выражения раскрывает благородство души и героический характер нашего современника, проявляющиеся не только в исключительных случаях, но и в повседневном трудовом созидании новой действительности. И такие произведения свидетельствуют о неуклонно возрастающем уровне общей культуры, о резком повышении требовательности к содержанию и форме массовой песни, об утверждении верных критериев хорошего вкуса в этой области. Они убеждают, что, несмотря на все недостатки, основное направление здесь выбрано правильно.
Л. ПЕРЕВЕРЗЕВ, музыковед.
Журнал Советский цирк. Июль 1965
оставить комментарий