Площади - наши палитры

Будь я историком, я начал бы рассказ о массовых зрелищах с истоков. Упомянул бы о празднествах в честь бога Диониса, древнеримских ристалищах, об обрядах встречи и проводов масленицы. Но я режиссер, и меня в первую очередь волнуют практические вопросы. Поэтому обратимся к временам нам более близким.

Первые годы Советской власти. Тог­да наш народ, как говорил А. В. Луначарский, «стиснув зубы, мужественно с грозной красотой учился организовы­вать праздники в часы опасности». Пе­ред Первым мая 1919 года газета «Совет­ская коммуна» сообщала, что «из-за чрезвычайных осложнений с транспор­том план уличных зрелищ сокращает­ся». И все же на окраины столицы в день праздника выехали четыре плат­формы-сцены, на одной из которых ста­вилась агитационная комедия А. В. Лу­начарского «Петрушка». А на площади перед Народным домом разыгрывалось «Действо о III Интернационале».

Маевка 1920 года, последнего года гражданской войны, вылилась в гранди­озное массовое зрелище. Гвоздем его была инсценировка «Мистерия освобож­денного народа», разыгранная на порта­ле Фондовой биржи в Петрограде. В ми­стерии участвовали более двух тысяч красноармейцев, ученики театральных школ, профессиональные артисты, в том числе и цирковые. Апофеозом массовых зрелищ первых революционных лет была инсценировка «Взятие Зимнего дворца», приуроченная к третьей годовщине Октября. В этом грандиозном представлении было занято восемь тысяч красноармейцев, матросов, учеников театральных школ и даже под­линных участников штурма Зимнего. Вот как рассказывает об этой поста­новке режиссер Н. Петров в своей книге «50 и 500»:

«Действие развертывалось на Двор­цовой площади. Налево и направо от ар­ки штаба были сооружены две огромные игровые площадки. Одна называлась «красной», а другая — «белой». На пло­щадках разыгрывались попеременно пантомимные сцены, рисующие различ­ные исторические эпизоды. Общая сю­жетная тема — борьба труда и капи­тала... Центральной фигурой «красной пло­щадки» был Ленин, центром «белой площадки» — Керенский. Эпизод «Ок­тябрь» строился следующим образом. Из-под арки штаба мчались грузовики, заполненные вооруженными рабочими. Они проносились мимо Александровской колонны, возле которой находились наш командный пункт и трибуны для зрите­лей, и, продолжая свой путь, останавли­вались возле исторической «поленницы» у самого Зимнего дворца, который охра­няли юнкера и женский батальон. Ко­роткий бой... оканчивался бегством юнкеров и женского батальона; восставшие врывались в Зимний дворец.

Дворец становился главным дейст­вующим лицом. Он был весь темный. Но как только восставшие врывались во двор, сразу же включались прожектора на «Авроре», которая стояла на своем историческом месте. Прожектора начинали беспокойно метаться по крыше. Дворец превращался в силуэт, и тотчас же во всех его окнах вспыхивал свет. В окнах были спущены шторы, а на их фоне — приемом театра китайских те­ней — разыгрывались маленькие пан­томимы боя. Этот эпизод так и называл­ся «Силуэтный бой». Поединки в окнах кончались победой восставших. Все про­жектора — и «Авроры» и с Дворцовой площади — концентрировались на ог­ромном красном знамени, взвивавшемся над дворцом, а во всех окнах вспыхивал красный свет. На опустевшей Дворцовой площади разыгрывался последний сати­рический эпизод — бегство Керенского, переодетого в женское платье, и вся пантомима оканчивалась фейерверком и орудийным салютом».

Готовя эту постановку, Н. Петров впервые ввел принцип репетиционно-подготовительных работ, который сильно разнился от подготовки пантомимы на Фондовой бирже Первого мая 1920 года. Тогда режиссура как бы «захлебнулась» внутри действующих масс, не будучи в состоянии видеть со стороны всего происходящего. Петров же, находясь вне действия, на командном пункте, дири­жировал инсценировкой, регулируя ход представления и моментально исправляя неизбежные накладки. Так от представления к представле­нию складывалась технология массовых зрелищ. Грандиозные масштабы поста­новок и многочисленность участников заставляли выработать четкую и целе­направленную систему руководства зре­лищем. Репетиции проводились по группам. Само действие делилось на отдельные короткие «моменты», напри­мер выход той или иной группы, снятие головных уборов и т. п. Все моменты нумеровались и как бы составляли «партитуру» зрелища. Процесс управле­ния инсценировкой можно было срав­нить с военными маневрами...

Я перелистал страницы истории пер­вых послеоктябрьских лет, чтобы напомнить, какое огромное политическое и воспитательное значение придавалось в то время Театру массовых зрелищ. Сейчас, готовясь отметить великую дату — 50-летие Советской власти, мы должны ярко и зримо рассказать молодым слав­ную полувековую историю нашего госу­дарства. Массовые представления яв­ляются для этого одной из интересных форм. Помните, как писал в свое время Владимир Маяковский: «Улицы — наши кисти. Площади — наши палитры».

Массовые зрелища показываются в наши дни на стадионах. Это — тоже свое­образные площади, только более удоб­ные для зрителей: с трибунами-местами. Если пять тысяч зрителей — великолеп­ный аншлаг для самого большого театра, то стадион вмещает обычно пятьдесят — сто тысяч. Но здесь таятся немалые трудности для режиссера. Форма стадионного по­ля — эллипс — к одним приближает зре­лище, от других отдаляет. Это сковывает режиссера, лишает его возможности ста­вить мизансцены.

Массовые зрелища, возрожденные в первое десятилетие после Великой Отечественной войны, прочно завоевали сегодняшнего зрителя. И, наверное, при­шло уже время строить специальные площадки для таких представлений. Это может быть тот же стадион, но только в виде полукруглой подковы, вмещаю­щий не более пятидесяти тысяч зрите­лей. Затраты на строительство такого театра под открытым небом окупятся скоро. К тому же во многих городах сей­час строятся новые стадионы, а старые можно переоборудовать под театры мас­совых зрелищ. В юбилейном году массовые зрелища займут, очевидно, особое место в ряду других спектаклей и представлений. Хорошо бы для юбилейных постановок привлекать лучших мастеров советской драматургии. Ибо драматургия — основа массового представления.

Я сторонник того мнения, что канони­зировать форму стадионного представле­ния ни в коем случае не следует. Каноны здесь — фантазия и выдумка, свободный полет творческой мысли. Праздник на стадионе может быть спектаклем, ревю — чем угодно. Главное, чтобы он хорошо смотрелся, имел зани­мательный сюжет, нес определенную идейную нагрузку. Авторами сценариев новых представлений мне видятся такие мастера сюжета с высоким гражданским звучанием, как Аркадий Первенцев, Владимир Соловьев, Радий Погодин, Алексей Каплер. Убежден, что драматургия юбилей­ных массовых представлений не должна подражать театру или кино. Нужен ли в массовом представлении монолог? Сомнительно. Судьба одного человека на огромной площадке мельчится. К при­меру, в одном из последних представле­ний «Говорит Москва» показывалось, как мать провожает сына на войну. Этот эпизод, выразительный для камерной сцены или в рамках экрана, на стадио­не померк, не получил нужного звуча­ния. Тут лучше всего показывать судьбы народа, сюжеты крупного исто­рического плана.

Как и всякий другой жанр, драматур­гия массового представления имеет свою специфику. Что разумеется под понятием «стадионно»? Прежде всего — масштабность, динамичность и конечно массовость зрелища. Кстати, режиссеры часто забывают об этом, забывают, что каждый эпизод должен иметь здесь яс­ный, логический вывод. Нужно помнить, что перенасыщенность деталей — вред­на для стадиона. Ясность образа, его поэтичность, эмоциональность играют в данном случае решающую роль. Я за то, чтобы в программе массо­вого представления были заняты звез­ды эстрады, цирка и кино. Они при­влекают публику, создают настроение праздничности. Но при этом, мне ка­жется, всегда надо заботиться о вовлечении зрителей в действие, как бывало, к примеру, когда Владимир Трошин пел «Подмосковные вечера» или Тама­ра Миансарова — «Пусть всегда будет солнце» и песню подхватывал весь ста­дион.

Режиссер массовых представлений должен избегать иллюстративности постановки. Я всегда вспоминаю напутст­венные слова Вс. Мейерхольда, сказан­ные им художнику Александру Бенуа, который пробовал свои силы на новом поприще: «Если вы хотите быть режис­сером, перестаньте быть иллюстрато­ром». Малоопытные постановщики мас­совых зрелищ часто сбиваются на этот неверный путь. Скажем, чтец произно­сит текст, а его слова иллюстрируются живыми картинами. И зрелище, как бы декоративно оно ни было, получается скучным, анемичным. Не следует забы­вать, что режиссура — это всегда дей­ствие.

Но для того чтобы представление было удачным, у режиссера должна быть группа отличных артистов. К со­жалению, наиболее слабым местом мас­совых зрелищ является неподготовлен­ность номеров. Артисты эстрады и цирка зачастую считают возможным показывать их так же, как в помеще­нии или на малой площадке. Между тем номер на стадионе должен быть предельно сжатым и лаконичным, ибо две минуты на стадионе — это десять минут сценического времени: пока ар­тисты приезжают и уезжают с поля. Если же говорить о цирке, то почему так редки в массовых представлениях конные номера, самые что ни на есть стадионные?

В позапрошлом году проходил де­сятидневный семинар режиссеров мас­совых представлений. Его прослушали сто человек. Нетрудно представить, сколько интересных и разных спектак­лей могли бы они создать. Главное — дать простор их творческой инициа­тиве: пусть пробуют свои силы в созда­нии массовых представлений. Важно, чтобы каждый из этих спек­таклей был одухотворен романтикой революционных лет, утверждением красоты и правды нашей жизни.
 

В. ПОЗНАНСКИЙ, режиссер, заслуженный артист РСФСР, заслуженный  деятель искусств БАССР

Журнал Советский цирк. Март 1967 г.

оставить комментарий