Площади - наши палитры
Будь я историком, я начал бы рассказ о массовых зрелищах с истоков. Упомянул бы о празднествах в честь бога Диониса, древнеримских ристалищах, об обрядах встречи и проводов масленицы. Но я режиссер, и меня в первую очередь волнуют практические вопросы. Поэтому обратимся к временам нам более близким.
Первые годы Советской власти. Тогда наш народ, как говорил А. В. Луначарский, «стиснув зубы, мужественно с грозной красотой учился организовывать праздники в часы опасности». Перед Первым мая 1919 года газета «Советская коммуна» сообщала, что «из-за чрезвычайных осложнений с транспортом план уличных зрелищ сокращается». И все же на окраины столицы в день праздника выехали четыре платформы-сцены, на одной из которых ставилась агитационная комедия А. В. Луначарского «Петрушка». А на площади перед Народным домом разыгрывалось «Действо о III Интернационале».
Маевка 1920 года, последнего года гражданской войны, вылилась в грандиозное массовое зрелище. Гвоздем его была инсценировка «Мистерия освобожденного народа», разыгранная на портале Фондовой биржи в Петрограде. В мистерии участвовали более двух тысяч красноармейцев, ученики театральных школ, профессиональные артисты, в том числе и цирковые. Апофеозом массовых зрелищ первых революционных лет была инсценировка «Взятие Зимнего дворца», приуроченная к третьей годовщине Октября. В этом грандиозном представлении было занято восемь тысяч красноармейцев, матросов, учеников театральных школ и даже подлинных участников штурма Зимнего. Вот как рассказывает об этой постановке режиссер Н. Петров в своей книге «50 и 500»:
«Действие развертывалось на Дворцовой площади. Налево и направо от арки штаба были сооружены две огромные игровые площадки. Одна называлась «красной», а другая — «белой». На площадках разыгрывались попеременно пантомимные сцены, рисующие различные исторические эпизоды. Общая сюжетная тема — борьба труда и капитала... Центральной фигурой «красной площадки» был Ленин, центром «белой площадки» — Керенский. Эпизод «Октябрь» строился следующим образом. Из-под арки штаба мчались грузовики, заполненные вооруженными рабочими. Они проносились мимо Александровской колонны, возле которой находились наш командный пункт и трибуны для зрителей, и, продолжая свой путь, останавливались возле исторической «поленницы» у самого Зимнего дворца, который охраняли юнкера и женский батальон. Короткий бой... оканчивался бегством юнкеров и женского батальона; восставшие врывались в Зимний дворец.
Дворец становился главным действующим лицом. Он был весь темный. Но как только восставшие врывались во двор, сразу же включались прожектора на «Авроре», которая стояла на своем историческом месте. Прожектора начинали беспокойно метаться по крыше. Дворец превращался в силуэт, и тотчас же во всех его окнах вспыхивал свет. В окнах были спущены шторы, а на их фоне — приемом театра китайских теней — разыгрывались маленькие пантомимы боя. Этот эпизод так и назывался «Силуэтный бой». Поединки в окнах кончались победой восставших. Все прожектора — и «Авроры» и с Дворцовой площади — концентрировались на огромном красном знамени, взвивавшемся над дворцом, а во всех окнах вспыхивал красный свет. На опустевшей Дворцовой площади разыгрывался последний сатирический эпизод — бегство Керенского, переодетого в женское платье, и вся пантомима оканчивалась фейерверком и орудийным салютом».
Готовя эту постановку, Н. Петров впервые ввел принцип репетиционно-подготовительных работ, который сильно разнился от подготовки пантомимы на Фондовой бирже Первого мая 1920 года. Тогда режиссура как бы «захлебнулась» внутри действующих масс, не будучи в состоянии видеть со стороны всего происходящего. Петров же, находясь вне действия, на командном пункте, дирижировал инсценировкой, регулируя ход представления и моментально исправляя неизбежные накладки. Так от представления к представлению складывалась технология массовых зрелищ. Грандиозные масштабы постановок и многочисленность участников заставляли выработать четкую и целенаправленную систему руководства зрелищем. Репетиции проводились по группам. Само действие делилось на отдельные короткие «моменты», например выход той или иной группы, снятие головных уборов и т. п. Все моменты нумеровались и как бы составляли «партитуру» зрелища. Процесс управления инсценировкой можно было сравнить с военными маневрами...
Я перелистал страницы истории первых послеоктябрьских лет, чтобы напомнить, какое огромное политическое и воспитательное значение придавалось в то время Театру массовых зрелищ. Сейчас, готовясь отметить великую дату — 50-летие Советской власти, мы должны ярко и зримо рассказать молодым славную полувековую историю нашего государства. Массовые представления являются для этого одной из интересных форм. Помните, как писал в свое время Владимир Маяковский: «Улицы — наши кисти. Площади — наши палитры».
Массовые зрелища показываются в наши дни на стадионах. Это — тоже своеобразные площади, только более удобные для зрителей: с трибунами-местами. Если пять тысяч зрителей — великолепный аншлаг для самого большого театра, то стадион вмещает обычно пятьдесят — сто тысяч. Но здесь таятся немалые трудности для режиссера. Форма стадионного поля — эллипс — к одним приближает зрелище, от других отдаляет. Это сковывает режиссера, лишает его возможности ставить мизансцены.
Массовые зрелища, возрожденные в первое десятилетие после Великой Отечественной войны, прочно завоевали сегодняшнего зрителя. И, наверное, пришло уже время строить специальные площадки для таких представлений. Это может быть тот же стадион, но только в виде полукруглой подковы, вмещающий не более пятидесяти тысяч зрителей. Затраты на строительство такого театра под открытым небом окупятся скоро. К тому же во многих городах сейчас строятся новые стадионы, а старые можно переоборудовать под театры массовых зрелищ. В юбилейном году массовые зрелища займут, очевидно, особое место в ряду других спектаклей и представлений. Хорошо бы для юбилейных постановок привлекать лучших мастеров советской драматургии. Ибо драматургия — основа массового представления.
Я сторонник того мнения, что канонизировать форму стадионного представления ни в коем случае не следует. Каноны здесь — фантазия и выдумка, свободный полет творческой мысли. Праздник на стадионе может быть спектаклем, ревю — чем угодно. Главное, чтобы он хорошо смотрелся, имел занимательный сюжет, нес определенную идейную нагрузку. Авторами сценариев новых представлений мне видятся такие мастера сюжета с высоким гражданским звучанием, как Аркадий Первенцев, Владимир Соловьев, Радий Погодин, Алексей Каплер. Убежден, что драматургия юбилейных массовых представлений не должна подражать театру или кино. Нужен ли в массовом представлении монолог? Сомнительно. Судьба одного человека на огромной площадке мельчится. К примеру, в одном из последних представлений «Говорит Москва» показывалось, как мать провожает сына на войну. Этот эпизод, выразительный для камерной сцены или в рамках экрана, на стадионе померк, не получил нужного звучания. Тут лучше всего показывать судьбы народа, сюжеты крупного исторического плана.
Как и всякий другой жанр, драматургия массового представления имеет свою специфику. Что разумеется под понятием «стадионно»? Прежде всего — масштабность, динамичность и конечно массовость зрелища. Кстати, режиссеры часто забывают об этом, забывают, что каждый эпизод должен иметь здесь ясный, логический вывод. Нужно помнить, что перенасыщенность деталей — вредна для стадиона. Ясность образа, его поэтичность, эмоциональность играют в данном случае решающую роль. Я за то, чтобы в программе массового представления были заняты звезды эстрады, цирка и кино. Они привлекают публику, создают настроение праздничности. Но при этом, мне кажется, всегда надо заботиться о вовлечении зрителей в действие, как бывало, к примеру, когда Владимир Трошин пел «Подмосковные вечера» или Тамара Миансарова — «Пусть всегда будет солнце» и песню подхватывал весь стадион.
Режиссер массовых представлений должен избегать иллюстративности постановки. Я всегда вспоминаю напутственные слова Вс. Мейерхольда, сказанные им художнику Александру Бенуа, который пробовал свои силы на новом поприще: «Если вы хотите быть режиссером, перестаньте быть иллюстратором». Малоопытные постановщики массовых зрелищ часто сбиваются на этот неверный путь. Скажем, чтец произносит текст, а его слова иллюстрируются живыми картинами. И зрелище, как бы декоративно оно ни было, получается скучным, анемичным. Не следует забывать, что режиссура — это всегда действие.
Но для того чтобы представление было удачным, у режиссера должна быть группа отличных артистов. К сожалению, наиболее слабым местом массовых зрелищ является неподготовленность номеров. Артисты эстрады и цирка зачастую считают возможным показывать их так же, как в помещении или на малой площадке. Между тем номер на стадионе должен быть предельно сжатым и лаконичным, ибо две минуты на стадионе — это десять минут сценического времени: пока артисты приезжают и уезжают с поля. Если же говорить о цирке, то почему так редки в массовых представлениях конные номера, самые что ни на есть стадионные?
В позапрошлом году проходил десятидневный семинар режиссеров массовых представлений. Его прослушали сто человек. Нетрудно представить, сколько интересных и разных спектаклей могли бы они создать. Главное — дать простор их творческой инициативе: пусть пробуют свои силы в создании массовых представлений. Важно, чтобы каждый из этих спектаклей был одухотворен романтикой революционных лет, утверждением красоты и правды нашей жизни.
В. ПОЗНАНСКИЙ, режиссер, заслуженный артист РСФСР, заслуженный деятель искусств БАССР
Журнал Советский цирк. Март 1967 г.
оставить комментарий