По душам со зрителем

Мы в гостях у популярного артиста эстрады в его небольшой квартире на окраине Ленинграда. Мягкий свет уютного абажура. За угощением хозяин дома рассказывает о разном.

На фото. П. Л. Муравский

— Я давно собираю старинные ро­мансы, — говорит он.
— И много собрали?

Не отвечая на вопрос, он продолжает, но уже о другом. Незаметно в рассказ вплетаются новые темы — о себе, о сво­ей профессии, о зрителе, о встречах с выдающимися русскими актерами, о приметах времени, о самых острых проблемах сегодняшней эстрады...

Потом он делает паузу, любезно при­двигает гостю варенье к стакану остыв­шего чая и, лукаво улыбаясь, при­знается:

— Вы слушаете мой новый фелье­тон.

Заслуженный артист РСФСР Петр Лукич Муравский говорит с эстрады так просто, так доверительно и непосред­ственно, что даже в домашней обстановке невозможно поверить, что он читает заранее написанный текст.

Из чего же складывается его редко­стное мастерство общения со зрителем? Муравский никогда не декламирует, не восклицает, не встает на котурны. Он убежден, что о победах в космосе и о гениальном писателе, о рождении новых городов и о происшествии на улице — о чем угодно можно говорить в форме дружеской беседы, с мягкой интонацией и юмором. Его искусство заключается в том, чтобы незаметно, не навязчиво, я бы сказала, очень изящно привести слушателя к нужному выводу. Владея этим искусством в совершенстве, Мурав­ский может более получаса говорить со зрителем «о чем вздумается», а когда артист уходит со сцены, переполненный зал настойчиво требует его возвращения.

Свои фельетоны Муравский не чита­ет, а говорит. Его сатирическому монологу присущи все особенности импровизированной беседы. В нем отсутствует сквозная тема, нет сюжета в обычном понимании этого слова, нет традицион­ных обрамляющих приемов. Композиция фельетона лоскутна и, кажется, рассы­пается на репризы, приводимые по кап­ризу исполнителя. Короче говоря, внутри его фельетона — вольность необыкно­венная.

Но раскроем «секрет» артиста: эта водность — мираж. За кажущейся импровизацией скрывается сложнейшая, виртуозно выстроенная композиция фельетона. В потоке беседы «обо всем» каждый факт, мысль, выражение, сло­во строго расставлены по своим местам. И репризы вовсе не рассыпаются. Меж­ду ними, как прочные мосты, проложе­ны идейные связки. Спутница всех выступлений сатири­ка — гитара. Задумчиво перебирая стру­ны, он начинает петь как бы случайно вспомнившийся романс «Все, как преж­де...». После первой же строки преры­вает пение, опускает гитару, и уже в прозе, отталкиваясь от романса, разви­вает его тему.

Поэтому Муравский коллекционирует романсы. Романс для него — ключик, открывающий следующую страницу фельетона, незаметное, но надежное сцепление реприз на разные темы. Гитара в руках Муравского не толь­ко универсальный конструктор пластич­ного фельетона, позволяющий как угод­но манипулировать репризами — отсе­кать их или наращивать. У его гитары много и других обязанностей: она про­слаивает фельетон музыкой и паузами, переключает, по воле исполнителя, на­строение зрителей на лирическую, весе­лую или грустную волну, создает не­обходимую по закону данного жанра атмосферу интимности со зрительным залом.

Мосты между репризами — это не только игра на гитаре или романс, но и короткий рассказ, цитата, анекдот, а иногда просто упоминание о каком-либо событии  или  человеке.   Муравский  неутомимо разрабатывает «технику» со­оружения внутрифельетонных мостов: к каждой репризе изобретается другой ход, благодаря которому углубляется ее смысл и усиливается заряд смешного.

Обратите внимание, как необычно обрушивается артист на качество мебе­ли массового производства: «Побывал я на выставке мебели. Ка­кая чудесная мебель! Умеют же наши мастера делать отличные диваны, сер­ванты, шкафы, кресла, для... выставки».

У Муравского свое отношение даже к анекдоту. Считается, что анекдот — украшение эстрадного фельетона. А Пет­ру Лукичу не нужен анекдот только для того, чтобы рассмешить. Он откажется от самого соблазнительного «шлягера», если не сможет насадить его на острие выпускаемой стрелы — идеи репризы. Анекдот, остроумная фраза, слово — все у Муравского «работает» на усиление и подчеркивание мысли, которую он не­сет зрителю. Поэтому в разговоре «обо всем» не остается ни одного лишнего слова. Все оправдано внутренней логи­кой. Артист всегда готов ответить: по­чему он заговорил на ту или иную тему? Почему запел тот, а не другой романс?

Эстрадного сатирика, который просит драматурга: «Напишите что-нибудь по­смешней» (Сколько таких!), Мурав­ский очень метко называет «колбасой». Такой исполнитель начинен чужими мыслями, остротами, выдумкой. Он — пустой и поделиться со зрителем может только тем, что сочинит автор. Муравский тоже обращается к эстрад­ным драматургам. Но вступает с ними в совершенно иные взаимоотношения. К литератору он приходит не как заказ­чик, а как равноправный соавтор буду­щего произведения. Петр Лукич открывает перед драматургом богатейшие закрома своих заготовок, замыслов, раз­думий.

Артисту есть о чем рассказать слу­шателям. У него драгоценный жизнен­ный опыт. Творческая биография Му­равского — это во многом живая история отечественной эстрады. Ему посчастли­вилось видеть и слышать выступления лучших людей века — Ленина, Горького, Луначарского. Шагал Петр Лукич по До­рогам первой мировой войны; в граж­данскую служил в 1-й Конной армии; избирался секретарем первого состава Центрального комитета профсоюза ра­ботников зрелищных предприятий; орга­низовал первый интернациональный клуб моряков в Николаеве. По гастроль­ным маршрутам артист исколесил вдоль и поперек всю страну.

Темы в его сатиру приводит не толь­ко жизненный опыт, но и пытливая наблюдательность, умение заглянуть в глубину общественного явления, острое чувство современности и неисся­каемый юмор.

Муравский неутомимый искатель. Он ходит с блокнотом по цехам заводов; останавливается перед стенными газета­ми; прислушивается к разговорам в мет­ро, на рынке, на вокзале, на стадионе, в кинотеатре, в парикмахерской; посе­щает молодежные диспуты, собрания, научные лекции; следит за множеством журналов и газет. Круг интересов этого высококультурного и пытливого чело­века чрезвычайно широк. Он берет ин­тервью с директором вытрезвителя и ли­стает... библию. Кстати, именно в библии был найден «мостик» к репризе о кри­тике:

«Библия уверяет, что человек был создан в субботу. Короткий день, по-видимому, не успели закончить, остались недоделки. Их необходимо было устра­нить. Появилась критика».

Необходимейший предмет в творче­ском хозяйстве сатирика — магнитофон. Магнитофонная пленка — кладовая най­денных артистом фактов, выраж€'ний, анекдотов. Пленку с записями «зерен» смешного он прослушивает и все лучшие находки переписывает на следующую пленку, которая снова взыскательно просеивается до тех пор, пока с кило­метра пленки не отжимаются считанные заготовки для реприз.

С разрешения артиста приведу неко­торые из них. Возможно, они войдут в его очередной фельетон. Они навеяны раздумьями артиста у мемориальных досок. «В  Москве,  на  одной  из  улиц  стоит скромный желтый особняк с мемориаль­ной доской: «Здесь жил и работал граф Лев Николаевич Толстой. Дом охраняет­ся государством». Теперь в доме — дет­ское  учреждение.

Сейчас тоже кое-кто выстроит себе особняк и живет, как граф. Потом, конечно, особняк забирают под детское уч­реждение, а новоиспеченный граф охра­няется государством».

Или:

«В небольшом южном городе Таган­роге на одной из зеленых улиц к воро­там одноэтажного дома прикреплена табличка: «Доктор А. П. Чехов». Представляете, Чехов лечил больных и в свободное время писал. Правда, сейчас врачу приходится столько писать, что лечить ему уже некогда».

Что же нужно Муравскому от драма­турга?

Находки из неисчерпаемой коллек­ции артиста становятся достоянием, эстрады после того, как их заключат в литературную оправу. Но к завершенному эстрадному произведению исполни­тель предъявляет особые требования: построить его необходимо как живую разговорную речь, без признаков напи­санного текста. Автор (литератор он или сам артист) должен без остатка раство­риться в фельетоне. Этого требует ис­полнительская манера доверительного общения, составляющая суть творчества Муравского.

Конечно, найти ему автора немногим легче, чем закадычного друга. Соединить такого исполнителя с драматургом мо­жет только идеальное взаимное знание творческих устремлений и актерских возможностей. Муравскому посчастливи­лось их найти — двух молодых ленин­градских эстрадных драматургов Игоря Виноградского и Олега Левицкого. Воз­никло творческое объединение трех от­лично понимающих друг друга, масте­ров. Они постоянно общаются, обмени­ваются впечатлениями, обсуждают предлагаемые заготовки.

Рождение сатирического произведе­ния для эстрады нуждается в объединенных усилиях. Тема смешного роди­лась; впереди — длительная и сложная доводка. Тему надо раскрыть, выразить в конкретных примерах, дожать до афо­ризма. В этом процессе один автор, отдав все, на что способен, передает эста­фету другому, тот — третьему. Так кри­сталлизуется произведение, которому будут аплодировать в зрительном зале.

Зрители для Муравского — соучаст­ники творческого процесса. В этом особенность его жизни на эстраде. В отли­чие от многих он не прибегает к помощи режиссера. Не режиссер его дополняет, а зритель. Обратите внимание: Мурав­ский никогда не выступает по радио, не появляется на голубом экране. Глазок телевизионной камеры или пустынная комната радиостудии не возбуждают у него творческого импульса. Ему необ­ходимо видеть глаза, лица живых слу­шателей, чтобы овладеть их вниманием и высекать широкий спектр реакций.

Петр Лукич приходит обычно на кон­церт задолго до своего выхода; стоит в кулисах, прислушивается, как прини­мают выступления других участников концерта, выясняет вкусы и склонно­сти собравшихся в зале, Более того, в на­чале его фельетона имеются репризы со специальным назначением лакмусовой бумажки: по реакции на них артист мгновенно ориентируется, какие из ос­тальных реприз наиболее хорошо «дой­дут» в данной аудитории. Из таких де­талей складывается тактика контактов со зрителем, шлифуется метод довери­тельного общения.

Индивидуальность эстрадного актера не дарована свыше. Ее следует развивать, обогащать, формировать в соответ­ствии с субъективными данными. Быть единственным в своем роде — главная забота эстрадного актера. Без ярко вы­раженной индивидуальности актер — безликий ремесленник. Эстрада не тер­пит серийного производства.

Многоцветная тематическая палитра, оригинальность композиции и исполнения, отточенное мастерство пропаганды коммунистических идей средствами соб­ственного жанра — вот в чем индиви­дуальность сатирика Петра Лукича Му­равского. Его выступлениям на эстраде неизменно сопутствует прочный, не про­ходящий с годами успех. Зрители испы­тывают наслаждение, когда с ними по душам говорит такой умный и обаятель­ный, ироничный и талантливый артист.
 

АМАЛИЯ КИРИЧЕНКО

Журнал Советский цирк. Июнь 1966 г.

оставить комментарий