Почему манеж круглый!

B самом деле — пoчемy? И почему, приедете ли вы в Горький, в Ленинград, в Баку, Владивосток, Ригу, всюду он имеет в диаметре тринадцать метров?

Пустой вопрос, скажете вы? Тогда ответьте. Пред­ставьте, что формой и величиной манежа заинтересовался ваш малолетний ребенок.

Но вы — опытный родитель — не растеряетесь, и любознательное дитя получит исчерпывающий ответ: — Так надо!

A почему надо, для кого?

Для тех, кто работает в воздухе — воздушных гимнас­тов, канатоходцев,— манеж вообще без надобности. Допустим, на всем пространстве арены рассадят зрителей. Что ж, только зрителям будет неудобно — придется задирать вверх голову. A артистам этот невиданный партер ничуть не помешает.

Многочисленному семейству акробатов? Им форма манежа тоже глубоко безразлична. 0ни — пожалуйста, они и на сцене могут выступать, и на стадионе, и на гру­зовике c откинутыми бортами...

То же самое — и жонглеры, и музыканты-эксцентрики, и уж подавно — клоуны.

Иногда говорят: манеж должен быть круглым, чтобы дрессировщики хищников могли ставить свои круглые предохранительные клетки. Но какая, сами подумайте, разница, в какой клетке демонстрировать львов c тигра­ми — в квадратной, эллипсообразной или какой-нибудь восьмигранной? Первые номера c хищниками — их вооб­ще, как известно, показывали не в манеже, а в особом за­решеченном вагоне, выкаченном перед публикой...

Так можно перебирать до бесконечности, пока не нападешь на единственно правильный ответ.

Лошади! Это ради них, для них все цирки мира обза­водятся крyглым манежем. И для них же бдительно обе­регают его неизменную величину.

Что бы ни проделывал человек на лошади — жонгли­ровал ли, прыгaл, танцевал, исполнял пластические ком­бинации, — ему необходимо, чтобы лошадь под ним шла ровным, безупречно размеренным и плавным ходом. Ма­лейший поворот, ничтожное замедление — и равновесия  не удержит самый ловкий. Центробежные силы, возни­кающие при вращательном движении, позволяют артис­ту удерживаться в самых немыслимых положениях. Припомним, как буквально на бок укладывается мотоциклист на крутых виражах...

И величина диаметра — это тоже забота о конных зрелищах. Именно на таком пространстве удобнее всего, стоя в центре, управлять движением скачущих по кругу лошадей.

И барьер — его высота рассчитана так, чтобы лошадь могла передвигаться по нему передними ногами, задними переступая по манежу. И ширина — чтобы лошади не тесно было сделать по барьеру круг рысью.

И края манежа, примыкающие к барьеру. Вы замеча­ли, что они чуть приподняты, как y мелкого блюдца? Тоже для лошадиного удобства предусмотрено: чтобы ловчее было отталкиваться на бегу.

Куда ни взглянешь, о чем ни подумаешь,— всюду ло­шадь, все во имя ее придумано и приспособлено.

Удивляться тут, впрочем, нечему. Лошадь была глав­ным персонажем в цирковых зрелищах в те далекие времена, когда они только-только начали формироваться.

Сохранились упоминания в летописях o «скакуне-иноход­це», который танцевал под аккомпанемент скрипки, пе­регрызал зубами толстый шнур, балансировал зажатой в зубах лестницей, o «турецкой лошади», умевшей разли­чать цвета камзолов и число пуговиц, стрелять из пистолета и прыгать сквозь обруч. Все это показывалось на ярмарках, потому что цирков еще не существовало.

A еще раньше, в 1588 году, в Праге некий искусник показывал невиданные трюки: на полном ходу соскаки­вал с коня и снова вспрыгивал ногами на круп, a заканчи­вал все фейерверком акробатических трюков. И настолько бывали сражены увиденным зрители, что описание редкостных «кунстштюков» записали в назидание потомкам на­ряду c важнейшими политическими событиями.

B одном из фундаментальных исследований по исто­pии цирка воспроизведено старинное объявление. Оно было помещено в «Московских ведомостях» за 1831 год, № 51. Если не пожалеть зрения, можно разобрать сле­дующее:

«28 и 29 июня, т.e. в воскресенье и понедельник, в Марьиной роще в устроенном цирке Его Величества Короли Шведского привилегированная труппа Г-на Каспара, отличнейшего искусства верховой езды и волтижиро­вания, с отлично дрессированными лошадьми, подобными Франкониевым, будут иметь честь дать большое пред­ставление, состоящее в разных переменах... Труппа Г-на Каспара употребит все усилия для доставления удовольствия посетителям и ласкается надеждою, что как искусством, так равно  и трессированными лошадьми заслу­жит внимание любителей сих зрелищ...»

Не подумайте, что при перепечатке допущены ошиб­ки. Это так в прошлом веке писали: «волтижирование» (без привычного нашему глазу и уху мягкого знака), «трессировка». И номера называли переменами, словно обеденные блюда...

Само собой разумеется, все нарождающиеся цирко­вые порядки были установлены в первую очередь в инте­ресах лошадей. A всем остальным было предложено приноравливаться и приспосабливаться, как уж там y кого выйдет.

При беглом взгляде на цирковые афиши и сегодня кажется, что лошадь полностью сохранила свои позиции. Столько номеров, столько жанров, столько «амплуа» — глаза разбегаются!

Вот джигиты: Кантемировы, Тугановы, Ходжабаевы — в цирке таких коллективов немало. Их искусство унаследовано не от каких-ни6удь там заморских «приви­легированных трупп» с их «отлично дрессированными ло­шадьми», а от воспетых народным эпосом непобедимых богатырей. Вот так состязаются между собой на народных празднествах самые сильные, самые отважные кон­ники — в Осетии, в Туркмении, на Дону...

Правда, цирк, отшлифовав традиционное мастерство наездников, придал ему особый блеск. Кто повторит рекордный трюк Ир6ека Кантемирова: c завязанными глазами он делает «вертушку» вокруг шеи коня, а потом и вокруг корпуса? Кто вслед за конниками туркменской группы построит в седле колонну из трех человек?

Вот номер Людмилы Котовой и Юрия Ермолаева. Тут у лошадей совершенно иное предназначение и «твор­ческий облик» совершенно иной. Никаких горящих глаз и   развевающихся грив, вместо них — утонченная грация и аристократическая изысканность, Как они танцуют, как водят хороводы — сплошная лирика и нежность!

Борис Манжeлли, один из крупнейших знатоков кон­ного жанра, показывал недавно лошадей в конно-балетной пантомиме «Бахчисарайская легенда». И с этой ролью лошади справились блестяще.

Гитана Леонтенко танцует на лошади: Алла Зотовa показывает интересно построенный тематический номер — она изображает юную буденовку. Николай Ольховиков жонглирует. Изабелла и Александр Королевы показывают пластический этюд. Все — на лошадях.

Лошади великолепно работают со львами (Александр и Тамара Буслаевы, Валентина и Виктор Эдер) и c дру­гими животными. Перечислять можно, пока не наску­чит.

Но знатоки недовольны. Они утверждают, что ло­шадь работает в цирке в ничтожную долю своих возмож­ностей. Что все больше номеров, использующих ее в пас­сивной роли реквизита, и все меньше таких, где она вы­ступает солисткой. Лошадь бежит и бежит себе по кругу, на ней танцуют, жонглируют, принимают красивые позы, возят хищников. Это прекрасно, но хочется же поча­ще видеть лошадь во всем блеске ее редких артистиче­ских возможностей!

A старшее цирковое поколение вспоминает, как прекрасно работали наездники, какие красивые и сложные делали прыжки и пируэты — прыгали через ленты, про­летали через обручи и даже через длинные тоннели, спле­тенные из прутьев. A разве сейчас такой номер не укра­сил 6ы цирковую программу? Разве не лестно было 6ы артисту блеснуть мастерством в незаслуженно забытом жанре?

А в самом деле, никто, наверное, не ответит на воп­рос, почему вдруг одни цирковые номера входят в зенит популярности, a другие тем временем приходят в упадок, чтобы спустя десяток-другой лет поменяться местами?

Мы будем терпеливо ждать, пока лошадь, эта закон­ная цирковая пpемьерша, займет в нем подобающее ей по праву место. B Москве, говорят, скоро будет построена специально для цирка коннорепетиционная база. Там бу­дут придумываться и репетироваться новые номера и ат­тракционы, там пройдут обучение десятки лошадей и выявятся редкие лошадиные дарования, такие, как был Янтарь. И, конечно же, там получат первоклассную подготовку артисты: дрессировщики, вольтижеры, акробаты-наездники.

Мы будем ждать...

Прогресс не только обогащает людей — от многих цен­ностей приходится в угоду ему и отказываться. И требуются осoбые усилия, чтобы эти незаметные утраты не чересчур обеднили нашу жизнь.

Хорошо есть хлеб, выросший на вспаханной машина­ми земле, машинами убранный и машинами же достав­ленный поближе к нашему дому. Хорошо ездить на автомобилях, еще лучше – летать. И если бы не всеми обруганные приключенческие фильмы, мы, наверное, и думать бы позабыли, что вот был y человека когда-то верный, во всех случаях жизни выручавший друг - лошадь. И уже нам требуется известное усилие воображения, чтобы понять горечь Льва Толстого и Куприна, описавших смерть Фру-Фру и Изумруда. Случайным представ­ляется нам выбор Свифта, который прекрасную страну справедливости и нравственной гармонии населил не кем иным, как именно лошадьми...

Прогресс велик и необратим. Но постараемся все же, чтобы приносимые ему жертвы были как можно скромнее.

Д.Акивис

оставить комментарий