Под пуантами трос

По-разному приходят в круг циркового манежа его будущие мастера. В былые времена кратчайшим был путь наследования родительской профессии. В наше время пропуском на манеж чаще всего становятся диплом ГУЦЭИ, значительные достижения в спорте или в художественной самодеятельности.

На фото. Элла Косяченко

У молодой украинской артистки Эллы Косяченко путь этот сложился несколько иначе. Впрочем, и она не избежала нивы самодеятельности: в школе на вечерах де­вочке часто аплодировали товарищи за ис­полнение несложного акробатического этю­да, потом Элла постигала азы балетной премудрости в хореографической студии. Но все это было как бы подготовкой к штурму цирковой арены. Сам же штурм на­чался, как, может быть, ни странно, в сте­нах квартиры семейства Косяченко.

... Увлеченная рассказами матери, в прошлом артистки цирка, об искусстве аре­ны и вместе с тем влюбленная в классиче­ский танец, Элла вдруг оказалась во власти одной мысли: перенести исполнение балет­ной классики на проволоку, протянутую че­рез манеж. Комнату пересек стальной трос, по кото­рому девушка прошла свои первые шаги я искусство.

Много недель было отдано напряжен­ным тренировкам. Элла понимала — под­линной красоты можно добиться лишь на­стойчивым трудом. Сколько пережито разочарований и кратковременных радостей, сколько истра­чено энергии на стальной комнатной диаго­нали — о том никто не знает лучше самой артистки. Однако настал день, когда все ее волнения заслонила огромная радость — день дебюта на манеже Киевского цирка. Приходит первый успех. Вскоре за одо­брительным тоном отечественных цирковых рецензентов во время гастролей в Польше слышится голос «Трибуны люду»: «Ее уп­ражнения — это просто чудо». Молодая артистка постоянно пополняет свой репертуар. Она стремится отыскать новые возможности в избранном жанре.

... Нежная, лирическая музыка переносит зрителей в таинственный лес. Лунный свет серебрит длинные зеленые косы верб, склонившихся над водой... Где-то крикнула ночная птица... И снова — тишина. Вдруг из темноты появляется милая, грациозная девушка. Да ведь это же Мавка! Как не узнать ее, поэтичную героиню Леси Украинки?

Увидев Косяченко в роли Мавки, зритель забывает, что она танцует не на лесной по­ляне, а на едва заметной стальной прово­локе. Более того, фантасмагорический свет в отдельные моменты ее выступления словно растворяет стельную нить, соединяющую Мавку с реальностью, и тогда остается не­весомая, парящая в воздухе фигурка, ска­зочно недостижимая, тревожно-привлека­тельная, величественная в своей нежности и одиночестве. Кажется, звучит страстный лирический монолог, в котором средствами двух видов искусства — танцевального и циркового — раскрываются новые грани одного из выдающихся образов украинской поэзии.

Интересную, художественно добротную и вместе с тем исполненную торжественной приподнятости программу привез Украин­ский цирковой коллектив в 1960 году на Декаду украинской литературы и искусства в Москве. Отличные акробаты-прыгуны, жонглеры, мастера вольтижной акробатики, музыкальные эксцентрики, клоуны — все они вызвали немало одобрительных аплоди­сментов у московских любителей цирка. Но Элла волновалась, ведь Московский манеж видел блестящее мастерство известных тан­цовщиц на проволоке Веры Сербиной и Нины Логачевой. Что нового может сказать она, недавняя дебютантка, полусамоучка, заинтересует ли она зрителей?

... Дружные аплодисменты разогнали сомнения молодой артистки. А вслед за сто­личными зрителями ей аплодировали зрите­ли многих городов Советского Союза. По­том были цирковые арены Венгрии, Болга­рии и ГДР. Были газетные рецензии, авторы которых не жалели восторженных эпитетов, часто называли номер Эллы «Большим ба­летом на проволоке». И снова — родной город. Артисты Укра­инского циркового коллектива показывают землякам в честь 50-летия Октябрьской ре­волюции новую праздничную программу под девизом «Цвети, Советская Украина!». Одно за другим следуют выступления... Много изменилось в труппе с тех пор, как она в ней дебютировала. Сейчас, стоя за форгангом в ожидании выхода и наблюдая за работой коллег, Элла особенно остро ощутила время. Пожалуй, только антиподи-сты Микитюк да коверные Копыт и Байда напоминают ей сегодня ту цирковую семью, в которой она утверждала свое право на­зываться артисткой.

... Окончена очередная клоунская интер­медия. Натянутой струной, ожидающей при­косновения музыканта, застыл тугой плете­ный трос. Пора... Инспектор манежа уже объявляет: «Эльвира Косяченко!»

Раньше, выйдя из-за форганга, артистка останавливалась возле раскрытых «ворот» манежа, широким жестом приветствовала публику, затем, быстро подбежав к аппара­ту, по небольшим ступенькам-стержням, припаянным к опоре, взбиралась на мостик. «Конечно, так начинали свои выступления десятки, может быть, сотни канатных плясу­нов и плясуний, — размышляла она. — Все же такое вступление тяжеловато. Нару­шается ритм. Есть в этом какая-то наду­манность, портящая номер с самого начала разрушается иллюзия легкости, воздуш­ности танца». Стремясь найти органичную взаимосвязь всех элементов своего номера, с момента появления перед зрителем обрести нужный внутренний ритм, Элла решила появляться в боковом проходе и оттуда по наклонному тросу подниматься на площадку, с которой начинают танцевать.

Нынешний репертуар Эльвиры Косячен­ко состоит из трех-четырех вещей. На первый взгляд маловато. Однако цирк — не театр, а проволока — не сцена. Если подмостки дают артисту возможность дви­гаться по крайней мере во всех направле­ниях полусферы, то цирковой канат «зажи­мает» исполнителя в плоскость, за преде­лами которой для него — пропасть. Вот и покажи в таких сложных условиях непод­дельную стихию танца; приподнятость, ли­ризм, виртуозную пластичность, глубину образа. Трудно... Это она осознала еще тог­да, когда впервые сошла с мостика на узенькую стальную дорожку. Но зрителю нужны не творческие муки, а триумф; ок приходит в цирк не сочувствовать, а радо­ваться и восхищаться. И потому — держись стройнее! Выше голову! Развернуть плечи! Музыка!..

Первый танец у Эллы, как правило, в на­родном стиле: иногда это украинская «Гор­лица», иногда «Летка-енка». Непринужден­но, легко, грациозно, как раз так, чтобы моментально овладеть вниманием публики, вызвать ее расположение, исполняет она этот танец в национальном костюме, с пест­рой ракеткой-балансом в правой руке. Главное потом. Из темноты вдруг перед зрителем предстает фигура балерины в традиционной белоснежной пачке, а дири­жер, не спеша, своей волшебной палочкой начинает извлекать из оркестра волнующую мелодию Сен-Санса. Косяченко стремится заставить зрителя забыть, что ее Лебедь умирает на проволоке. Во имя этого она отбрасывает искусительное акцентирование трюков, подчеркивание технической сторо­ны номера. Прекрасно владея балансом, тонко чувствуя музыку и вместе с тем уве­ренно двигаясь на пуантах, Косяченко все свое внимание сосредоточивает на эстетике исполнения, сохранении классического сти­ля танца. «Вакханалия» Гуно, которую ар­тистка танцует сразу же после «Умираю­щего Лебедя», контрастирует с мелодично­стью и мягкостью предыдущей вещи. Она изобилует резкими пируэтами, пронизана стремительным ритмом. Однако, виртуозно демонстрируя свой «железный носок* во время прыжков по всей проволоке, Элла и здесь не теряет чувства меры, не перехо­дит границ, за которыми трюк становится самоцелью. Главным в танце остается символический образ стихийной радости, удержимых порывов ее героини...

Однажды после представления я зашел за кулисы. Элла рассказывала о своем любимом жанре, о встречах с артистами братских стран, где ей довелось побывать. (Между прочим, во время своей последней поездки в Болгарию она увлеченно помогала созда­вать номер на проволоке юной болгарской артистке Лазаринке Добрич.)

Когда же я спросил ее о творческих пла­нах, Элла, улыбнувшись, сказала: — О творческих планах лучше не гово­рить, а осуществлять их. Сейчас готовлю новый репертуар. Вот пока и все... Можно не сомневаться — творческие поиски Эллы Косяченко продолжаются... Пусть сопутствует ей удача!
 

АНАТОЛИЙ МОГИЛЕНКО

Журнал Советская эстрада и цирк. Октябрь 1968 г.

оставить комментарий