Пражские впечатления

В Чехословакии нет стационарных цирков. Действуют три передвижных цирковых предприятия-шапито: «Праге», «Интернационал» и «Умберто». О названии последнего скажу несколько слов: в 1941 году журналист и актер Эдуард Босс (печатавшийся в прогрессивных изданиях вместе с Ярославом Гашеком и Юлиусом Фучиком и выступавший со злободневными стихами в кабаре) опубликовал на чешском языке роман «Цирк Умберто».

Книга получила широкую известность, была издана во многих странах, в том числе в СССР. В романе рассказывается об артели плотников, подрядившихся ставить и разбирать шапито, а также исполнять обязанности цирковых музыкантов. В XIX веке многие плотничьи артели были одновременно и духовыми оркестрами, игравшими на деревенских, а то и на городских празднествах. Сын одного из плотников Вацлав (Вашка) Карас попал в цирк в раннем детстве и остался в нем навсегда. Стал знаменитым артистом — наездником и дрессировщиком лошадей, женился на дочери директора и возглавил предприятие. Потом он стал хозяином варьете.

В романе создоиа атмосфера цирковой действительности, романтика не только представлений, но и всей жизни людей, служащих арене, показана эволюция циркового искусства. Бесспорно, это один из лучших романов, посвященных цирковой жизни, его можно поставить в ряд со знаменитыми «Братьями Земгано» Эдмона Гонкура и романом советского писателя А. А. Бартена «Всегда тринадцать».

Роман Басса воспроизвел цирковую жизнь так убедительно и ярко, что имя «Умберто» стало нарицательным и его дали одному из государственных цирковых предприятий.

Все три чешских государственных цирке — крупнейшие предприятия, располагающие большими группами дрессированных животных: лошадей, слонов, львов, тигров, медведей, а также рядом квалифицированных номеров акробатов, гимнастов, эквилибристов. К сожалению, в стране нет цирковой школы, это ограничивает приток на арены молодых сил. Что же касается представителей старшего поколения, выступающих в качестве учителей, то они зачастую предлагают молодежи то самое, что исполняли сами, это иногда придает представлениям известный консерватизм, хотя и не исключает выдвижения выдающихся молодых исполнителей.

Зимой цирковые артисты зачастую выступают также в варьете. Об одном из них, расположенном в центре Праги и носящем название «Иберниа», я хочу рассказать.

Программа начинается в девять, заканчивается в десять часов вечера. До начала программы и после ее окончания зрители танцуют под тот же оркестр, который аккомпанирует артистам. Вход в варьете платный, и билеты по сравнению с другими зрелищными предприятиями недешевы, но это не мешает «Иберниа» каждый вечер быть полным. Программа меняется раз в месяц. В варьете можно и поужинать, но едят, как правило, там мало. На столах стоят бутылки сухого вина, пива, кока-колы. Конечно, можно заказать и водку и коньяк. Но если их и берут то рюмку, вмещающую 25 -— 30 граммов. Сюда по преимуществу приходят смотреть программу и танцевать. Для ужинов есть другие рестораны.

Теперь об условиях работы и об исполняемых номерах. Большинство из них так или иначе связано с цирком, они были бы естественны и на арене. Но в варьете показывают (только камерные номера, могущие ограничиться относительно небольшой сценой и невысоким потолком. Разумеется, дрессированные животные, акробатические группы, воздушные гимнасты здесь невозможны. Выступают и артисты со специфически эстрадными номерами: певцы, танцоры, очень своеобразные конферансье. И еще одно обстоятельство: артисты выступают в теснейшем окружении зрителей, передние столики стоят впритык к сцене, отсюда возникает необходимость контактоваться со зрителями, уметь втягивать их в действие, играть с ними. И когда этого не происходит, номер многое теряет. Так случилось с антиподистом Россини. Дело не только в том, что его трюки нс отличаются особенной сложностью и новизной, главное, что он по преимуществу занят тем, что на профессиональном языке называется «работой». Его «комплименты», то есть приемы общения со зрителями, формальны, и в результате успех номера снижается.

Трюки в варьете, за одним, двумя исключениями, в общем не очень высокого класса. Но вот игра, именно эстрадная игра артистов делает номера привлекательными, вызывающими смех и аплодисменты.

В паузах между номерами выступает танцевальный ансамбль, он невелик — всего четыре танцовщицы и один танцовщик. И исполнительницы и исполнитель — молоды, красивы, элегантны. Костюмы, освещение, музыка — все способствует успеху. Танцы построены на современных ритмах. И еще важное обстоятельство:    каждое выступление

продолжается нс более двух-трех минут. За такое время исполнители успевают показать все, что они умеют.

В общем балет выполняет свою функцию: зрители любуются хорошенькими девушками, ритмичными, точно выверенными движениями.

Теперь о своеобразном конферансье. Его роль отводится известному пражскому «(Черному театру». В старину подобные предприятия называли «Черным кабинетом». При определенных световых эффектах артисты, одетые в черные костюмы, исчезают, и тогда на сцене творятся чудеса. Предметы да и люди, кажется, никем не поддерживаемые, летают по воздуху и совершают удивительные «кунштюки». У нас «Черный кабинет» в разное время использовали знаменитые танцоры-акробаты — трио Кастеллио, Н. А. Орнальдо и в 30-е годы уже очень пожилой Селезнев.

Почему я называю это выступление конферансом? Потому, что участник «Черного театра» славный мышонок Микки Маус, пользуясь каждый раз разными приемами, объявляет следующий номер.

У этого театра есть и собственный номер: танцующий артист теряет одежду, и, о ужас! — превращается в скелет, а там и ого кости, так же танцуя, разлетаются в разные стороны. ,

Но никакой мистики здесь нет и в помине. Это идет от традиций средневекового фарса, с его презрительным, насмешливым отношением к потустороннему миру, а значит, и к смерти. Не случайно Максим Горький, высоко оценивая народный кукольный театр Петрушки, использующий фарсовые принципы, писал: «Это непобедимый герой народной кукольной комедии, он побеждает все — полицию, попов, даже черта и смерть, сам же остается бессмертен. В грубом и наивном образе этом трудовой народ воплотил сам себя и свою веру в то, что в конце концов именно он преодолеет все и всех».

Несколько слов о показываемых номерах. Сначала о таком, какого я прежде никогда не видел, хотя и знал, что, заимствованный у спортивных игр стран Южной Америки, он получил и на европейских эстрадах довольно широкое распространение. Его исполняла Ингрид Бок из ГДР. В этом представлении она выступала дважды, но первым ее номером был достаточно стандартный пластический этюд — «каучук», как его иногда называют на профессиональном языке.

Второй номер, исполняемый Ингрид Бок, для меня был нов: низко приседая на широко расставленные ноги и далеко откидывая назад туловище, так, что оно образовало с ногами прямой угол, артистка буквально проползла под установленной планкой. Планку потом поджигали или утыкивали кинжалами. Наверное, то, что она делала — трудно, но, как мне показалось, не особенно эффектно, может быть, еще и потому, что танец, сопровождающий этот трюк, был весьма примитивен.

Дуэт фокусников Россини-старших не поразил новыми и интересными опытами. Но смотреть этот номер приятно. Партнерша фокусов не делает, но зато целиком поглощена тем, что показывает партнер — в ее радостной улыбке при удаче, в ее заинтересованных глазах, когда пассаж завершается, право, заключена половина успеха. Что же касается фокусника, то он оперирует не только ловко, но темпераментно и очень весело. К тому же большинство фокусов артист проводит не просто рядом со зрителями, но вовлекая их в игру и даже передавая им в руки реквизит. Иногда кажется, что фокус проделывает кто-то из публики. И это во много раз увеличивает успех.

Здесь я не могу не сказать, что наш Арутюн Акопян, по праву считающийся выдающимся мастером манипуляции, подлинным корифеем этого вида искусства, теперь так же все чаще оперирует с публикой, превращает ее представителей в своих ассистентов и партнеров, и от этого его номер выигрывает еще больше.

Артистка Розита, высокая и длинноногая, танцует степ, делает это уверенно, хотя и не показывает чего-то необычайного. Но в условиях варьете, где танцует и публика, ее ладные движения являются свидетельством того, чего можно достигнуть в бытовых танцах.

Людмила Рачкевич из Польши исполняла с большим темпераментом цыганский танец. И тут был один секрет: номер поставлен как сочетание действий танцовщины, певца Ярослава Олша и оркестра. Музыканты, кажется, загораются от того, как танцует Рачкевич и, в свою очередь, стремятся «подбавить жару», а певец, так же пританцовывая, не хочет по темпераменту отстать от своих товарищей. И тогда не важно, что представляет собой каждый исполнитель, взятый порознь, — вместе они производят большое впечатление и имеют заслуженный успех.

Любопытен номер Фронкиса, выступающего в относительно недавно появившемся жанре,— балансер со стеклянными предметами. Он устанавливает на стеклянный поднос четыре бокала, на них кладет стекло и ставит на это стекло новые бокалы и так, пока не образуется высокая пирамида. Ее артист удерживают в равновесии, стремительно перебегая с места на место. При этом пирамида нагибается, и кажется, что она вот сейчас грохнется на пол и разобьется вдребезги. Артист так «переживает» возможную неудачу, что вместе с ним переживают и зрители.

И, наконец, комический музыкант Карл Дейл. Он появляется в поварском колпаке, фартуке, толкая перед собой стол, накрытый скатертью. Оказывается, это меримбафон — музыкальный инструмент из «семейства» ксилофонов, и на нем артист, не снимая скатерти, то есть вслепую, исполняет мелодию. А дальше в музыкальные инструменты превращаются различные предметы кухонного обихода. Ведет свой номер Дейл весело, энергично, пересыпая его словесными шутками, иногда вступая в добродушную перепалку со зрителями. В общем блистательное комическое выступление, достойно венчающее программу.

Часы показывают десять вечера, и снова начинают танцевать посетители варьете.

Мы собираемся уходить. И тогда Ярослав Шишма, директор всех чехословацких цирков и варьете, задает естественный вопрос о наших впечатлениях. И мы — четыре советских искусствоведа: Н. Шахназарова, М. Давыдова, В. Локтев и автор этих строк, занимающиеся музыкой, живописью, архитектурой и театром, склонные к классическим искусствам — в один голос заявляем, что нам понравилось, что именно таким веселым, втягивающим зрителей в свою орбиту должно быть искусство эстрады, особенно представление в варьете.

Тут я, правда, вспоминаю об Эдуарде Бассе, выступающем со злободневными стихами, и хочу сказать, что и такое выступление могло бы иметь место. Но учитываю, что и на нашей эстраде, в частности и в наших варьете, таких номеров негусто, и благоразумно замолкаю.

Ю. ДМИТРИЕВ

оставить комментарий