Проблемы клоунады

Никто, наверное, не будет оспаривать, что советскую клоунаду отличает свой жизнеутверждающий стиль, идейная направленность, что среди советских клоунов есть яркие таланты, пользующиеся заслуженной любовью зрителей. Вместе с тем трудно отрицать и то, что с развитием этого жанра не все обстоит благополучно, что тут еще много нерешенных вопросов.

И действительно, вопросов немало. Ну, например, как сочетать традиции, «классику» и требования сегодняшнего дня? Все согласны с утверждением А. В. Луначарского, что клоун смеет быть публицистом, а если клоун мим, то может ли он быть публицистом? Появился термин «положительный клоун», а определено ли это понятие достаточно четко? Одно перечисление неясных и до конца не решенных вопросов заняло бы, наверное, несколько страниц. А решать их надо, и возможно быстрее.

В связи с этим заслуживает всяческого одобрения инициатива Художественно-методической службы Всесоюзной дирекции по подготовке цирковых программ, аттракционов и номеров, созвавшей совещание для обсуждения проблем клоунады.

Небольшое помещение, выделенное для его проведения, было заполнено, но, к сожалению, в работе совещания не приняли участия многие специалисты, плодотворно и активно отдающие свои силы столь важному цирковому жанру.

Открыл совещание художественный руководитель Всесоюзной дирекции Н. Барзилович. Были зачитаны два доклада: «История становления драматургии клоунады» — начальником Художественно-методической службы С. Макаровым и «Драматургия клоунады на современном этапе» — главным режиссером мастерской клоунады, музыкальной эксцентрики и иллюзии В. Ангарским. Затем поделились своими мыслями режиссеры, авторы текстов реприз, исполнители, сотрудники Художественно-методической службы.

Программа совещания была определена так — «Драматургия клоунады». Но выступавшие говорили далеко не только о проблемах драматургии, ими затрагивались самые различные вопросы. Например, речь шла о подготовке клоунов, о том, что сейчас, по существу, сохранилась лишь одна буффонадная клоунская пара, о системе оплаты авторам, слышались упреки в адрес рецензентов цирковых программ, которые, мол, непременно «ругают» коверных и т. п.

В ряде выступлений чувствовалась горячая заинтересованность в успешном развитии сложного циркового жанра. Но, как уже сказано, выступления были очень пестрыми, порой посвящались вопросам второстепенным, носили бездоказательный или довольно легковесный характер. Скажем, раздавались жалобы на давление неких перестраховщиков, но тут же выяснялось — оратор видит смелость в том, чтобы клоунам не запрещалось терять ка манеже штаны. В зале возникал смешок. Но упражнения в этаком остроумии никак не помогали решению тех серьезных проблем, которые стоят перед мастерами нашего веселого цеха.

Может возникнуть вопрос, а принесло ли вообще пользу данное совещание? На мой взгляд, принесло. Оно предоставило возможность обменяться мнениями, выявило, что особенно волнует авторов, режиссеров и исполнителей. Наконец, разговор, который проходил в стенах Всесоюзной дирекции, еще раз показал, что во многих вопросах, важных и для развития теории клоунады и для повседневной практики, нет ясности.

Скажем, на совещании довольно последовательно утверждалось, что лишь звучащее слово может придать репризе публицистичность, вынести на манеж общественно значимую тему. Ни в коей мере не принижая значения слова в цирке, все же закономерно задать вопрос, а разве мысль не может быть выражена средствами пантомимы, цирковыми трюками? Ответ подсказывает практика. Вспомним хотя бы сценку Г. Маковского и Г. Ротмана «Сказка о добром садовнике и злом короле». Во время ее исполнения не произносится ни одного слова, но сценка имеет глубокое философское звучание, проникнута светлым оптимизмом. Она говорит о победе добра над злом, о торжестве сил мира над силами войны и разрушения. Нетрудно привести и еще подобные примеры.

На совещании проводилась и такая мысль: мол, чем громче смех в зале, тем удачнее сценка, способнее артист. Казалось бы, о чем спорить — ведь речь идет о клоунаде. Однако, например, блестящие выступления Л. Енгибарова не всегда сопровождались хохотом. В ином случае его репризы вызывали лирическое настроение, тревожные раздумья, просветленную радость. И возникает еще один вопрос. Разве нельзя признать удачной репризу, если в зале не гремит хохот, а зрители аплодисментами благодарят артиста, который заставил их по-новому взглянуть на то или иное явление жизни, если его выступление явилось пусть небольшим, но откровением.

В связи с этим стоит разобраться в следующем: что кроется за появившимся недавно термином «интеллектуальный клоун», «интеллектуальная клоунада». Видимо, имеются в виду такие выступления, которые направляют зрителей на глубокое осмысление явлений нашей действительности.

Признано, что с течением времени меняется характер клоунад. До Великой Октябрьской Социалистической революции цирк был одним, сейчас стал другим. Это бесспорно. Но и в наши дни стремительный прогресс во всех областях науки и техники, социальные изменения, изменения в самом образе жизни не могут не отразиться на развитии жанра клоунады, как, впрочем, и на всех видах искусства.

Взять хотя бы такое: сейчас зрители получают не бывало широкий поток информации, им уже не требуется что-либо растолковывать с манежа, тогда, видимо, в клоунадах следует оставлять большой простор для воображения, для домысливания. Приходится согласиться, что, отвечая требованиям времени, клоунада должна меняться. Но как? Что конкретно устарело на сегодняшний день, а что требует всемерной поддержки?

Четкие ответь! на эти и многие другие вопросы не были найдены на совещании. И это закономерно. Решить их нелегко, и одной встречи явно недостаточно. Но полезный разговор начат, его следует продолжить.


В. КИРИЛЛОВ

оставить комментарий