Профессия - слоновожатый

Ранним воскресным утром я приехал в передвижной зооцирк № 6. На просторной площадке, ограниченной со всех сторон вагончиками с разнообразной живностью, толпились посетители. Но особенно плотной стеной зрители окружили слона. Родители в задних рядах поднимали на плечи малышей. Слышался смех, раздавались веселые крики детворы.

Слон, а точнее — слониха весьма благосклонно принимала эти знаки внимания. Ее маленькие глазки доброжелательно поглядывали на людей, она мгновенно замечала в детской руке пряник или конфетку. Длинный хобот протягивался к лакомству, слониха тотчас съедала его, и хобот ее вновь тянулся к другому малышу за кусочком яблока.

Возле слонихи стояли мои старые знакомые — Петрас и Губерт Иодки. Директор зооцирка Александр Яковлевич Лавров сказал о братьях:

— Повезло нам со слоновожатыми. Славные парни. И дело свое знают и на коллектив влияют хорошо. Ведь почти двадцать лет они в нашем зооцирке.

В этот воскресный день я много говорил с братьями, расспрашивал их о жизни, о работе.

Прошло уже четверть века с того дня, когда Петрас Иодка, приехавший в Вильнюс из лесной деревушки Ракенай «людей посмотреть и себя показать», попал на гастролирующую в литовской столице передвижную зоовыставку. Впервые увидел Петрас такое множество редких зверей. Тяга к странствиям и любовь к животным привели литовского паренька к директору зоовыставки. И стал Петрас Иодка служителем при животных.

Вскоре произошло событие, определившее дальнейший жизненный путь Петраса. Ему поручили принять на пограничной станции Чоп одного из четырех слонов, прибывших в Советский Союз. Крупная слониха Непал была доверена тогда попечению начинающего слоновожатого. С улыбкой вспоминает он свои первые шаги на новом поприще. Приходилось и осваивать редкую профессию и на ходу знакомиться со слонихой, привыкать к разным неожиданностям.

— Как сейчас помню, — рассказывает Петрас, — в первый же день, как только начали показывать Непал зрителям, солидный на вид гражданин навалился на барьер и давай махать перед слонихой пыжиковой шапкой. Видно хотел обратить на себя внимание. Ну и обратил! Вырвала Непал шапку хоботом, отправила в рот и проглотила. Гражданин ругается, требует немедленно вернуть шапку, грозит жалобу написать. Все кругом хохочут. А я в страшной панике бросился к директору и кричу: «Срочно вызывайте ветеринара! Слониха скоро помирать начнет!» Директор, узнав в чем дело, успокоил меня, объяснив, что Непал нехватает нужных ей для пищеварения грубых кормов — веток или даже березовых метел. Вот она и самовольничает — заменила их шапкой...

Года три был Петрас слоновожатым, а потом перешел в аттракцион народного артиста РСФСР Ивана Рубана, стал служителем при хищниках. Но первая привязанность оказалась сильнее — Петрас все время тосковал по слону. А вот в январе 1961 года Петрас и его младший брат Губерт, недавно демобилизован танкист, приехали трудиться а зооцирк № 6. Он и стал для них домом на долгие годы.

Давно зная братьев, я был знаком и с их симпатичными слонихами. Первые одиннадцать лет их подопечной была своенравная, не проявляющая особого почтения к людям Сити. В последнее время — неудавшаяся «цирковая артистка» Леда.

Послушать братьев, так нет на свете животных умнее и «порядочнее» слонов. Мои друзья могут толковать о них часами. И прежде всего о том, что у каждого слона свой характер, свои причуды.

Непал, например, по рассказам Петраса, была привязчивой, но капризной. В узбекском городе Маргеллаке, не желая идти на погрузку, она в знак протеста неожиданно начала сбивать лбом столбы электролинии. Еле-еле двумя автомашинами оттащили ее от опасных проводов и с трудом успокоили.

И Сити была с «характером» — озорная и нередко агрессивная. «С ней, — как выразился Губерт, — скучать не приходилось».

—    Петрас, как уже опытный слоновожатый, быстро подружился с Сити, — рассказывает Губерт, — а вот мне пару месяцев пришлось остерегаться ее хобота. Вообще-то она признавала только нас двоих, посторонних не жаловала, особенно подвыпивших.

—    Бывало, — развивает эту тему Петрас, — какой-нибудь развеселый зритель перевесится через барьер и хватает Сити за кончик хобота. Она сперва делает вид, что никак не дотянется до шутника, но потом изловчится, поймает его за руки да как рванет на себя. А иному подвыпившему такую оплеуху даст хоботом! Но все без злобы, чистое озорство. Зато детей Сити никогда не обижала, даже самых назойливых шалунов.
Очень любила она катать своих вожатых. И команды чутко воспринимала. Дернут за правое ухо — делает в эту сторону поворот, постучат по голове — идет прямо. Возможно, этим сигналам ее учили еще где-нибудь в далекой стране...

Теперешняя питомица братьев — Леда. Когда-то ее пытались дрессировать в цирке, но юная слониха совершенно не переносила звуков оркестра — при первых же аккордах удирала за кулисы. Долго бились с ней, все надеялись приобщить «к музыкальной культуре», но безуспешно. Поэтому Леда и оказалась в зооцирке. Она еще совсем молоденькая, ей только двенадцать лет, и растет она очень быстро. По характеру — полная противоположность Сити. Добродушная, покладистая, любит играть. Когда зооцирк закрыт для посетителей и ее выпускают во двор погулять, она то бегает за слоновожатым, то катает надутую автомобильную камеру и даже пытается становиться на голову. Словом, дурачится вовсю. Тут уж все запирают свои вагончики. Иначе Леда просунет голову в узкую дверь и будет водить хоботом по комнате, пока не получит угощение. Чаще всего она вымогает дань у работников бухгалтерии.

Леда — отъявленная побирушка. Как бы ни была сыта, все равно тянет хобот к зрителям. Берет и конфетку и горсточку семечек. Возможно, юной слонихе просто скучно и хочется развлечься, пообщаться с окружающими. Пробовали отучить ее от попрошайничества, но пока безрезультатно.

Слоновожатые балуют Леду. Купают, или вернее моют, окатывая из шланга. Делают ей «маникюр» — расчищают ногти и белят их раствором зубного порошка. Это ее любимая процедура.

В десять вечера, перед сном, Петрас приходит к своей любимице с лакомством, чаще всего с буханкой белого хлеба, или парой березовых метелок.

И обязательно ласково прощается с ней на ночь. Она привыкла к такому вниманию. Забыть теперь о ней, лечь спать не попрощавшись — нечего и думать. Леда начнет кричать, бесноваться и никому в зооцирке — ни людям, ни зверям — не даст покоя.

Губерт, как большинство работников современных зооцирков, по совместительству еще и шофер, он нередко занимается автомашиной. Старший же брат полностью отдается своей редкой профессии. И потому его отъезд в отпуск в Литву — истинная трагедия для животных.

Раньше Сити, а теперь Леда нервничает, тоскует, теряет аппетит. Зато возвращение отпускника и его встречу с четвероногой подругой работники зооцирка собираются смотреть, как удивительно трогательный спектакль.

Всем известна могучая сила слона. В дурном настроении он может больших бед натворить. Силой принудить его слушаться человека почти невозможно. Известно много случаев, когда слон расправлялся с обидчиком ударом хобота. Но тот же слон проявит и послушание и полное доверие, если признает в вожатом не только повелителя, но и друга.

Близкое знакомство с братьями Иодка и их профессией убеждает в том, что труд слоновожатого требует не только знаний и навыков, но прежде всего искренней преданности своему делу.

Эти свойства объединяют братьев, а в остальном они разные. Губерт за годы работы в зооцирке, вместе со своей обаятельной землячкой Лаймой создал большую семью — у них уже трое детей. А старший брат — заядлый холостяк и большую часть дня проводит в слоновнике. Правда, Лайма меня заверила, что у нее есть реальные планы женить Петерса. А она, я знаю, слов на ветер не бросает...

Недавно в семью Иодка пришла большая радость. Им выделена трехкомнатная квартира в центре Саратова, рядом с цирком. Теперь у них есть, по выражению Губерта, своя «стационарная база». Но оставлять полюбившуюся работу они не собираются, хотя вести постоянную кочевую жизнь, да еще с детьми, нелегко. Сейчас у них тридцать-сорок переездов в год. А ведь самое тяжелое в зооцирке — эти вечные переезды.

Поздним вечером мы сидим в квартире Губерта — уютном домике на колесах. Петрас рассказывает о слонах. За занавеской Лайма кормит своего крепенького ползунка, тоже Губерта, и нет-нет да и встрянет в разговор. Она хоть и старший кассир, а слонами тоже интересуется.

Впрочем, в этой семье даже девочки играют больше не «в куклы», а «в слоны». На диванах, в углах вагончика каких только нет слонов — здесь и резиновые, и пластмассовые и еще какие-то.

Вдруг вечернюю тишину нарушает мощный трубный призыв, за ним следует еще один. Вскоре крики Леды становятся более частыми и громкими. Оба брата бросают взгляд на будильник: на нем ровно двадцать два часа. Петрас встает и идет к Леде. Ведь наступает время приласкать трехтонную баловницу, дать ей гостинец и попрощаться до утра.

Воскресный день братьев Иодка подходит к концу...

К. АЛЕКСЕЕВ

оставить комментарий