Прошлое встало передо мною

Джим Брент — артист английского цирка, автор широко известной книги «Судьба акробата», изданной, в частности, и на русском языке.

ДЖИМ и МЭРИ БРЕНТ (фотография конца 20-х годов. Из архива Ленинград­ского музея цирка

За свою долгую артистическую жизнь Брент выступал на цирковых манежах, на подмостках варьете и мюзик-холлов с различными акробатическими номе­рами. В поисках работы он вместе с партнерами скитался из города в го­род, из страны в страну, в конце двад­цатых годов Врект гастролировал в Со­ветское Союзе. Теплую память сохра­нил артист о нашей стране, о советское иирке и его лшстерах. Этому посвяще­но немало страниц в его автобиографи­ческой книге. Летом этого года Джим Брент, ныне признанный писатель, снова побывал в нашей стране. Своими впечатлениями о поездке он поделился с читателями газеты «Тайме»

Ниже мы публикуем статью Д. Брента с незначительными сокращениями.

Стальной каркас куполообразного зда­ния поднимается на Ленинских го­рах в Москве. Рядом бесконечными этажами взмывают ввысь новый уни­верситет и его факультеты-спутники. А перед ним, специально для тех, у ко­го крепкие нервы, — лыжный трамплин. Один вид этого отвесного спуска, кончающегося где-то далеко внизу, напол­няет меня чувством страха и уважения. Однако мое внимание привлекает не научный поиск в лекционных залах и не отвага спортсменов (при всем моем восхищении и тем и другим), а куполообразное здание и многие другие, подоб­ные ему, разбросанные по всей огром­ной стране. Я пишу о цирке — искусстве, не имеющем границ, говорящем на таком же доступном всем языке, как любовь.

Хотя мне и сказали, что в сентябре следующего года новый цирк будет го­тов, — когда смотришь на мощный кар­кас, такая дата кажется слишком оптимистичной. Но эти люди умеют удивлять, а в этом здании будет много сюрпризов. Подобно магу в пантомиме, вызывающе­му сказочный дворец из ничего, человек на контрольной панели будет извлекать каждую часть специальной программы из четырех взаимозаменяемых кругов, расположенных на 400-тонном гидравли­ческом лифте, лежащем на 60 футов ни­же пола. Если это будет водяной спек­такль, возникает бассейн глубиной в 10 футов, для представлений на льду — каток, манеж для работы на лошадях и тренировок, специальная площадка для диких зверей. Последние будут появ­ляться и исчезать на глазах трех тысяч зрителей, в то время как специальные кинопроекторы будут создавать соответ­ствующие фоны — джунгли, пустыню, пространства Арктики.

Все это уникально для истории миро­вого цирка — фантазия художника в сочетании с добротной техникой. Рассказывал мне это Алекс Воло­шин — директор циркового училища, человек одаренный и владеющий юмором, глубоко влюбленный в свой город. После того как он показал нам Москву, он при­вез нас поздно вечером на Ленинские горы и там, раскинув руки, как бы обни­мая всю панораму огней внизу, сказал с нежностью: «Москва!»

В издательстве «Искусство», где выхо­дит цирковой журнал, моей жене подари­ли книгу по истории советского цирка. И вот я во власти жгучих и сладостных воспоминаний. Со страниц этой книги мне улыбаются лица тех далеких дней — такие, какими я их знал... Молодые, пол­ные счастья. Как бы я хотел знать, что стало с ними за эти сорок лет, отделяю­щие нас от совместной работы! Где они? Живы ли, как я, или они уже пересели­лись в страну теней, хотя их улыбки еще продолжают жить на печатных страницах? Мне показалось, что время прибавило достоинства старому цирку на Цветном бульваре. С трудом мы пробираемся сквозь толпу, в то время как голоса стра­стно вопрошают: «Нет ли лишнего биле­тика?»

Сидим в директорской ложе и смот­рим вниз на пустой манеж, который ско­ро заполнит молодая жизнь... Закружит­ся в вихре движения парад... прыжки через «тройку»... изгибающиеся тела трех коней, стоящих в ряд... медведь и чело­век в шутливой схватке... буйная пляска девушек... человек, джигитующий на скачущей лошади... кипящий вихрь юно­шей, девушек, лошадей, яркий, красоч­ный, сопровождающийся специально со­чиненной музыкой. Ураган, такой бога­тый, такой славянский... Как из рога изобилия, появляются ло­шади, вальсирующие парами под музыку Штрауса, воздушные гимнасты, акробаты, кувыркающиеся с огромной скоро­стью, пара смешных человечков — пре­восходных комиков, которые, не уходя от простоты цирка, нацепили на себя аб­сурдно нелепые одеяния и обувь. Ма­ленькие мимические скетчи с метким словцом — абсолютно новые и очень за­бавные.

Охваченный истинным восхищением от номера с всадниками, я подумал сло­вами Китса*: «Произведение Красоты»... Из полной темноты в потоках сине-стального света перед нами возникла группа: лошадь, мужчина и девушка — живая скульптура на медленно вращаю­щейся платформе. Группа кажется высе­ченной из мрамора — так она точна по рисунку, так неподвижна и совершенна по цвету и вместе с тем обладает живой грацией настоящей скульптуры. Лошадь чувствует себя свободно, и в какой-то момент она оглядывается вокруг, краси­во изогнув шею, — жемчужина артистич­ности.

*Джон Китс  (1795-1821) - английский поэт-романтик

Казаки в вихре галопа, поощряемые крещендо искрометной музыки, заверша­ют эту восхитительную программу. В Грузии мы задержались на несколь­ко дней в Тбилиси — красивом городе с тенистыми улицами и садами. Цирк сто­ит на возвышении. Рано утром мы подо­шли к нему. Солнце заливало его желтые стены — приятное здание, окруженное зеленью. Директор Григорий Венадзе, его заместитель по художественной части и инспектор манежа показывали нам цирк от конюшен до арены и рассказали мне, когда я обратил внимание на хорошее освещение, что это достигается специаль­ным устройством на панели.

Посмотрев оценивающим взглядом на моего высокого, широкоплечего хозяина, примерно моего возраста, я прикинул, какого рода цирковую работу он мог бы выполнять в свое время. Я спросил его. «Я был оперным певцом», — ответил он. Невольно улыбнувшись, я подумал об оперном певце, ставшем директором цир­ка, и о самом себе — акробате, ставшем писателем. Странная парочка! Цирк в Ереване, так же как и в Тби­лиси, закрывается на лето, но цирк в Сочи — это эдем у Черного моря с вели­колепной программой. В большой клетке я видел группу животных — зубров, тиг­ров, гепарда и собак. Боксер и крошеч­ный пудель, полный бесстрашия, — в соседстве с гигантами.

Далеко на севере, в пору белых ночей, в тихом Ленинградском музее цирка, среди картин, афиш и книг — реликвий прошлого — я встретил Наташу, владею­щую большим запасом английских слов и бесконечным очарованием юности. Она вынула из какого-то ящика давно забы­тые фотографии моего брата и мои, дати­рованные 1927 годом. Прошлое странно ожило и встало пе­редо мной...
 

Журнал Советский цирк. Декабрь 1967 г.

оставить комментарий