Клоун Рыжков и кинематограф

Белый клоун Рыжов старался быть выше обстоятельств, даже когда соседи снизу колотили ему в пол и от пола отскакивали кусочки паркета, выложенного еще рыжовским дедушкой, известным домушником и не менее известным силовым акробатом. Слава дедушки не давала покоя Рыжову, и он упражнял мускулы с помощью нунчаков, стараясь хоть немного походить на дедушку. Этот снаряд - нунчаки - помещался на двух цепях и, раскрутившись до невозможной скорости, колотил со страшной силой о стены, о пол, о потолок и о самого Рыжова, который ходил весь в ссадинах и шрамах, зато гордый. Хулиганы его уважали и обходили стороной, зная, что за пазухой у него лежат нунчаки. Соседка снизу шипела в спину: "Дебошир!".

Дедушки давно не было на свете, и паркет ветшал, но, по мнению Рыжова, мог бы еще долго продержаться, если бы не эти суки - соседи. Рыжов угрюмо смотрел на скачущий паркет и даже тогда старался быть выше обстоятельств. Но когда начинали стучать еще и соседи сверху, и с потолка сыпалась побелка и отваливалась штукатурка, Рыжов совсем падал духом и хотел уехать в Париж.

Конечно, он понимал, что соседи просто так не стучат, что всему виной его ежедневные упражнения на люстре, от которых сотрясаются стены и потолок ветхого столетнего домика с прогнившей арматурой. И ночные кульбиты из партерной акробатики и фляки под потолком не добавляли ему популярности у соседей. Но надо же ему было где-то тренироваться.

- Тренируйся в цирке, хулиган! - крикнула соседка сверху. И у белого клоуна все реже получалось быть выше обстоятельств. Обстоятельства пожирали его, как диванные клопы. От этого было стыдно и как-то мелко.

Поэтому Рыжов несказанно обрадовался, когда ему позвонил Вася Беликов, его бывший однокурсник и тоже бывший клоун, но рыжий. Вася был теперь совсем уже не Васей, а Василием Карловичем, он сидел в президиумах разных конкурсов и возглавлял много комиссий и комитетов. На жизнь Беликов смотрел прагматично и слишком, по мнению Рыжова, прозаично, что ли. Но деловой голос Беликова напоминал глас небесный. Тем более, что этот глас сулил деньги.

- Поработаешь на кино, Жора! - решительно сказал Василий Карлович.- Это дело интересное, нужное. Вдруг популярным станешь? - он хохотнул, как показалось Рыжову - издевательски, - А главное - деньги они платят неплохие. Практически - холява.

- А чего делать-то? - спросил Рыжов.

- Да там надо всего-тоЕ на ходулях пройтись туда и обратно. Тебе же это раз плюнуть!

- Раз плюнуть, - эхом повторил Рыжов и подумал: "Раз плюнуть?".

Беликов уже отключился, дав ему телефон, и белый клоун рассудил, что правильно не отказался, потому что деньги нужны, соседи надоели, а ходули - это вообще ерунда. Что он, не видел, как ходят на этих ходулях? Это ж один из самых простых элементов эквилибристики. Надо только потренироваться немного, вот и все. Ну и конечно добыть ходули.

Ходули ему сделали на заводе из отходов производства: палки подстрогали, а выступы для ног он выпилил сам. Потом Рыжов начал упражняться. Он выходил на прогулку, когда во дворе никого не было, и, держась за ограду, переставлял ноги. Уверенности прибавлялось с каждым днем все больше. Наконец он даже смог, оторвавшись от ограды, сделать несколько шагов самостоятельно. Это окончательно вдохновило клоуна. Он принялся бродить по двору почти вальяжно, будто делал это всю свою сознательную жизнь.

- Псих! - крикнула соседка сверху, высунувшись из окна.

Но ничто не смущало клоуна Рыжова. Он ходил на ходулях с гордо поднятой головой и ничего не боялся. Это его и подвело. Однажды он зацепился за выемку в асфальте и, как говорят сыщики, совершил падение с высоты своего роста. Поскольку рост был немалый, и падение выглядело драматично. Рыжов разбил голову. Но это бы еще ничего. Куда хуже было то, что он зашиб ногу и руку. Рука скоро начала раздуваться и превратилась в один огромный шар. Рыжову даже не пришло в голову обратиться к врачу. Во-первых, потому что голову он разбил, а во-вторых, потому что там, где он родился, рос, учился, работал, никто никогда к врачам не обращается. Рыжов просто завязал голову мокрым полотенцем, а к руке приложил компресс и школьную линейку, а потом туго прикрутил жгутом, чтобы фиксировать ушиб. Так он промаялся недели две. Соседка снизу, которая была подобрее, даже приносила ему тазик со студнем собственного изготовления и соленые огурчики. А соседка сверху принесла обезболивающее, от которого Рыжов гордо отказался, за что вновь был назван психом.

Один раз заглянул Василий Карлович. Он пришел прямо с банкета в министерстве, и от него пахло дорогим коньяком и сигарами, а из кармана черного френча с изысканным кокетством торчал уголок батистового платка.

Как раз накануне соседка снизу отдала в полное распоряжение Рыжова бутыль домашнего вина. Взять пострадавшей рукой фужер Рыжов не мог, поэтому, нагнувшись над фужером, втягивал в себя бодрящий напиток через трубочку. Именно за этим занятием его и застал Василий Карлович.

- Что это с тобой случилось? - спросил Беликов и с некоторой брезгливостью посмотрел на раздувшуюся руку Рыжова.

- Производственная травма, - ответил Рыжов.

- Ты с этим не шути, - предупредил Василий Карлович неопределенно.- Это, брат, нехорошо, когда такая неосторожность. В нашем деле, знаешьЕ

Но Рыжов так и не узнал, что "в нашем делеЕ", потому что Беликов поспешил ретироваться, сославшись на "еще одно важное деловое рандеву, которое не терпит отлагательства".

Сроки между тем поджимали, и однажды должен был наступить тот волнующий момент, когда его вызовут на киностудию. Рыжов боялся, что не успеет залечить руку. Он знал, когда зазвонит телефон, потому что заранее звонил на студию. Рыжов смотрел на телефон с подозрением и недоверием. Телефон внушал опасения, а главное - мешал не зависеть от обстоятельств.

Вызвали, когда он уже пришел в себя. Опухоль спала, но появилась боязнь. На ходули стало страшно вставать. Рыжову все время снилась какая-то серия про Джеймса Бонда, в которой он, Рыжов, почему-то в белом костюме прохаживается на ходулях по серебристому кафелю в доме страшного злодея по кличке Железное Ухо, одержимого жаждой завоевать весь мир и подложить атомную бомбу под здание Организации Объединенных Наций. Злодей, видимо, испугался: он гримасничал в бессильной злобе, при виде Рыжова на ходулях.

- Врете, господин Железное Ухо! - полупрезрительно бросал негодяю Рыжов. - Вам нас не победить!

После этого он зацеплялся ходулей за выемку между плитками и с размаху летел в бассейн, наводненный голодными акулами. Клоун просыпался в холодном поту и каждое утро мысленно уповал на то, чтобы это кино не оказалось детективом.

Наконец его вызвали на съемки, он приехал. Ходули - настоящие, а не самодельные - были уже приготовлены и стояли в углу павильона, совершенно загаженного беспризорными собаками и заваленного поломанными железными конструкциями неизвестного назначения. Это удивило Рыжова: он думал, что прямо здесь уже и станут снимать кино. Но его повезли вместе с другими в автофургончике.

"Куда ж это нас везут?" - подумал Рыжов с все нарастающим беспокойством.

- Эй! - сказал он.- А разве съемки будут не в павильоне?

- На натуре, - отрезали ему.- Траву тебе, что ли, в павильон подать?

Клоуна смутила не грубость и небрежность ответа, а сам его смысл.

"Какую еще траву?!" - мысленно закричал он.

Когда фургончик наконец остановился, его глазам предстало поле и чуть поодаль - трасса с едущими по ней машинами.

- Это не детектив? - отчаянно спросил Рыжов.

- Какой детектив!

- Это сказка? - удивился Рыжов.

- Ишь, чего захотел! Это учебный фильм о правилах дорожного движения, - пояснили ему и сразу попытались надеть на голову что-то огромное. Два человека схватили его под руки и держали, а третий норовил приладить ему на голову какой-то квадратной формы предмет огромного размера. Это была причудливая, вся какая-то перекошенная избушка с треугольной крышей и одинокой трубой. В ней клоуна Рыжова стало совсем не видно. Рыжов в ужасе понял, что должен все время держать избушку руками.

- Все очень просто, - объяснили Рыжову.- Вы наденете на себя эту избушку и на ходулях с избушкой на голове несколько раз перебежите шоссе туда и обратно перед едущими машинами. Надо показать, что избушка нарушает правила дорожного движения.

Глаза Рыжова округлились.

- Знаете что, - сказал он.- Ничего я показывать не буду! Не надо мне никаких ваших денег. Я лучше сам вам заплачу, чтобы не бегать в избушке по проезжей части.

Так и не вышло у белого клоуна Рыжова сняться в кино. Зато теперь он, как никогда раньше, чувствует себя выше обстоятельств.

Марианна Сорвина