Встреча на сто десятом километре

До начала представления оставалось минут сорок, а я все еще копался в двигателе и никак не мог отыскать неисправность.

- Что, не заводится? - ко мне подошел Николай, цирковой шофер.

- Сейчас гляну.

Он потрогал какие-то проводки, пару раз крутанул рукоятку.

- Подай-ка свечной ключ.

Вывернул свечу, проверил зазор, подчистил контакт, водворил свечу на место и сказал:

- Теперь заводи.

Машина завелась с полуоборота. Мотор напомнил мне урчание медведя, сосущего лапу.

-Слышишь, Володя, я вчера по Абаканской трассе ехал, так там, говорят, медведя видели.

-В лесу, что ли?

-Зачем в лесу? Прямо на дороге. Возле стоянки у ручья. Шоферам, бывает, ночевать приходится, ужинать, к примеру, завтракать. Ну вот медвежонок объедками и питается. Потом из ручья воды напьется и обратно в лес.

Все правильно,- подумал я. Он знает куда приходить. Он приходит утром и вечером. Завтракает и ужинает. Умница, мишка! Учуял общепит! А что, если съездить туда, на сто десятый километр, да пригласить косолапого к нам в театр? Я сказал об этом Николаю.

- Если директор машину даст, чего ж не съездить, - согласился он.

И вот на следующий день мы двинулись в путь. За разговором полтора часа езды пролетели незаметно.

- Приехали.

Николай притормозил "Уазик" возле столба с отметкой ''110'', и съехал на обочину.

- Вот здесь и подождем.

Он вышел из машины и пошел собирать сушняк для костра, а я спустился к ручью, ладонями зачерпнул воды, плеснул на лицо. Прохладная, чистая влага взбодрила. Перебравшись на валун, торчащий из воды, я хотел было полюбоваться окрестностями, как вдруг увидел метрах в двадцати здорового медведя, стоящего на задних лапах.

От неожиданности я потерял равновесие, плюхнулся в воду. Но быстро пришел в себя и, мигом выбравшись на террасу, шмыгнул в машину. Почувствовав себя в относительной безопасности, я стал наблюдать, как медведь, поводя головой, обнюхивал землю, отыскивая что-либо съестное.

Подошел с дровами Николай.

- Давай сюда, - крикнул я, открыв дверку. Он сразу же оценил обстановку, бросил дрова и втиснулся в кабину.

- Ты его, - я кивнул в сторону зверя, - посчитал медвежонком?

- Кто ж его знал, что он такой здоровый. Велик однако….

И вдруг я подумал, что за все годы работы с медведями мне впервые довелось встретиться с лесным, свободным, косолапым хозяином здешних мест. Уехать сейчас, значит упустить возможность понаблюдать за зверем. Этого я не мог себе позволить.

К ручью подъезжали машины, и водители, видимо, уже встречавшиеся с медведем, бросали ему разную снедь, а он был разборчив: что по вкусу - съедал, что не нравилось - отбрасывал лапой в сторону.

- А знаешь, Коля, не такой уж он громадный, - сказал я и вылез из машины. Быстро вскрыл банку сгущенного молока, уверенный, что подобным лакомством медведя никто не угощал. Обмакнул кусок хлеба и бросил на берег ручья. Медведь покосился на кусок, но арбузную корку, над которой трудился, не оставил. Второй кусок хлеба, облитый сгущенкой, упал совсем рядом с медведем. Он подошел к моей приманке, лизнул хлеб и сразу же поднял голову, будто захотел посмотреть, кто это не поскупился на такую вкуснятину. А я продолжал бросать кусочки хлеба, политые сгущенкой, выманивая зверя на дорогу.

- Смотри осторожно! - предупредил меня Николай. - Дикий все же.

- Возьми ружье! - крикнул я. - На всякий случай.

Медведь забыв об осторожности, перешел через ручей. Теперь он явно ждал, когда снова дам ему лакомство.

В своем пристрастии к сладкому он ничуть не отличался от моих артистов. Тогда я решил вылить в тарелку пару банок сгущенного молока, поставить ее в круг веревочной петли и попробовать все же "подписать контракт" с лесным хозяином.

Николай быстро раскинул веревку, я поставил тарелку.

- Ну, иди сюда, мишка, - позвал я косолапого, и он стал медленно выбираться на обочину.

На дороге с той и с другой стороны вытянулись длинной колонной машины. Все с любопытством ждали, чем закончится моя затея. А медведь уже приблизился к веревке, он был от меня в каких-то пяти метрах, и я слышал его дыхание.

Вот он остановился, обнюхал веревку, но переступать через нее не стал, и вдруг резким ударом лапы отбросил петлю, и лишь тогда осторожно лизнул молоко. Потом посмотрел на людей, удобно улегся, обхватил лапами тарелку и с удовольствием стал уплетать содержимое.

- Не получилось? - спросил Николай. Я развел руками: мол, ничего не поделаешь.

- Шеф, ты долбани его из ружья! - крикнул Николаю один из стоявших в отдалении водителей. - Шкура-то, смотри, какая богатая.

Но у меня и в мыслях не было убивать медведя. Глядя, с каким удовольствием он ест сгущенку, я подумал, что вряд ли мишке когда-либо предоставляется возможность попробовать такое необычное лакомство. Медведь будто растягивал удовольствие, и когда на мгновение поднимал голову, мне казалось, в глазах его светилась благодарность. Водителям надоело ждать. Вот одна машина промчалась мимо медведя. Другие проезжали медленно, стараясь не потревожить сластену. Он раз приподнялся, но переборол страх и снова уткнулся в тарелку.

Дорога опустела. Вскоре и в тарелке ничего не осталось, но медведь все никак не мог с ней расстаться, вертел ее в лапах, облизывал и, в конце концов, убедившись, что молока больше нет, бросил ее и заковылял к ручью. Он долго и жадно пил, потом перебрался на противоположенный берег, поднялся в стойке, облизал лапу, еще раз посмотрел в нашу сторону и скрылся в чаще.

- Вот и все, Николай. - Познакомились - пора домой…

В цирке я рассказал о знакомстве с лесным медведем. Мои товарищи посмеялись, пошутили и разошлись. Вскоре и я за делами забыл о встрече на сто десятом километре. Наверное , и не вспомнил бы, не окажись снова в Красноярске.

Поехал я с товарищем, старожилом здешних мест, по Абаканской трассе. По грибы собрались.

- Игнатьич, ты, я слыхал, где-то здесь медведя ловил?

- Было дело, - сказал я. - Только не вышло ничего…

- Убили мишку-то. Он, понимаешь, раньше у ручья остатки еды подбирал, а то вдруг на дорогу выходить начал. Выйдет, на задние лапы поднимется, словно ждет кого. Ну, вот лесник-то его и шлепнул, чтобы дорожное движенье не нарушал! - И мой знакомый, довольный шуткой, рассмеялся.

А мне не до смеха. Я вдруг почувствовал себя виновником гибели медведя, которому, неизвестно зачем, дал вкусить неведомой ему сладости. Жил ведь зверь своей лесной жизнью, довольствовался малым. А потянулся к большему, пошел радости жизни искать - и погиб.

В. Дерябкин