Реальность иллюзии Натальи Рубановой

В последнее время авторы ряда статей высказывают мнение о том, что иллюзионный жанр не совершен­ствуется, что исполнители прoкатывают одну и ту же програм­му, показывaя давным-давно известные трюки и при этом, в большинстве случаев, не создают художественные образы.

На фото. Фрагмент аттракциона H. РУБАНОВОЙ

Упреков много. Мне бы хотелось выступить не столько в защиту люби­мого мною жанра, сколько разобраться в причинах, тормозя­щих развитие иллюзионного искусства. На моих глазах проходила творческая жизни отца — Се­мена Борисовича Рубанова, который без устали придумывал сам же мастерил иллюзионную аппаратуру.  Конечно, не все y него получалось сразу. Иногда сделанный новый аппарат так и оставался за кулисами, потому что мысль уводила отца дальше и то, что казалось нeожиданным вчера, сегодня уже не представляло интереса.

Отец для меня был примером. Он научил меня работать, он вывел меня на манеж. Принимая аттракцион отца, я решила видоизменить его так, чтобы он состоял из отдельных сю­жетных иллюзионных миниатюр. В тот период я демонстрировала элементы воздушной гимнастики, жонглирования. И несмотря на то, что в иллюзию были вкраплены другие жанры, это не выглядело эклектичным. Как раз наоборот: сюжетные картинки были органично связаны между собой. И все-таки меня нередко упрекали в том, что, дескать, аттракцион достался мне по наследству, забывая при этом; что преемственность является одной из традиций циркового ис­кусства. Конечно, преемственность немыслима без новаторства. Поэтому-то я и стремилась пополнить аттракцион новыми трю­ками, новыми миниатюрами. Вот тут меня и ожидали самые трудные испытания.

Зрители всегда видят, как перед демонстрацией больших иллюзионных аттракционов на манеже укладывается пол. Пол этот бываeт особым — «трюковым», то есть с различными секретами. Но даже если он самый обычный, самый простой, без него не обойтись, он — основа всего. Ведь тяжеловесные аппараты на мягкий манеж не выкатишь, так как они просто упадут. за годы работы мне дважды приходилось заниматься изготовлением пола. B первом случае уже готовая металли­ческая конструкция более трех лет пролежала на складе в Ржав­ках, пока на самом деле не заржавела. Задержки происходили из-за отсутствия материалов, которыми предстояло покрыть эту металлическую конструкцию. То не было фанеры, и я ее где мог­ла «выколачивала», затем в мы тищинском комбинате получила цветной пластик и таскала его вместе c грузчиком. Эскиз для покрытия пола этим пластиком также делала сама. Однако новый пол оказался ненадежным: полые трубки быстро прогну­лись под аппаратами, фанера сгнила. Пол настолько был деформирован, что работать на нем стало опасно. После этого семь лет искала, где бы разместить заказ на новый пол. Причем без помощи соответствующих отделов Союзгосцирка. Два года делался чертеж пола. Затем два года оформлялись документы. При оформлении документации столкнулась с тем, что одно министерство не могло передать фонды на металл другому министерству, хотя эти фонды первому министру были не нужны. B конце концов уговорила и оформила. Министерства договорились н железками обменялись. Потом был найден завод, где мне пошли навстречу и изготовили пол… за два месяца. Конечно, это была победа. Но какая горькая и трудная...

A теперь поговорим o костюмах для ассистентов аттракциона. На их изготовление тоже уходят годы. Опять ищешь где бы разместить закaзы, скитаешься по фабрикам, всех уговариваешь, выклянчиваешь тканн получше, поэффектнее.
...Но вот ткани я получила и сама везу тюки материала на киностудию «Мосфильм», где любезно согласились вы полнить работу. Проходит время, и готовые костюмы я бережно укладываю в коробки и везу к месту работы, например, в Алма-Ату. Доверить нашим снабженцам не рискую, так как однажды получила сценическое платье нежнейшего оттенка c отпечатком грязных рук. Так что лучше и упаковать и доставить самой. Но к костюмам, как известно, требуется обувь. И я буквально из кожи лезла вон, чтобы добыть кожу на туфли подходящих расцветок, а затем доставить готовую продукцию к месту работы.

Теперь, когда нарядные ассистенты перед выходом на манеж любуются на себя в зеркало, я невольно вспоминаю: сколько километров я проехала, прошла, пробежала, чтобы одеть их в такие костюмы. A не разумнее ли было бы мне заниматься творчеством, a костюмами и другим оформлением занимались бы те подразделения Союзгосцирка, которым этим как раз и положено заниматься? Но творчество не должно стоять на месте. У артиста появ­ляются новые замыслы. Задумываешь новый трюк и сразу прикидываешь, из какого материала лучше сделать аппаратуру. И вот тут сразу заканчивается творчество и начинаются новые мытарства по «доставанию». B каждом цирке приходится высту­пать в качестве просителя и «доставалы». На манеже я играю роль счастливой женщины. И никто не догадывается какие огорчения иногда скрываются за моей беззаботной улыбкой.

Два года назад на одном партийно-хозяйственном активе c высокой трибуны нас заверяли в том, что через год-полтора начнет действовать завод, где будет изготовляться все необходимое — от реквизита до костюмов и париков. где же он — этот завод? Он так необходим всем артистам. Но иллюзионистам особенно. Ведь в основе наших аттрак­ционов — такая сложная аппаратура! Существуют, разумеется, и другие причины, тормозящие развитие иллюзионного жанра. Одна из них — откровенный плагиат. Неплохо, когда однажды увиденный трюк коллеги по­рождает новую мысль. Но если бездумно копируется и вклю­чается в программу один и тот же трюк потому лишь, что он эффектен?..

Давайте посчитаем: во скольких аттракционах используется трюк «Утка», привезенный в пятидесятых годах китайскими артистами. Впервые у нас повторил этот трюк мой отец, обога­тив его серией фокусов c утками. A теперь наберется, наверное, не менее десятка исполнителей, y которых исчезают и появляются утки. Почти одновременно в нескольких аттрак­ционах и номерах стали исполнять «перетасовывание» кубиков с последующим появлением человека». Это что же: одна муза посетила всех иллюзионистов одновременно? Стоило артисту Хосрову Абдулаеву показать в Москве свой аттракцион, в кото­ром значительную роль заняли профессиональныe танцы, как «затанцевали» все аттракционы.

Артист Юрий Авьерино c гордостью представил свой авторский трюк «Расчленение женщины», a незадолго до этого рекламная афиша румынского артиста Иозефини анонсировала идентичный фокус. Впоследствии румынский иллюзионист гастро­лировал в нашей стране и в его репертуаре было несколько трюков, как две капли воды похожих на фокусы Ю. Авьерино. Теперь это, конечно, спорный вопрос: кто y кого и что, мягко говоря, позаимствовал. Неужели Союзгосцирк не может поставить под контроль выпуск Нового и запретить беспардонное копирование?

B связи c этим хочется привести в пример одну эстрадную программу «От фокуса к фокусу». В этой программе на про­тяжении двух отделений демонстрнровались номера оригиналь­ного жанра. B подавляющем большинстве были представлены иллюзионисты. Приятно отметить, что трюки y иллюзионистов, занятых в этом представлении, не повторялись — каждый номер имел свое оригинальное решение, оправдывая назначение оригинального жанра. Трудно представить себе подобное, если собрать иллюзионные аттракционы и номера Союзгосцирка в одну про­грамму. Наверное, зритель устанет не от изобилия трюков, а от их повторов. Мне думается: напала пора художественному отделу Союзгосцирка пристальнее взглянуть на наш репертуар.

По опыту знаю, насколько тесно связана идея воплощения трюка с технической разработкой, конструированием, Поэтому иллюзионист зачастую вынужден делиться своим творческим за­мыслом c инженером. A инженеры, переходя из одного ат­тракциона в другой, преподносят другому исполнителю в качест­ве подарка и ряди собственного самоутверждения чужую идею, претендуя при этом на авторство. Таким образом инженеры аттракционов имеют непосредственное отношение к размноже­нию однотипных фокусов. B данном случае также необходим контроль и сохранение авторства за тем, кто придумал идею трюка, а не техническую разработку аппарата.

Известно, что новаторские решения приходят к тем, кто хорошо и широко знает свой жанр, а не замыкается на себе самом. K сожалению, у нас нет возможности видеть, общаться, помогать другу другу. Все это приводит к застою в жанре. Почему бы Союзгосцирку в целях обмена опытом не отснять полностью выступления наших иллюзионистов на пленку? Ду­маю, что это позволило бы не только всесторонне обсудить эти произведения, но и в какой-то степени стало бы импуль­сом для развития иллюзионного жанра. Мне думается, в нашей работе нам бы очень могла помочь библиотека, организованная при одном из отделов Союз­госцириа, a также дискуссии, периодически проводимые спе­циалистами совместно c искусствоведами и критиками. На такие диспуты можно было 6ы приглашать иллюзионистов и инженеров, режиссероа и мастеров, работающих в этом направ­лении.

Часто приходится выслушивать голоса скептиков, бросaющих нам упрек, что техника ушла делено вперед и нам за ней не угнаться. A стоит ли гнаться за техникой, когда иллюзия — это сказка, сказка наяву? Думаю, надо не гнаться за техникой, превращая иллюэионные аттракционы в демонстрационные залы НТР, a идти вперед, опираясь на опыт ведущих мастеров, изучая и анализируя его. И пусть мечта o таинственных и фантастических трюках воплощается в жизнь, a не разбивается о стену ранодушия.

Наталия РУБАНОВА

Журнал Советская и цирк. Декабрь 1986 г.