Роза для княгини

В этой истории переплелось многое. Любовь,тайна и жертвенность, трагедия, поэзия и цветы. Она началась чуть больше 40 лет назад с непринужденного рукопожатия кинозвезды и монарха и продолжается до сих пор. Но теперь она живет своей особой жизнью. воплотившись в необыкновенный сад и превратившись почти в легенду, которую рассказывают в разных уголках земли.

Впервые о волшебном саде роз в Монте-Карло я услышала  от наших артистов цирка. Ка­ждый год они ездят в столицу Мо­нако на самый престижный в мире Международный фестиваль цирко­вого искусства, который с 1974 го­да проводится по инициативе главы этого крохотного средиземноморского государства Ренье III из дина­стии Гримальди. Князь неизменно возглавляет жюри фестиваля и лич­но вручает победителям фигурку «Золотого клоуна» — своего рода циркового «Оскара». К чести моих соотечественников, они не раз ста­новились обладателями заветной награды. И так уж повелось, что, покидая Монте-Карло, они непре­менно заходят в сад роз, воспетый в стихах, появившийся на земле как дар женщине, как дань памяти и любви.

Не изменила этой традиции и я, когда в составе делегации Россий­ской государственной цирковой компании находилась в Монте-Карло на XX юбилейном фестива­ле циркового искусства. Церемония открытия, как и положено, бы­ла торжественной и красивой. Ка­залось, весь город собрался на мор­ском берегу, где вырос великолеп­ный шатер цирка-шапито. Гремела музыка, звенел смех, переливалась нарядами многоязыкая празднич­ная толпа. Публика занимала мес­та под сводами цирка. Оркестр заи­грал марш, зал встал и под апло­дисменты в ложу вошла монаршая семья — князь Ренье III, его доче­ри Стефания и Каролина с детьми, сын Альбер.

Невысокого роста, коренастый, с седой шевелюрой, обрамляющей красивое лицо, 73-летний князь выглядел значительно моложе сво­их лет. Было в его облике что-то необыкновенно притягательное и, я бы сказала, загадочное. Глядя на него, я невольно вспомнила исто­рию романтической любви, связав­шей этого аристократа и одну из самых красивых женщин 50-х годов американскую кинозвезду Грейс Келли. Грейс была кумиром моей юности. Я бегала на фильмы с ее участием — «Окно во двор», «Деревенская девчон­ка», «Поймать во­ра», «Высший свет». Само во­площение обая­ния, женственно­сти, она, как Вивьен Ли или Любовь Орлова, была и остается женщиной на все времена.

Выйдя после торжественной церемонии из ша­пито, я увидела указатель с над­писью «Сад роз княгини Грейс» и пошла по направ­ление  стрелки.

Сад оказался бук­вально в двух ша­гах от цирка. До­вольно большой по размеру, овальной формы, окру­женный высоким, ровно подстри­женным вечнозеленым кустарни­ком, сад выглядел изысканным и элегантным. Видно, что лучшие архите­кторы работали над его созданием.

Я стала ходить туда каждый день, пока шел фестиваль: какая-то необъяснимая сила влекла меня в это необыкновенное место. Я под­ходила к воротам с ажурной решет­кой и табличкой, извещающей, что сад открыт от восхода и до заката солнца и что вход с собаками за­прещен. По прихотливо бегущим дорожкам, обрамленным кустами роз, я шла прямо к изумительной женской скульптуре — хозяйке са­да княгине Грейс. Прекрасное от­крытое лицо, волосы, собранные в пучок, - памятник без претен­зий, сдержан и прост. Около него — гранитная доска с надписью на английском и французском языках: «Что же такого необычного в розе, что делает ее более чем цветком? Возможно, это тайна, которую она собирает сквозь века. Возможно, это радость, которую она продолжает дарить». Так говорила о розе  княгиня Грейс, влюбленная в нее.

Отсюда я шла по спящему в эту зимнюю пору саду, живо предста­вляя, как величественно прекрасен он в пору цветения. Возле многих кустов, словно визитные карточки, были таблички с именами дарителей. Высокие титулы и звания, первые лица государств, лорды, пэры, графы, князья, разные страны и континенты... «Нет только розы из России, — с грустью подумала я. — А это неспра­ведливо. Ведь княгиню Грейс — актрису Грейс зна­ют, любят и помнят в нашей стране».                                   

 ...Когда 12 апреля 1956 года 26-летняя американская кинозвезда Грейс Келли пе­ресекла Атлантику на мор­ском лайнере «Конституция»  и прибыла в Монако для бракосочетания с 33-летним князем Монако Ренье III, из самолетов над головами молодых посыпался дождь из красных и белых роз.              

Она  знала,   что  больше   никогда не будет сниматься  в кино. К двадцати шести годам она больше всего хотела стать женой и матерью.      Студия    «Метро    Голдвин  Мейер», с которой у Келли   заканчивался контракт, неохотно отпускала ее из сво­их объятий. И все же объя­вила, что подарит кинозвезде сва­дебное платье стоимостью 7 тысяч 266 долларов 68 центов, включая работу, материал и услуги модельера Хелен Роуз, и отпустит ее лю­бимую парикмахершу Вирджинию Дарси (жалованье 300 долларов в неделю) сопровождать Грейс на бракосочетание в Монако. Студия также преподнесла Грейс в пода­рок все платья, которые та надева­ла в своем последнем фильме «Вы­сший свет», где ее партнерами бы­ли Бинг Кросби, Фрэнк Синатра, Луи Армстронг. Но и этим щедро­ты «Метро Голдвин Мейер» не ог­раничились: к солидной премии студия решила присовокупить и оставленное за актрисой ежене­дельное жалованье в 1,5 тысячи долларов. И все это — ради экс­клюзивного права запечатлеть на пленку торжественную церемонию бракосочетания в Монако.

Венчание состоялось 19 апреля 1956 года в кафедральном соборе княжества. Его смотрели по теле­видению 30 миллионов зрителей в 9 европейских странах.

...Этот «роман века», как окре­стили его журналисты, начался с легкой руки фотожурналиста из «Пари-матч» Пьера Таланта, кото­рому пришла в голову гениальная идея — сфотографировать для об­ложки своего журнала американ­скую кинозвезду Грейс Келли, приглашенную   в   1954   году   на Каннский фестиваль, и князя Ренье III. Грейс была в расцвете сво­ей славы. Она только что получила «Оскара» за участие в фильме «Деревенская девчонка», где снялась с Бингом Кросби, и была названа «лучшей актрисой года» — этот ти­тул ей «присудил нью-йоркский «Кружок театральных критиков». Популярность ее была феноме­нальной. Она обладала аристокра­тичными манерами, изысканным вкусом и редким умением распола­гать к себе людей. Была одинаково вежливой и с лордом, и с мусор­щиком.

Воплотить свою идею Пьер Та­лант надеялся с помощью супруги — известной киноактрисы Оливии де Хэвилланд, сыгравшей роль Мелани в легендарном фильме «Уне­сенные ветром». Таланту удалось раздобыть билеты на «Голубой экс­пресс», следующий из Парижа в Канн, и даже в тот же вагон, в ко­тором ехала Грейс. Вместе с Оли­вией он пытался уговорить Грейс на встречу с монархом. Как и подо­бает звезде, Грейс не торопилась с ответом. Как и подобает журнали­сту, Галант, приехав в Канн, позво­нил в Монако и договорился с дворцом о встрече.

Для Грейс это был всего лишь фотосеанс  для «Пари-матч». Пред­полагалось, что она совершит про­гулку по княжескому саду и обме­няется с князем рукопожатием.

Когда 6 мая 1955 года около че­тырех часов пополудни американ­ская кинозвезда Грейс Келли обме­нивалась рукопожатием с князем Монако Ренье III, она была образ­цом изысканности. На фотографии из альбома о монаршей семье, ко­торый мне удалось купить в Монте-Карло, запечатлен невысокого, рос­та человек в мешковатом костюме, привычном понимании, наружно­сти, с солнечными очками на носу. И с обезоруживающей улыбкой. Монарх не ограничился рукопожа­тием. Ренье показал Грейс свой личный  зверинец. Пропустив сквозь прутья руку, он нежно по­гладил тигра, словно тот был руч­ной кошкой. Особая любовь князя |к диким животным показалась Грейс странной, но... соответствую­щей его титулу. Она была приятно удивлена, что князь говорит на бе­зупречном английском языке (потом она узнала, что в свое время у него была няня-англичанка, а кро­ме того, он получил образование в частной английской школе).

Несколько дней спустя Грейс послала князю записку с выраже­нием благодарности. К середине лета 1955 года между ними завяза­лась переписка. Ренье, как оказа­лось, был мастером эпистолярного жанра. Человек от природы застен­чивый и сдержанный, он в своих письмах преображался и предста­вал перед ней остроумным, муд­рым и искренним. У Грейс возни­кло такое чувство, будто, она дав­ным-давно знает его. Впоследст­вии Ренье назвал их письма «пота­енным садом сокровищ» и «тро­пой, что шаг за шагом вела его навстречу девушке его мечты».

Грейс понравилась Ренье в тот самый момент, когда она призналась — вскоре после их встречи, — что ей не очень-то и хотелось ехать на сеанс фото­съемки. Она совсем не была похожа на кинозвезду, и это прежде всего и потянуло его к Грейс. Теперь он искал повод.

Летом 1955 года такой повод представился.

 ...Грейс Патриция Келли роди­лась в Филадельфии 12 ноября 1929 года. Ее отец, Джек Келли, выходец из Ирландии, основавший свое де­ло «Келли. Кирпичные работы», собственными руками каменщика сложил миллионное состояние. Он даже выдвигал свою кандидатуру на пост мэра Филадельфии от демо­кратической партии, но не добрал голосов. Ее мать, Маргарет Майер, немка по происхождению, окончи­ла Темпльский университет и вела уроки физкультуры в Пенсильван­ском медицинском колледже. В се­мье все, за исключением Грейс, бы­ли одержимы спортом. Отец и брат Джек-младший, которого домаш­ние называли Келлом, стали даже олимпийскими чемпионами по гребле. Отличными пловчихами были две ее сестры — Пегги и Ди­зайна.

Грейс унаследовала от матери не только ее физические данные — белокурые волосы и правильные черты лица, но и деловую хватку, настойчивость в достижении цели. Словом, характер. Впрочем, эти качества были присущи и отцу. Кумиром ее детства был родной брат отца, любимый дядюшка дра­матург Джордж Келли, получив­ший в 1926 году Пулитцеровскую премию за пьесу «Жена Крэга».

Хорошими знакомыми семьи Келли в Филадельфии были супруги Остины, которых Грейс при­выкла называть не иначе, как «те­тя» и «дядя». Супружеская чета Остинов, проводившая в Европе летний отпуск, в августе 1955 года прибыла в Канн. Тетушка Эди го­рела желанием попасть в Монако на благотворительный бал, прово­димый Обществом Красного Кре­ста. Дяде Рассу было известно, что во время Каннского кинофестива­ля Грейс представилась возмож­ность лично познакомиться с Ренье. С удивительной бесцеремон­ностью Расе позвонил во дворец, чтобы выяснить — не поможет ли им князь получить приглашение на бал. Его просьба в конце кон­цов легла на стол 73-летнему ка­пеллану — отцу Франсису Такеру, который уже начал подыскивать невесту для своего неженатого хо­зяина. Отец Такер быстро смекнул что к чему и лично доставил при­глашение Остинам. Ему не стоило большого труда выудить у супру­гов все, что им было известно о Грейс, ее родословной и ее семье. В результате Остины удостоились чести не только посетить бал Красного Креста, но и получить приглашение во дворец на чай с самим монархом.

Неудивительно, что в последую­щие годы Остины стали рассмат­ривать знакомство с князем, кото­рое им удалось завязать в 1955 го­ду, как отправной момент вели­чайшего романа столетия, считая, что именно их инициатива повлекла за собой развитие событий. В то время никто не подозревал, что Грейс и Ренье уже состоят в пере­писке и поэтому, так или иначе, нашли бы способ встретиться друг с другом. Однако время и место этой встречи, — несомненно, за­слуга Остинов и отца Такера, кото­рый договорился с супругами, что сделает Филадельфию важной ос­тановкой в готовящемся визите князя в США.

Князь поехал в Америку в поис­ках невесты. Об этом он офици­ально уведомил Париж. А если по­иски окажутся удачными, он сразу сделает предложение. Имя Грейс было включено в список невест наряду с другими претендентками. Но для Ренье весь список ограни­чивался только этим именем. Ког­да князь, сделав первым пунктом своего пребывания Филадельфию, 25 декабря 1955 года нанес визит семейству Келли на Генри-авеню, 3901, и спросил Грейс, согласна ли она стать его женой, та, не задумы­ваясь, ответила: «Да».

С детских лет Грейс была увере­на, что в один прекрасный день сбудутся ее мечты: она станет зна­менитой — звездой экрана, а по­том — обязательно принцессой...

Они прожили вместе 26 лет. Она родила ему троих детей.

23 января 1957 года появилась на свет первая дочь — Каролина Луиза   Маргарита.   Это   событие произошло ровно через 9 месяцев и 4 дня после свадьбы. По этому поводу был объявлен националь­ный праздник. Из тюрьмы был вы­пущен один-единственный нахо­дящийся в ней заключенный. 14 марта 1958 года родился сын и на­следник престола Альбер Луи Пьер. 1 февраля 1965 года — Стефания Мария Элизавета. Дети до­ставляли большую радость Грейс и Ренье, особенно Альбер, который рос добрым, приветливым, по­слушным мальчиком. На него ни­когда не приходилось повышать голос. С девочками было сложнее. Мать говорила, что в детстве ей приходилось шлепать Каролину, чтобы заставить слушаться. Нака­зывать Стефанию было бесполезно — она была упряма, своенравна и очень мила.

Княгиню обожали в Монако. До сих пор вспоминают, как она уст­раивала во дворце рождественские елки и приглашала на них всех мо-накских детей, сколько сил отдава­ла благотворительности, как наве­щала, дома престарелых и приюты для сирот. В 1958 году княгиня от­крыла в Монако больницу, позд­нее названную ее именем, а спустя несколько лет — детский сад, что­бы помочь работающим матерям. Владелец скромного отеля «Вер­саль», в котором я остановилась, сказал мне, что с приездом княги­ни Грейс в Монако резко увели­чился приезд туристов — «а это всем на благо», пояснял он.

Там же узнала я и подробности ее гибели.

Это случилось в понедельник, ясным, солнечным днем 13 сентя­бря 1982 года. Со своей 17-летней дочерью Стефанией княгиня воз­вращалась на «Ровере» из их заго­родной резиденции Рок-Ажель, спрятавшейся в горах, в Монте-Карло. Она отказалась от шофера и сама села за руль. Грейс не лю­била водить машину, да и делала это неважно, о чем сама не раз го­ворила. На заднее сиденье поло­жила с десяток платьев на вешал­ках, чтобы не помялись. Возмож­но, она хотела без свидетелей по­говорить с дочерью, собравшейся поступать в школу автогонщиков, и отговорить ее от этого опасного шага. Около горной деревушки Ля-Тюрби Грейс не справилась с управлением, «Ровер» рухнул в 45-метровую пропасть, ударился о де­рево, смяв крышу и двери со сто­роны водителя. Машина несколь­ко раз с грохотом перевернулась и, покачиваясь, остановилась колеса­ми вверх.

Стефания отделалась легкими ушибами. Мать, не приходя в соз­нание, умерла на следующий день. Ей было 52 года.

Ее похоронили в том же соборе, где 26 лет назад они с Ренье III вен­чались. Я зажгла свечку и положи­ла цветы на ее могильную плиту.

...Во время похорон князь ры­дал, не стесняясь слез. Он казался сломленным и опустошенным.

Но жизнь идет. Дом снова зазве­нел детскими голосами: династию Гримальди продолжили внуки. Наверное, именно они помогли князю вернуться к жизни. Внуков у не­го теперь пятеро. Трое детей у Ка­ролины — Андреа, Шарлотта и Пьер. Ее муж, итальянец Стефано Казираги, выходец из богатой, но не блещущей аристократизмом се­мьи, погиб в 1990 году во время го­нок на моторных лодках. Двое де­тей у Стефании — Луи и Полина, которых она родила от своего тело­хранителя Даниэля Дюкрюэ. Но в августе прошлого года она вынуж­дена была с ним расстаться из-за разразившегося скандала по пово­ду его связи со стриптизершей. Как тут не поверить в легенду о прокля­тии, витающем над женской ча­стью дома Гримальди. Кстати, в январе этого года начались празд­нования в честь 700-летия их бли­стательного правящего дома.

...Грейс составляла половину его жизни. Теперь у него осталась вто­рая — цирк. После окончания фе­стиваля князь приглашает артистов во дворец, садится с ними за обе­денный стол. В обществе цирко­вых артистов Ренье раскрепощает­ся, становится открытым и. ис­кренним — таким, как всегда был с Грейс.

Нигде я не видела такого брат­ства артистов, как в цирке. Может, именно оно так привлекает Ренье. Этот 13-метровый манеж, вероят­но, имеет какую-то магическую силу, заставляет подставить плечо, а не подножку даже сопернику. Это в оркестре музыкант сфальши­вит, а музыка звучит дальше. В цирке фальши не бывает. Отсюда и огромное душевное напряжение, и стрессы, и даже смерть.

Немного отвлекусь. В 1995 году, блестяще завершив выступления на XIX международном фестивале ар­тистов цирка в Монте-Карло, в но­мере своей гостиницы от обширно­го инфаркта скоропостижно скон­чался блистательный российский акробат Николай Земсков. Сердце не выдержало перегрузок. А год спустя в том же соборе Св.Нико­лая, где состоялась панихида по русскому артисту, по окончании юбилейного фестиваля в честь ар­тистов цирка была отслужена мес­са. Я была на ней. Звучала краси­вая музыка, пел хор, солировал об­лаченный в церковные одежды по­стоянный ведущий фестиваля ве­ликолепный Серджио, певший ко-гда-то в парижском театре «Опера». И вдруг среди непонятных слов я услышала имя Николая Земского. После мессы я спросила Серджио, о чем пел хор. «О том, что артист цирка — посланец божий», — отве­тил он...                              

Рассказывают, у Ренье в гараже стоит микроавтобус, в котором он может жить, желая уединиться. А когда, наконец, отойдет от дел и передаст правление сыну, то про­сто уедет куда глаза глядят. Или вслед за бродячим цирком. Так го­ворят...

А накануне XXI фестиваля в Монако в Российской государст­венной цирковой компании роди­лась мысль — отправить князю Ре­нье с нашими артистами розовый куст. Обратились в Центральный ботанический сад Академии наук РФ. Там к нашей просьбе отне­слись с пониманием. И вот эле­гантный куст розы под названием «Утро Москвы», выведенной к 850-летию столицы, отправился в Монако. В сопроводительном письме князю президент Росгосцирка Людмила Яирова написала, что эта роза — знак признательно­сти человеку, делающему так мно­го для развития международных связей в области циркового искусства, и дань памяти несравненной княгини Грейс, которую любят и помнят в России. И вот в Росгосцирк пришло письмо:

«Уважаемая г-жа Яирова!

Благодаря Вашему доброму уча­стию Центральный ботанический сад г.Москвы проявил глубокое внимание, прислав мне эту розу «Утро Москвы», которая будет по­сажена в Монако в Саду роз кня­гини Грейс.

Позвольте выразить Вам благо­дарность за высоко оцененный мною подарок в память о моей лю­бимой жене и примите еще раз мою искреннюю признательность за Ваш очаровательный жест.

Чрезвычайно признательный Вам,

Ренье III, Князь Монако».

«В память о моей любимой же­не...» Я вспомнила слова заупокой­ной службы по княгине Грейс: «Господи, я не спрашиваю у тебя, почему ты забрал ее у нас, но благо­дарю тебя за то, что ты нам ее дал».

А может, душа княгини Грейс вселилась в одну из роз, что благо­ухают в волшебном саду" Монако? В саду, который носит ее имя...

Ирина ЗАХАРОВА. МОНТЕ-КАРЛО — МОСКВА

Статья "Роза для княгини" - журнал "Эхо Планеты" август 1997 г.

оставить комментарий