Солнце Еревана цветы Еревана

Предлагаемые заметки написаны не профессиональным критиком, а рядовым зрителем, поэтому многое в них может показаться спорным. Это и понятно: ведь зритель полагается главным образом на свое чутье, на свой вкус, на свое понимание роли цирка в эстетическом воспитании народа.

Со смешанным чувством шел я на представление цирка «Ереван». Жгу­чее любопытство, знакомое каждому заядлому любителю цирка, мешалось с чувством тревоги: сумеют ли гости показать «большой цирк», пронизан­ный колоритом своей солнечной ро­дины? Чего греха таить, ведь бывали же случаи, когда яркость националь­ных костюмов и декораций служила скорее для того, чтобы замаскиро­вать плохую профессиональную под­готовку, чем для того, чтобы оттенить высокий класс работы  артистов.

вот почему хочется сказать сразу: яркость, нарядность и даже, если хо­тите, пышность представления цирка «Ереван» (режиссер Г. Леркун, худож­ник М. Асламазян, композиторы А. Долуханян и А. Бабаджанян) спо­собствуют созданию того празднич­ного, торжественного настроения, без которого хороший цирк — не цирк.

Пожалуй, лучшее свое выражение национальный коло­рит нашел в номере заслуженной артистки Армянской ССР Нази Ширай. Сочетая в своем выступлении танец и жонгли-розание, Нази Ширай покоряет пластичностью, вырази­тельностью движений, грациозностью. Безупречное владе­ние предметами, которыми она жонглирует, сам подбор этих предметов, быстрый темп, легкость м непринужден­ность—все это в сочетании с доброй, немножко лукавой улыбкой талантливой  артистки   не может не впечатлять.

Впрочем,   я   забежал   вперед...

Первое, о чем хочется сказать, и сказать с радостью — это о возрастающей день ото дня требовательности зрителя, о его тонком понимании циркового номера, взятого в слож­ном комплексе, куда входит все: и уровень професснального мастерства артиста, и органичность его поведения на манеже, композиция всего номера, и сложность того или иного отдельного трюка и т. д. Сегодня зритель способен охватить взглядом явление в целом, не упуская из поля зрения малейших деталей. Уже не удивишь, «не купишь» никакой мишурой, блеском реквизита, костюмов, свето­выми ухищрениями. Зритель хочет видеть крупным планом прежде всего человека. Это — великолепное завоевание цирка   сегодняшнего   дня.

Между манежем и амфитеатром только тогда протяги­ваются горячие нити взаимопонимания, когда на арене — артист, наш современник, человек творческий, умный, ищу­щий. По ходу первого отделения программы цирка «Ере­ван» нам, зрителям, дважды довелось пережить минуты, когда на арену хлынула тугая, горячая волна восторга. На манеже не было сложных снарядов, а под куполом — тра­пеций. И все-таки это был цирк, подлинный цирк, ибо класс работы артистов, о которых я сейчас расскажу, был вне конкуренции, Так можно (и нужно!) работать только в   цирке.

...Партерные акробаты! Сколько мы видели их — в цирке и на эстраде. Хороших и разных, разных и подчас... плохих.

И вдруг ошеломляющий успех! Лично я не видел такого приема акробатов лет тридцать. Что же случилось? Чем покорили зрителей Р. Касеев и Р. Манасарян?

Ответ, возможно, покажется не слишком оригинальным: Касеев и Манасарян показали не только неиспользованные возможности жанра, в котором они работают, не только великолепную спортивную подготовку, не только высокий класс работы, но, что самое отрадное, — артистизм в самом высоком значении этого слова. Мастерство, умение держаться, обая­ние — все это вместе взятое захва­тило зрителей.

Как известно, еще и сейчас кое-где цирковую молодежь учат «про­даже номера». Наука эта несложная: надо показать зрителю с помощью ложных «срывов», падений и прочих наивных хитростей, что немер-де опасный, требует к себе особого вни­мания и почтения. Р. Касеев и Р. Мана­сарян пошли «от обратного».

На манеж неторопливой походкой выходят два молодых человека в элегантных спортивного покроя костю­мах. У обоих — привлекательные лица, привлекательные улыбки. Всем своим видом акробаты как бы гово­рят о своем хорошем настроении, о расположении к работе. Никаких лиш­них, «эффектных» движений или ко­кетливых взглядов в сторону зрителя. Артисты как бы забывают, что им предстоит выступать перед массой народа; они ведут общение лишь друг с другом, общение молчали­вое — глазами, улыбками.

Первая традиционная для партер­ной пары стойка «руки в руки»... Ну что ж, ничего особенного. Стойка как стойка. Мы видали и получше. Но уже

второй трюк покоряет зрителя своей неожиданностью и новизной: Манасарян делает стойку, упираясь грудью в одну руку партнера. Трюки усложняются. И вдруг проис­ходит «срыв»: Манасарян «сходит» со стойки на землю раньше,   чем   следовало.

Я остановлюсь на этом подробнее, ибо дальнейшее по­ведение артистов очень поучительно. Поучительно в том смысле, что «срыв» не только не помешал успеху акроба­тов, но, что покажется невероятным, помог развить его, Произошло это благодаря тому, что Касеев и Манасарян оказались не только прекрасными акробатами, но и отлич­ными   актерами.

Итак, Манасарян раньше времени «пришел» на землю. Никакой паники, никакого волнения по этому поводу: неудачи бывают. Касеев немножко иронически, укориз­ненно улыбаясь, смотрит на Манасаряна, будто говоря: «Что же это ты, друг, подводишь? В день премьеры, в Москве, перед такими зрителями...» И Манасарян, отвечая партнеру своей «манасаряновской» улыбкой, не оправды­вается, нет. Непринужденно, одна рука в бок, он стоит в сторонке, словно на репетиции, и дышит чуть учащенно, и весь вид его как бы говорит: «Ну и трюк мы с тобой, Касеев, сочинили...»

Было трогательно видеть, с какой теплотой и понимани­ем, с какой душевностью зрители наблюдали за секундами вынужденного отдыха Касеева и Манасаряна, поощряя артистов своими улыбками. И акробаты отблагодарили их с лихвой: давно не видели мы такой красивой работы.

Украшением программы стал и номер Ирины Шестуа и братьев Асатурян (акробаты с шестами).

...На манеж под звуки музыки выбегают двое юношей и девушка. Юноши берут в руки два металлических шеста и превращают их в своего рода «походные» параллельные брусья. На них Ирина Шестуа выполняет серию трудных трюков, заканчивающихся сальто-мортале — сначала с при­ходом на обе ноги и на два шеста, а затем с приходом на одну   ногу   и   на   один   шест.

Работу Ирины Шестуа и братьев Асатурян отличает чет­кость и уверенность. А номер у них трудный. Требующий абсолютной точности и сработанности всех троих.

Москвичи впервые увидели воздушный полет с орлом — впечатляющий номер заслуженной артистки Армянской ССР Елены Аванесовой. Это настоящий цирковой номер — изящный, смелый, красивый. На большой высоте под куполом описывает широкие круги полукольцо с трапецией, над которой распростер крылья орел. Воздушный цирковой номер и живой орел! Какое неожиданное, но какое орга­ничное сочетание!

Встречая упругий поток воздуха распростертыми крылья­ми и телом, устремленным вперед, орел создает иллюзию не только своего полета, но и полета гимнастки, которую осеняют два могучих орлиных крыла...

Оригинальность номера в сочетании с высокой техни­кой выполнения трюков обеспечивает Елене Аванесовой горячую симпатию зрителей.

Тепло встретили москвичи и выступление канатоходцев Г. Григоряна и С. Минасяна.

Отталкиваясь в оформлении своего номера и его пода­че от бродячих канатоходцев прошлого, Григорян и Минасян насыщают номер юмором. Минасян радует комедий­ным актерским дарованием. Григорян демонстрирует уве­ренную работу на канате, заканчивая эффектным трюком.

Высокий профессионализм показали эквилибристы на лестницах с першем Беньяминовы. Их выступление выигра­ло бы, если б артисты не слишком «продавали» свой дейст­вительно сложный номер. Выше я говорил об этой болез­ни. В группе Беньяминовых ею «больны» все участники.

Не надо этого, дорогие друзья! Не верьте тому, кто на­учил вас прибегать к этим ложным приемам, когда перш как бы падает на зрителя и «нижнему» приходится чуть ли не бежать через манеж, чтобы восстановить равновесие перша, на вершине которого стоит гимнастка. Не надо и свободному от трюка гимнасту с таким «сверхзатаенным» вниманием и страхом наблюдать за работой своих товари­щей. Чем сдержаннее вы будете вести себя во время ис­полнения сложного номера, тем с большим уважением отнесется к вам зритель.

Народный артист Армянской ССР эквилибрист В. Арзуманян, если судить по высокому классу работы, отдал цирку не один десяток лет. Рекордный трюк — скольжение по наклонному тросу стоя на голове — говорит о высоком мастерстве   исполнителя.

Оживляет программу выступление В. Семенова и 3. Хасхазяна — «Веселые маляры». Здесь есть выдумка, темп — в целом попытка внести разнообразие в жанр пер­ша удалась. Хотелось лишь посоветовать В. Семенову, на чью долю падает основная актерская нагрузка, поменьше играть «на публику». Плохая это привычка, плохая и ненуж­ная.

Московский зритель впервые, знакомится с коверным Леонидом Енгибаровым — комиком своеобразным, со сво­ей манерой, своим арсеналом изобразительных средств. Енгибаров хорошо жонглирует, делает каскады, он пласти­чен и изобретателен. Юмор его не навязчив. В его манере исполнения есть что-то от Бестера Китона, знаменитого ко­мика эпохи немого кино, есть что-то и от современного французского мима Марселя Марсо. Но в большинстве ре­приз Л. Енгибаров остается самим собой. Особенно прия­тен молодой артист, когда на его лице полный покой и не­возмутимость. Резкая мимика мешает ему, как мешает Енгибарову и речь. «Немой» Енгибаров выразительнее и тоньше.

Л. Енгибаров толыко начинает свой путь в цирке, впере­ди у него —интересная творческая жизнь. Хочется предо­стеречь молодого артиста от одной опасности. Я говорю о желании Енгибарова «солировать» в паузах между номе­рами. Он выходит в манеж не тотчас после очередного номера, когда униформа готовит манеж к следующему, а тогда, когда униформисты уже покидают арену и ничто не может отвлечь зрителя от того, что будет делать Енги­баров.

Когда-то в начале тридцатых годов я был свидетелем дебюта прославленного Карандаша. Он не боялся выйти в манеж при самой большой сутолоке и все равно был ви­ден,  слышен, любим.

Народный артист Армянской ССР В. Арзуманян

Эквилибристы Беньяминовы

«Веселые маляры» - В. Семенов и З. Хасхазян

Акробаты-прыгуны Дудукчан

Дрессировщик Степан Исаакян

Дружеская атмосфера, в которой проходят гастроли артистов Армении, их победы и удачи не исключают разго­вора о слабых сторонах программы. Слишком много хоро­шего в их творчестве, чтобы закрывать глаза на недостатки.

Огорчительно писать о более чем скромном успехе, вы­павшем на долю артистов Магдасян («Бронзовая  группа»).

...Гаснет свет, и из-за форганга выезжает площадка, на которой замерли три мужские фигуры, густо выкрашенные бронзовой краской от кончиков пальцев до кончика волос. Медленно вращается постамент, «бронзовые люди» делают несколько не очень четких по стилю фигурных компози­ций, и площадка уезжает обратно на конюшню, не оставив в сердцах зрителей ни тепла, ни добрых воспоминаний. Не помогает ни бронза, ни разноцветные лучи юпитеров, ни музыка...

Если артисты Магдасян не отягощают себя поиском но­вого, то группа акробатов-прыгунов Дудукчан не предъяв­ляет к себе высокой требовательности. «Тяжелые приходы» на землю после прыжков, падения, отсутствие достаточной натренированности обрекают номер на заниженный успех. В группе есть артисты, которым не хватает «прыгучести». Конечно, это относится не ко всем участникам — у Дудукчан есть и отличные прыгуны. Но группа есть группа. И сла­бая работа одного накладывает неблагоприятный отпечаток на весь коллектив.

Я подошел к самой трудной, но зато и самой интересной части разговора — об аттракционе Степана Исаакяна с его смешанной группой экзотических животных.

Степан Исаакян вложил в создание аттракциона боль­шой труд, он любит своих питомцев, ищет в цирке нехо­женых дорог, и это характеризует его как человека твор­ческого.

Исаакян — опытный артист с ясным пониманием того, чего он хочет добиться в области дрессировки. Ему удалось раздвинуть границы жанра, найти интересные возможности для  создания сюжетного  спектакля  с  участием животных.

В то же время работа его при всей своей новизне и несомненных достижениях еще не завершена. На наш взгляд, необходимость скрупулезного анализа творчества талантли­вого дрессировщика вызывается и тем, что, несмотря на шумную рекламу, аттракцион кое в чем огорчает, а кое в чем и разочаровывает.

Приступая к подготовке своего аттракциона, отбирая для него животных, затратив большой труд на отработку трю­ков, Исаакян, как мне кажется, допустил тактическую ошиб­ку, породившую нарушение художественных законов.

Морской лев не может прыгать через обруч с легко­стью тигра, как и тигр не сумеет — хоть убей его — жон­глировать, как морской лев, прирожденный эквилибрист. Ценность тигра как объекта дрессировки — в его «страшности». Ценность морского льва — в его скрытых комедий­ных возможностях. Зритель замирает, когда тигр рычит на дрессировщика, оскалив страшные клыки. И хохочет, когда морской лев «аплодирует» ластами, благодаря за брошен­ную ему рыбу.

Задача дрессировщика состоит в том, чтобы природные данные животного подчинить основной идее номера. Для этого дрессировщик в первую очередь должен иметь тща­тельно разработанный сценарий.

Задумав аттракцион, как своеобразный спектакль, Исаа­кян скорее полагался, по-моему, на экзотическую новизну животных, чем на их природные возможности. Никто не оспаривает права дрессировщика на подбор животных — экзотических или неэкзотических. С. Исаакяна привлекла новизна материала — добро! Не часто дрессировщики имеют дело с бегемотами, крокодилами, удавами, антило­пой. Как же используются все эти столь различные живот­ные в аттракционе С. Исаакяна? Посмотрим, какой сценарий предлагает дрессировщик своим питомцам и как они его разыгрывают.

...Гаснет свет, лучи юпитеров играют на синем шелке кругового занавеса, скрывающего манеж от зрительного зала. С первыми тактами музыкального вступления синий занавес начинает медленно подниматься, открывая вид на манеж сквозь дымку тюля, на котором нарисован тропиче­ский пейзаж. Этот пейзаж как бы продолжает оазис на ма­неже. Бассейн с водой, пальмы, живые попугаи на их ветвях; оранжевая земля, имитирующая горячий песок; расхажи­вающие по этой земле венценосные журавли и длинноногие аисты — все это создает заманчивый фон будущего зрели­ща, настраивает на хороший лад. В тени камней — «храбрый» Назар, герой народных сказок Армении.

Согретый лучами солнца, Назар (эту роль исполняет С. Исаакян) просыпается, потягивается, готовит завтрак, но его воруют журавли. Он садится удить рыбу — на крючок попадается крокодил. Хочет закурить, но подбегает анти­лопа и выхватывает папиросу у него изо рта. Назар хочет сесть на холм, но холм... уплывает из-под него. Еще одна попытка — холм земли (позже выясняется, что это беге­мот) снова удаляется в сторону.

Скажу сразу, что этот момент в аттракционе — высший класс     дрессировки,     лучшее  достижение  в     аттракционе Исаакяна.

Заслуженная артистка Армянской ССР Елена Аванесова

Бегемот, накрытый попоной, не видя дрессиров­щика, великолепно выполняет заданную ему задачу.

Итак, Исаакяк поначалу предлагает нам непритязатель­ную игру, где, несмотря на всю условность места действия и персонажей, прослеживается сюжет, объединяющий трю­ки незлобивых, почти домашних животных. Если бы С. Исаа-кян стал и дальше «обживать» эту условную жанровую сце­ну, он мог бы найти много обстоятельств для создания целенаправленного, веселого зрелища. Однако артист, не развивая этой жанровой картины, переключает действие в план героический. И здесь, как мне кажется, он допуска­ет еще один просчет: из простолюдина, немножко нелепо­го и неуклюжего человека, Назар в мгновение ока превра­щается в красавца героя, облаченного в парадный костюм, сияющий в лучах прожекторов всеми огнями радуги.

Принимая этот новый облик, Исаакян упускает из вида, что ему, актеру, легче сменить костюм, чем животным из­менить свой характер, свои повадки. Перевоплощение не имеет достаточных оснований, потому что для работы в ге­роическом ключе нужны были более грозные, более «серьезные» животные-партнеры, а их нет. В резерве оста­лись крокодил и три удава.

Сонный, кажущийся неживым крокодил, вялые змеи не способствуют рождению героического звучания в финале аттракциона. Не очень выручает и более чем условная «борьба» дрессировщика со змеями. Этой борьбы, которая нужна Исаакяну как звучный заключительный аккорд, змеи не хотят. Артисту приходится бороться и за себя и за уда­вов. Это вызывает чувство неловкости за дрессировщика, который невольно отступает от того хорошего, что нашел в своем аттракционе, что уже завоевал.

Мне кажется, нужно правильно выстроить аттракцион композиционно. Ни в коем случае он не должен быть наи­более интересным в начале и менее интересным в середине и в конце. Думаю, С. Исаакян как артист, обладающий и вкусом и талантом, не может не ощущать недостатков нынешнего сценария. Искренне хочется пожелать успеха в его поисках, в его дальнейшей творческой работе.

Итак, представление окончено. Гаснут цирковые огни. Но не сразу погаснет в вашей памяти свет праздника, на кото­ром, вы побывали, а это — лучшее из того, что можно ска­зать коллективу цирка «Ереван» — его артистам, режиссе­рам, художникам, композиторам.

Ю.ЧЕПУРИН

драматург

 Журнал «Советский цирк» июнь 1961 г