Клоун и бык. Забавное приключение клоуна Грока
Испания — страна весьма горячая, имею в виду не только испанский темперамент, но и климат. И самая жаркая область в Испании, безусловно, Эстрамадура.
Летом, после полудня, на улице ни души. Достаточно было открыть дверь отеля, как вам навстречу врывался воздух, обжигающий как пламя.
Жизнь начиналась только вечером, когда солнце уже закатится. Поэтому и цирк, в котором мы работали с Антонетом, давал представления с 11 часов вечера. Только бой быков происходил днем — жара не портила удовольствия потеющим испанцам. И вот однажды, после одного боя быков, у Антонета родилась идея.
—Адриан, знаешь что? Мы устроим собственный бой быков. Я буду тореадором, а ты комиком — «Августином-дурачком», Что ты на это скажешь?
Я немедленно сообразил, в чем дело. Очень много раз в Испании видел я бои быков и к тому же знал, что Антонет в юности сам выступал как тореадор.
Идея богатая. Согласен. Не будем откладывать. Возьмем быка за рога.
Мы заказали в Сарагосе плакаты — каждый из них по величине равнялся половине швейцарского кантона, — проехались по городу в фургоне, облаченные в наши цирковые костюмы, и собственноручно расклеили плакаты на стенах домов,
ОСЛИНЫЕ ГОНКИ, ПРЫЖКИ В МЕШКАХ ДЛЯ ДЕТЕЙ ОТ 6 ДО 60 ЛЕТ, ЛОТЕРЕЯ СО СВИНЬЕЙ В 300 КИЛО В КАЧЕСТВЕ ГЛАВНОГО ВЫИГРЫША И БОЙ БЫКОВ С ДВУМЯ БЫКАМИ, ИЗ КОТОРЫХ ОДИН БУДЕТ УМЕРЩВЛЕН.
Тореадоры: АНТОНЕТ И ГРОК
Бой был назначен в воскресенье после полудня, но вся Эстрамадура, само собой разумеется, была уже в лихорадке с четверга.
Все бросили работу. Дети и взрослые непрерывно фланировали под нашими окнами. Едва кто-нибудь из нас появлялся у окна, как вспыхивала овация. Наконец наступило воскресенье. Уже с раннего утра мы видели из своих окон, как в оба входа в цирк безостановочно вливались толпы народа.
В два часа дня цирк полон до отказа. Ни одного свободного места не видно. Даже почетные ложи переполнены — все знатные зубры города налицо во главе с алькальдом и председателем суда.
И вот началось. Заревели трубы, пикадоры выехали на картонных бутафорских лошадях на арену. За ними — торреро, а следом — матадор Антонет и я, его заместитель. Если с Антонетом что-нибудь случится, мне надлежало продолжать бой.
Антонет был одет наполовину клоуном, наполовину тореадором. Я же в своем обычном клоунском наряде.
Я, как всегда, изображал перепуганного типа и все время комически цеплялся за фалды Антонета. Алькальд, по старинному обычаю, дал сигнал к началу, бросив на арену большой ключ, которым отпирался вход к быкам.
Ворота открылись, и появился бык. Страх, который я до этого момента только изображал, превратился теперь в самый настоящий. Посудите — этакий могучий зверь с опущенными рогами медленно приближается к вам. Я завизжал и мгновенно укрылся за спиной Антонета. Ведь он все же имел некоторую практику во взаимоотношениях с быками. Ужас скрючил меня в комок.
Вот что было дальше. За три шага от нас бык остановился как вкопанный, и я, высунувшись из-за спины Антонета, заглянул ему в глаза, круглые как пуговицы, добродушнейшие бараньи глаза, которыми он с удивлением разглядывал нас. Затем он высунул длинный язык и несколько раз облизнулся. Присутствие духа вернулось ко мне.
Каждый бык, выпускаемый на арену, украшен розой, заткнутой ему в курчавую челку на лбу. Тореадору полагается с максимальной ловкостью и элегантностью сорвать с него эту розу. Я сделал Антонету знак, что розу беру на себя. И я это проделал по-своему. Сперва я обошел, как бы робея, вокруг быка, умоляющими жестами прося его отдать мне розу, потом, дразня, хлопнул его по крупу, потом опустился на одно колено перед ним, как Ромео перед Джульеттой, и в конце концов потянул со всей силой за хвост, стараясь оттащить обратно к загону. Но это не удалось. Бык не сдвинулся с места. Тогда я с самым пренебрежительным видом, попросту, мимоходом сорвал с него розу и воткнул ее себе в петлицу. Хоть это и вызвало одобрительный смех, но испанцы жаждали увидеть наконец и бой, хотя бы и в комическом плане.
Антонет, не сходя с места, махал перед носом быка красной тряпкой, тогда как я опять зашел быку в тыл и дернул его за хвост. Ничего не помогало. Это животное ничто не трогало, и знаменитая красная мулета оставляла его абсолютно равнодушным. Но когда я, в отчаянии, еще раз яростно рванул его за хвост, он внезапно скакнул вперед. Я полетел кувырком на песок, успев проделать при этом комическое сальто. Бык между тем ринулся галопом вокруг арены, точно его укусил тарантул. Я ужасно обозлился на быка за свое падение и мчался за ним, Кувыркаясь, падая, почти достигая хвоста, но промахивался, снова валился и снова бежал.
Публика веселилась по-царски. Подобный бой быков ей приходилось видеть впервые. Под конец Антонет всадил быку в загривок пару бандерилий. Бой окончился, и быка отправили обратно в хлев.
Теперь дошла очередь до второго быка, который был предназначен для борьбы на смерть. И хотя этот второй бык выглядел совсем по-иному — его держали два дня взаперти, чтобы привести в ярость — я весьма легкомысленно распространил свое пренебрежение и на него. Его храп и налитые кровью глаза уже не производили на меня никакого впечатления, тем более что и он, как и первый бык, после нескольких шагов по арене остановился и застыл на месте.
Знаете ли вы, что это за штука «Дон Танкредо»?
«Дон Танкредо» — это такой прием, когда пикадор стоит неподвижно, в полной невозмутимости и позволяет разъяренному быку мчаться прямо на него. И если пикадор действительно не шелохнется, бык тоже замрет на месте, почти вплотную к нему. Здесь все дело в полной неподвижности человека. Быку, тогда кажется, что «Дон Танкредо» — это что-то вроде ствола дерева или столба, и у него нет никакой охоты разбивать рога. Я частенько наблюдал такие «Дон Танкредо». Теперь мне предстояло самому выполнить подобное. Так мы условились с Антонетом. Но я знал наверняка, что если в последний момент у «Дон Танкредо» сдадут нервы и он отскочит в сторону, то едва ли можно ждать чего-либо хорошего. Бык в бешенстве, и «Дону Танкредо» нелегко рассчитать, успеет ли он вовремя достичь спасительной загородки у барьера арены. Десятые доли секунды в этом случае играют такую же роль, как при установлении мирового рекорда.
Что же вам сказать! Я установил мировой рекорд. Трижды ставил я быку «Дона Танкредо». Я был так убежден в силе приема «стоять столбом», что бык неизменно останавливался прямо передо мной.
Между тем красный платок Антонета здорово разозлил быка. И я, решив, что дело идет слишком вяло, активно включился непосредственно в бой. Быка я почитал просто за дурацкое быдло, к которому утратил всякое уважение, ибо он меня, великого Грока, посчитал за дерево. И вот пока Антонет размахивал красной тряпкой, и бык, бросаясь на нее, проносился мимо, я забежал быку в тыл и поймал его за хвост. Этого еще никогда не случалось с быком. Он затормозил так внезапно, что я, чтобы не свалиться, сделал отчаянный прыжок и очутился верхом на быке. Испанцы обезумели. Но и бык тоже. Он рванулся вперед такими скачками, что я перелетел через его голову и шлепнулся на песок. В тот же миг я был на ногах, но бык стоял передо мной с желанием кровавой мести. Это было, сами понимаете, уж слишком оскорбительно для испанского быка. Все же мне удалось отпрыгнуть в сторону. Антонет тотчас же подскочил к быку и, размахивая платком, отвлекал быка в сторону от меня. Но поверите ли, что бык только мельком взглянул на красную тряпку. Для него существовал только я. Он снова повернул голову ко мне и с опущенными рогами рванулся на меня. Слава богу, я был рядом с барьером. Я прыгнул с резвостью, с какой еще никогда в жизни не прыгал. В момент прыжка с арены за барьер, я почувствовал удар и адскую боль в седалище и буквально перелетел через загородку.
Я испытывал такое бешеное торжество, какого, конечно, не знал ни один настоящий тореадор. Зрители хватались за животы, плакали от смеха, утирая слезы, и хохотали, хохотали, хохотали. Дрожа от страха, я все же выскочил на арену. Но там бык уже занялся Антонетом и был от меня на порядочном расстоянии. Ухватясь левой рукой за раненое правое седалище, я хромая и со стоном, как тяжело больной двинулся вдоль барьера.
Бой приходил к концу. Бык был уже заметно изнеможден. Повинуясь традиции, Антонет встал перед центральной ложей и закричал:
Синьор алькальд! Прошу разрешения убить быка.
Он получил разрешение и прикончил быка мастерским ударом.
Да... мастер и есть мастер.
Н. ГОЛУБЕНЦЕВА
Журнал «Советский цирк» июль 1961 г