Рассказы о бегемотах Степана Исаакяна
В цирках нашей страны уже третий год с большим успехом выступает с оригинальным аттракционом «Дрессированные экзотические животные» артист Степан Исаакян. Среди его воспитанников имеется два бегемота — «Манук» и «Шаман». Этих животных сравнительно редко показывают на манеже цирка. Ниже публикуются три рассказа Степана Исаакяна о его бегемотах-артистах в литературной записи Л. Лодгауза.
С. ИСААКЯН
МАНУК ПОДСКАЗАЛ
В практике дрессировщика нередки случаи, когда животное само подсказывает решение творческой задачи. Надо только быть наблюдательным. Однако подметить — это лишь полдела. Необходимо умело использовать то, что подсказывает животное. Мне хотелось, чтобы Манук кланялся зрителям. Научить его этому так, скажем, как иногда учат лошадей делать «комплимент», — нечего было и думать. Лошадей иногда обучают поклонам, используя механический способ. Привязывают к голове две веревки, одна из которых идет наверх, а другая — вниз. Потянув за одну веревку, поднимают лошадиную голову, а потянув за другую, — опускают. Так делается много раз подряд. Пока лошадь не научится.
Для бегемота при таком способе дрессировки потребовались бы не веревки, а тросы и не человеческая сила, а мощные лебедки. Да и то едва ли что-нибудь получилось бы: умственными способностями бегемоты не блещут.
Возможно, и до сегодняшнего дня мое желание научить Манука делать «комплименты» не осуществилось бы, если бы сам бегемот не подсказал решение вопроса. Вот как это было. Раньше в финале номера я выезжал на манеж верхом на бегемоте. Манук становился передними ногами на «камень», сделанный из дерева, а я делал «комплимент».
Однажды на репетиции он, став на «камень», очень сильно дернул головой и чуть-чуть не стукнул мня в грудь. Тут надо заметить, что бегемоты, несмотря на свою короткую шею, необыкновенно круто запрокидывают голову кверху. Ударом головы бегемот свободно прогибает двухтавровую железную балку. Поэтому невольно приходится быть осторожным. Инстинктивно я хлопнул
по его голове тоненьким прутиком, который иногда держу в руке. Манук снова поднял и опустил голову. Соскочив с бегемота, я дотронулся прутиком до его уха. Манук снова боднул головой вверх. Когда она опустилась, я опять дотронулся прутиком до уха. Так, словно отгоняя мух, бегемот кивал головой, а я все время повторял:
Кланяйся! Кланяйся! Кланяйся! Через некоторое время достаточно было только один раз дотронуться прутиком до уха и сказать: «Кланяйся, кланяйся», как Манук начинал кивать головой.
Потом я приказывал только голосом, совершенно не дотрагиваясь прутиком до уха.
Сейчас, делая «комплимент» зрителям, Манук не только кланяется, но и поднимает левую ногу, довольно долго держит ее в таком положении.
Этому я научил его по тому же принципу, который сам Манук подсказал мне при обучении поклонам.
Бегемот очень не любит прикосновений к животу. Чуть коснешься живота, он сразу ложится, словно говоря: «Животика не трогай». Желая заставить его поднять ногу, я коснулся прутиком внутренней стороны его ноги. Манук дернул ногой, но не поднял ее. Дотронулся прутиком сильней, он не только дернул ногой, но и начал ее поднимать. На третий раз — поднял.
Потребовалось, конечно, известное время, чтобы заставить его держать ногу на весу столько времени, сколько мне нужно было.
Теперь, кланяясь, он сам поднимает ногу. Получается «комплимент».
ЗА ШИРОКОЙ СПИНОЙ
Все Манук да Манук! Можно подумать, что у меня в аттракционе один только бегемот «артист». А ведь их два.
Почему же я ничего не рассказываю про второго?
Да потому, что про него пока и рассказывать нечего. Он очень молодой, в пять раз моложе Манука — ему всего три года. Весит он семьсот килограммов, вдвое меньше, чем Манук.
Начал рассказывать о Шамане, а по-прежнему все время упоминаю Манука.
Так и дальше будет, обстоятельства вынуждают.
Шаман родился в неволе, в Тбилисском зоопарке. Его отец — бегемот Шалун, а мать — бегемотиха Манька. И вот когда я давал ему имя, то взял по первому слогу от имени отца и матери, получился — Шаман, знаете, так на севере колдунов называли.
Вот и мой Шаман колдует, только по-своему.
Ехидное существо. Молодой, да хитрый.
Когда он на манеже во время репетиции один, то хотя и с неохотой, медленно, но педантично выполняет все, что от него требуешь.
Но если на манеже находится и Манук, то на Шамана нельзя ни а коем случае пикнуть. Увидев Манука, Шаман перестает слушаться, начинает капризничать. Чуть прикрикнешь на него, как тут же за него Манук заступается. Хотя, как вам теперь известно, они совсем не родственники, а свой за своего заступается, старший младшего в обиду не дает.
Во время представления Манук служит своеобразным живым барьером через который прыгает антилопа-кана. Точно такую же роль я хотел поручить Шаману. Для этого я научил его опускаться на живот и долго лежать без движения на одном месте.
Репетиции протекали успешно, пока я занимался только с одним Шаманом, Но когда вывели на манеж Манука, Шаман сразу же заартачился.
НЕОБЫЧНАЯ ГРИМИРОВОЧНАЯ
Случилось это в Ленинградском цирке. Я тогда вместе со своими животными участвовал в пантомиме для детей «Доктор Айболит», играл роль доктора. Перед выступлением я облачался в гримировочной комнате в белоснежный медицинский халат, надевал рыжий парик и очки, к которым были прикреплены солидный нос из папье-маше и пышные усы, добродушно опущенные книзу, В таком виде я выходил на манеж.
Правда, я заставил Шамана лечь. Но ом тут же вскочил, очень быстро побежал к Мануку (бегемоты бегают намного быстрее, чем можно подумать) и спрятался за его широкой спиной.
Манук заслонил Шамана своей огромной тушей, и даже больше того — бросился на меня.
Вот, почему, рассказывая про Шамана, нельзя не сказать о Мануке.
Зрители, особенно дети, были в восторге от пантомимы. Ведь перед ними на манеже выступали необыкновенные африканские животные и «настоящий» доктор Айболит.
Все представления проходили успешно.
Но однажды со мной во время спектакля произошло необычайное происшествие. Это случилось в тот момент, когда я в одной из сцен по ходу действия вложил свою голову в раскрытую пасть бегемота.
Трюк этот исполнять не менее опасно, чем вкладывать голову в пасть льва. Челюсти льва дрессировщик обычно раскрывает сам и все время держит обеими руками. Да и голова человека помещается в львиной пасти частично. В огромную пасть бегемота голова дрессировщика входит целиком. Челюсти же у этого «артиста» мощнее, чем у льва. Их не раздвинешь и не удержишь руками, которые просто не нужны для исполнения этого трюка.
И вот, когда я вложил голову в пасть бегемота, вдруг почувствовал, что очки, накладной нос и усы сорвались с моего лица и упали на язык Манука. Это произошло, видимо, потому, что я задел головой зуб бегемота, или потому, что он сам задел меня зубом. Скорее всего виноват был я.
Как быть? Вынуть голову из пасти — значило бы предстать перед зрителями в своем обычном виде. Тогда разрушилось бы художественное впечатление от представления. Худшего для артиста не придумаешь!
Что же делать?
Если бы это произошло в конце представления, можно было бы, пожалуй, рискнуть и, быстро вынув голову, закрыться рукой или полой халата, убежать за кулисы. Некрасиво, но все же выход. А мне предстояло выступать еще в ряде сцен. К тому же очки, накладной нос и усы могли в любую долю секунды сползти по языку в глотку Манука. От этого бегемоту стало бы щекотно, и тогда бы животное с молниеносной быстротой захлопнуло пасть.
Скорее, немедленно вынуть голову!
А образ доктора? Как же быть?
Решение вопроса пришло быстро и неожиданно: может быть, потому, что я вспомнил свой рекламный плакат. На нем художник изобразил меня стоящим во весь рост в раскрытой пасти бегемота. Пасть животного была раскрыта так, что напоминала раскладное зеркало... Но перед зеркалом в гримуборной я превращался в доктора Айболита!
Решение тут же было приведено в исполнение. Дав легкий щелчок по верхней губе бегемота, я заставил Манука еще шире открыть пасть. Не вынимая из нее головы, быстро засунул туда руку, схватил «накладку» из очков, носа и усов и как следует надел на лицо.
Только после этого я вынул голову и снова появился перед зрителями в образе доктора Айболита.
Так по воле случая пасть бегемота была использована как гримировочная.
Степан ИСААКЯН
Журнал «Советский цирк» февраль 1961 г.