В журнал идут письма
Группа штангистов спрашивает наш журнал, кто из прославленных борцов прошлых времен был физически самым сильным.
Начну с короткой, но поучительной истории. В середине тридцатых годов в «Вечерней Москве» появилась заметка о некоем Гликине, рабочем одного из заводов, озаглавленная «Человек — подъемный кран». В ней говорилось о Гликине, как о человеке, обладающем феноменальной силой, способном отрывать от земли и переносить невероятные тяжести. Когда автор заметки спросил Гликина, не пробовал ли он свои силы в борьбе, тот «скромно» ответил: «Да где же мне найти противника?»
Эта заметка заинтересовала наших спортсменов, и было решено познакомиться с Гликиным. Ему предложили не бороться, конечно (бороться нужно уметь), а исполнить такие упражнения, где прежде всего нужна сила: толкать ядро, поднимать тяжести. И что же? Оказалось, что Гликин не в состоянии показать результат, доступный атлету первого разряда!..
Значит ли это, что Гликин не был сильным человеком? Конечно, нет. Но его сила не была силой спортсмена.
Дело в том, что для сравнения силы нужно иметь объективный критерий. Для штангиста это очень просто: поднять снаряд по твердо установленным правилам в строго установленных условиях. Кто больше поднял, тот и сильнее.
Но как быть с борцами? Правда, многие из них (хотя бы тот же Заикин) до прихода на борцовский ковер выступали на арене в качестве «силачей». Но их трюки не были стандартными. Уже перед первой мировой войной борец — в особенности с хорошей репутацией — был исключительно борцом, так как занятия штангой мешали его успехам в борьбе: серьезная тренировка по штанге излишне перегружала мускулатуру, лишала ее требуемой гибкости и подвижности.
Возьмем, к примеру, Гаккеншмидта. Ведь у него были мировые рекорды по штанге, но как только он вступил на путь борца, стал пользоваться штангой лишь в качестве одного из средств тренировки.
Поддубный никогда специально не занимался штангой. Но я знаю об одном из его трюков, который, не колеблясь, называю фантастическим. Он клал боком на стол двухпудовую гирю, брал ее за дужку и поднимал на полностью выпрямленной руке через сторону вверх до того, что гиря оказывалась над головой. Самым поразительным было то, что тело гири все время было прямым продолжением руки. Попробуйте это сделать!
Заикин в разговорах заявлял, что он преклоняется перед Иваном Максимовичем, как перед борцом, но считает себя физически сильнее его. Доказать или опровергнуть это невозможно: способа для объективного сравнения нет. Для этого, казалось бы, им нужно было встретиться на ковре; однако это могло бы выявить победителя, но не более сильного физически человека!
Сейчас я постараюсь объяснить свое последнее утверждение. Для борьбы, конечно, нужна сила, а для чемпиона — очень большая сила. Но не только она требуется борцу. Нужна еще и быстрота и выносливость, позволяющие необходимое время сохранять и силу и быстроту; нужна и ловкость и гибкость.
Все эти качества в совокупности и определяют физические возможности борца, все их и следует развивать. Но кроме этого нужна тренировка, дающая возможность овладеть борцовской техникой, т. е. умением самым эффективным и целесообразным способом использовать эти качества, все время оставаясь в рамках правил борьбы. Нужно умелое распоряжение своей техникой — способность приноровить ее к такому своему качеству, которое призвано играть у данного борца основную роль.
Вот почему совершенно беспочвен вопрос: что важнее для борца — сила или техника. Поддубный обладал огромной силой, очень большим весом — в борьбе это важный козырь — и в то же время был очень техничен, так как умел отлично использовать эти свои плюсы. Но его техника никак не была показной, и человеку, поверхностно разбирающемуся в борьбе, она могла показаться примитивной.
В качестве противоположного примера можно назвать также превосходного борца, хотя и уступающего Поддубному, да и другим борцам мирового масштаба, — Георга Луриха. У него вся борьба была демонстрацией гибкости, быстроты, акробатичности, хотя и он был далеко не слабым атлетом. Его борьба была настоящим фейерверком приемов. Однако, к сожалению, я не могу припомнить ни одной его схватки, которая не была бы «шике», т. е. схваткой, заранее предусматривавшей не только победителя, но и приемы, которыми эта победа будет достигнута.
Значит, и результаты на ковре далеко не всегда выявляли преимущество одного профессионала-борца над другим! Ведь нельзя забывать, что профессиональная борьба всегда была прежде и больше всего зрелищем. Крупный борец, выступая в чемпионате, прекрасно знал, какое место достанется ему. Если были борцы равной репутации, такой вопрос обычно решался заранее. Эти обстоятельства обязательно принимались во внимание при составлении чемпионата.
Наиболее сильным противником Поддубного был, по-моему, галицийский поляк Станислав Збышко-Цыганевич. Они встретились в матче в Лондоне, и борьба закончилась дисквалификацией Поддубного; результат, заставляющий задуматься, не был ли такой исход предрешен заранее, так как дисквалификация — вещь почти всегда довольно спорная.
Однако и ему не удалось добиться чистой победы над Поддубным, до наших дней сохранившим славу сильнейшего в мире борца.
Конст. НЕПОМНЯЩИЙ

Здесь будет воздвигнута величайшая в мире камненабросная плотина высотой в триста метров. Сейчас строительство Нурекской ГЭС приобретает широкий размах. Строится и город таджикских энергетиков — Нурек.
Артисты Сталинабадского цирка взяли культурное шефство над стройкой и обязались регулярно давать выездные представления для строителей. Недавно состоялось первое из них. Свыше трех тысяч строителей с интересом смотрели выступление артистов, демонстрировавших свое мастерство на специально построенной для этого большой эстрадной площадке.
Б. ПАРАМОНОВ,
директор Сталинабадского цирка
Глубокоуважаемый тов. Венецианов!
С большим запозданием получил январский номер журнала «Советский цирк», был очень обрадован Вашей статьей в нем.
Мне, старому поклоннику и другу цирка, грустно, что конные номера в нашем цирке (я говорю о Таллинском цирке-шапито) до настоящего времени в загоне. Кони плохо вычищены, грязные копыта, не разобранные хвосты и гривки, неприглядная сбруя (оголовья, подперсье, седелки) — потрепанная, небрежно подогнанная.
Грустно и оттого, что конные номера какие-то незавершенные, сырые. Мне кажется, что цирк по своей истории, по своим традициям, по своей исключительности должен быть и блестящим, и нарядным, и парадным. Ведь из всех зрелищ только цирк дает полную амплитуду самых разнообразных впечатлений, или, как теперь говорят, эмоций; только в цирке время заменяется мгновениями; только в цирке — подлинная реальность происходящего; только в цирке — полное содружество богов Олимпа — от Геркулеса до Мельпомены; только в цирке конь — артист, — и все это должно быть и ярким и необычным!
Помню, еще мальчуганом настойчиво докучал своему дяде (большому любителю цирка) просьбой приходить в цирк заранее, этак за полчаса до начала, и сидел, вдыхая специфический запах цирка, еще в полутьме разглядывал матово поблескивающие аппараты, трапеции и связки канатов и замирал в ожидании. Помню традиционное начало — еще не при полном освещении вольтиж, — как билось сердце в такт еканью селезенки коня.
Помню, с какой точностью, с какой собранностью сервировались конные группы (в цирках Чинизелли, «Модерн», «Модерино» и в цирке Одессы), какие замечательные масти подбирались: караковые, соловые, «изабелла» — и каких необычных пестрот были пегие кони под панно. Кони были нарядны, на диво начищены, с шахматной доской на крупах, с чудесно обработанными копытами. Все было необычно, торжественно, парадно.
Понятно, что время унесло в Лету и кавалергардов, и кирасир, и гусар, и улан; понятно, что конница как таковая становится историей. Но конь еще не экспонат зоосада, и хотя техника глубоко вошла в нашу жизнь, кони во многом: в цирке, в спорте, в сельском хозяйстве — еще очень нужны.
Еще раз примите самую искреннюю благодарность за Вашу статью: она более чем современна и своевременна. Надо готовить артистов, надо готовить коней, чтобы наш цирк во всем отвечал и желаниям зрителей и своим вековым традициям.
Н. ШЕНБЕРГ
г. Таллин
Я не цирковой артист, даже не работник цирка — просто зритель и читатель журнала «Советский цирк».
С большим интересом, прочитал статью заслуженного деятеля искусств РСФСР тов. Венецианова Г. С. «О конном цирке» (1961, № 1).
Несколько слов в связи с этим.
Да, конный цирк должен занять достойное место в цирковой программе и нужно отойти от «классики» в кавычках — дать интересные увлекательные номера. Мне пришлось видеть Вильямса Труцци — сколько красоты, выдумки вносил он в свои выступления наездника и дрессировщика.
Может быть я неправильно назову жанр, но мне вспоминается выступление наездника, когда он стоя на одной лошади, в вожжах вел впереди пару — кажется этот номер назывался «Римская почта». Красивый номер. А его что-то очень давно не видно в программах.
Прав тов. Венецианов, говоря, что у большинства выступающих с высшей школой нет не только высшей школы, нет и правильной верховой езды вообще. А сейчас конный спорт в нашей стране все больше и больше развивается и больше появляется среди зрителей спортсменов-конников, которые строго судят эти цирковые номера.
Стыдно со стороны смотреть на выступления многих артистов в этом жанре. Наездник высшей школы — это действительно фрачная роль, и нужно чтобы он носил «хорошо сшитый фрак», а не фрачную ливрею лакея.
А вот восстанавливать амазонок, лично мне, кажется не стоит. Не будут ли смеяться и говорить, что артистка не умеет ездить верхом. Ведь о том, что женщины ездили в седле боком, помнят очень немногие. А видели женщин-амазонок еще меньше.
Джигиты в советском цирке нужны — это национальный жанр. Но репертуар у них однообразный. И прав автор статьи о конном цирке, что нужно вывести на манеж национальные конные игры — кыз-куу, оода-рыш, кок-пар, цхен-бурти и многие другие. Если их, так сказать, театрализовать или, вернее, поставить по «цирковому», получится интереснейшее зрелище.
Нужна, конечно, и конная клоунада. Нужны и коверные на коне.
Откуда такое мнение, что конный цирк не нужен у нас?
Почитайте в этом же номере журнала статью Э. Кио о цирке Шумана. Есть ли в советском цирке хоть одна конюшня в 70 лошадей?
Вернуть конному цирку достойное место в программах следует. Это повторяют вместе с Г. С. Венециановым и Н. А. Никитиным многие, многие советские зрители, а в их числе и я.
Сергей ВОЛГИН
г. Кострома
С интересом ознакомился с помещенными в № 1 и 4 «Советского цирка» за 1961 г. статьями Г. С. Венецианова и Н. А. Никитина о конном цирке. Написанные профессионалами-знатоками эти статьи удачно дополняют одна другую. Оба автора сходятся на том, что у нас конные номера в цирке, к сожалению, не занимают того места, которого они по праву заслуживают. И я, как любитель цирка, вполне разделяю это сожаление.
Наш зритель любит конные номера; они действительно украшают цирковое представление. Например, программу «Дорогим москвичам» несомненно очень расцветили номера Т. Рокотовой и Г. Лапиадо (па-де-де), жокеев Соболевских и Н. Ольховикова. А отсутствие в программе армянского коллектива одного-двух конных номеров, по-моему, обеднило ее, привело к некоторому однообразию жанров.
Я позволю себе утверждать, что нашим зрителям больше нравится не конная дрессировка (даже если на манеже будет 24 «хвоста»), а номера наездников (конечно, высокого профессионального и художественного уровня).
Разделяя мнение уважаемого Н. А. Никитина в части конной дрессуры, вместе с тем полагаю, что к числу наездников «высшей школы» можно вполне заслуженно отнести и Ю. Ермолаева.
Почему исчезли из наших программ такие эффектные конные номера, как «сальтоморталисты на лошади», «тандем» на 2—3 лошадях с барьерами и херделем? Блестящих сальтоморталистов у нас много, затрат особых такие номера не требуют, а наши цирковые программы стали бы разнообразными и интересными. Почему бы, например, не пригласить на гастроли олимпийского чемпиона по конному спорту С. Филатова?
Нужно, чтобы работники Союзгосцирка не ограничились вежливым согласием, дескать, конный цирк — хорошее дело; хотелось бы, чтобы они практически содействовали подъему этого жанра. Как делать это, достаточно конкретно сказано в статье Г. С. Венецианова.
А. ШКОЛЬНИКОВ, генерал-майор
г. Москва
Журнал ”Советский цирк” август 1961г.