От магов древности до иллюзионистов наших дней
ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ВЕЧЕРА
В галерее Валуа парижского Пале-Рояля Робер-Гудэн открыл первый в мире стационарный иллюзионный театр. По сути, это был эстрадный театр одного актера — иллюзиониста и конферансье. Афиша, извещавшая об открытии театра, гласила:
«Вторник, 3 июля 1845 года
первое представление
РОБЕР-ГУДЭН
ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ВЕЧЕРА
Автоматы, престидижитация, магия
Сеанс будет состоять из совершенно новых опытов, изобретенных г-ном Робером-Гудэном, — таких, как Кабалистический Маятник, Ориоль и Дебюро, Апельсинное дерево, Таинственный букет, Платок с сюрпризом. Пьеро в яйце. Послушные карты. Чудодейственная рыбная ловля. Сова-гипнотизер, Кондитер из Пале-Рояля!» .

Рис. 1. Жан-Этьен Робер-Гудэн. С гравюры середины XIX столетия
В театре на двести мест сцена была обставлена в виде гостиной в стиле Людовика XV. Белая мебель с золотом. Большой стол посредине, два маленьких — по бокам и еще несколько столиков с аппаратурой и автоматами. Элегантные светильники ярко озаряли сцену. С этой обстановкой гармонировала и внешность самого артиста. В модном фраке и длинных узких брюках Робер-Гудэн выглядел любезным хозяином дома, принимающим многочисленных гостей. Цветы и апельсины, перья, голуби, золотые рыбки появлялись и исчезали в ловких руках фокусника. Он показывал свои знаменитые «таинственные часы», сопровождая демонстрацию стихами собственного сочинения:
Мои часы идут, показывают время,
Но силой взгляда вдруг я их остановил.
Когда они пробьют, то, значит, без
сомненья, — Час удовольствия для вас пробил.
Вот он показывает свой автомат «Дьяволе Антонио» — манекен в виде маленького мальчика. Мальчик кланяется, подпрыгивает и хватается руками за трапецию, висящую над сценой. Он раскачивается, проделывает акробатические трюки, висит на трапеции, зацепившись за нее ногами. Закончив свой номер, он отпускает трапецию и падает на руки фокусника.
Ассистент приносит посылку, адресованную Роберу-Гудэну. Артист вынимает из нее бутылку с вином и предлагает выпить за успехи мальчика-манекена. По заказу зрителей он наливает из одной и той же бутылки то красное, то белое вино, то сидр и различные ликеры. Ассистенты разносят наполненные стаканы по рядам, зрители пьют и убеждаются в том, что их заказы точно выполнены. В ответ на их аплодисменты фокусник с улыбкой замечает:
Неисчерпаема бутылка
С ликером, сидром и вином...
Вы сами убедились в том,
Что это — ценная посылка!
Желаю вам свершенья ваших планов
И столько же счастливых дней,
Сколько бутылкою своей
Могу наполнить я стаканов!
Тут же Робер-Гудэн спохватывается, что к вину нужны фрукты, — и моментально, на глазах у публики, выращивает апельсиновое деревце, расцветающее и покрывающееся спелыми плодами, которые он тут же раздает зрителям. Артист берет у одной из дам в первом ряду платок, немедленно исчезающий и вскоре оказывающийся внутри апельсина. Фокусник вырезает другой апельсин — из него вылетают две бабочки и порхают под апельсинным деревом.
Мы уже видели аналогичный автомат у Пинетти. Но здесь к действию автомата добавляется незаметная подмена бутафорских апельсинов настоящими. Легкие бумажные бабочки, привязанные к дереву шелковинками, кружатся и трепыхаются под струей воздуха, выдуваемого из ветки невидимым помошником.
Зрители были удивлены тем, что столы, стоявшие на сцене, против обыкновения не прикрыты ни скатертями, ни коврами. Верхние обычной толщины доски столов, их тоненькие изогнутые ножки — все это, казалось, исключало возможность спрятать что-нибудь от публики. Между тем главный стол Робера-Гудэна был чудом иллюзионной техники, великолепным изобретением. В него были вмонтированы вертикальные гибкие стержни, которые могли подниматься и опускаться внутри ножек при помощи пружин. Десять невидимых шнурков, перекинутых через блоки, вели к поршням. Стержни и шнурки связывали фокусника с потайным помещением, где сидел помощник, управлявший всей механикой. Благодаря этим хитроумным приспособлениям артист мог незаметно передавать за кулисы предметы, взятые у зрителей. Предмет, положенный на стол или кронштейн, иллюзионист на виду у всех накрывал сверху листом бумаги или салфеткой. Все были убеждены, что предмет по-прежнему лежит на месте, а на самом деле он уже давно находился в руках закулисного помощника, вкладывавшего его в апельсин, в ящик или какой-нибудь другой аппарат.
Одним из «гвоздей программы» Робера-Гудэна был «Сон в воздухе» — трюк, удержавшийся в репертуаре иллюзионистов всего мира в течение целого столетия. Мальчик, шестилетний сын артиста, становился на скамеечку, опираясь на две палки, как на костыли. Затем у него из-под ног вынимали скамеечку, потом одну из палок — мальчик оставался висеть в воздухе. Иллюзионист поднимал его за ноги — мальчик продолжал висеть в горизонтальном положении.
В конце первого отделения Робер-Гудэн раздавал зрителям альбомы со своими портретами и комическую газету, выпускаемую каждый вечер, — со смешными историями и анекдотами, злободневными шутками и карикатурами. Это развлекало публику во время антракта. В заключение вечера зрители получали на память веера-сувениры, на которых были написаны стихи с благодарностью и комплиментами.
Успех «фантастических вечеров» был оглушительным. Несмотря на дороговизну билетов, театр был переполнен каждый вечер на протяжении трех лет подряд. Только во время революции 1848 года, когда все парижские театры начали пустовать, Робер-Гудэн уехал на гастроли за границу. В Лондоне он выступал со специальной программой в цирке.
Рис. 2 «Таинственные часы». Робера Гудэна.
Из каталога французской фирмы Кароли.
Вообще иллюзия и фокусы уже в то время не были новинкой для цирка. С 1790 года Астлей давал на манеже большую пантомиму «Взятие Бастилии», где головы Делоннея и Флесселя отрубали на глазах у публики. «Лорд» Сэнджер показывал в своем цирке «магический» трюк — «курящую устрицу»: Мальчик, спрятанный под столом, пускал дым через трубочку в раковину 2.
Робер-Гудэн совершил триумфальное турне по городам Англии и Бельгии. Причиной его повсеместного успеха была не только техническая изобретательность талантливого мастера точной механики, не только его удивительная престидижитаторская ловкость и несомненное артистическое дарование. Успех Робера-Гудэна объясняется еще и тем, что он нашел своего зрителя и безошибочно угадал, чего именно этот зритель от него требует.
Пинетти и Торрини были прежде всего ловкими придворными, развлекавшими больших и малых монархов и их окружение. При всем своем изяществе и остроумии они почтительно угождали своим зрителям, вовсе не скрывая этого. Робер-Гудэн сумел довести до совершенства их салонный стиль исполнения фокусов и иллюзий, но со своей буржуазной публикой он держался на равной ноге.
Такой тон импонировал зрителям, а эффектное, полное неожиданностей, но совершенно бессодержательное зрелище приятно отвлекало от биржевых забот и политических треволнений. И зрители горячо аплодировали артисту, в котором они видели воплощение своего идеала: ловкого, изобретательного и обходительного человека, умеющего к месту посмешить и притом ничуть не задирающего нос. Подражая этому идеалу, буржуазия создала в действительной жизни тип, обернувшийся пародией на образ, созданный Робером-Гудэном: тип коммивояжера.
В пятидесятилетнем возрасте Робер-Гудэн, оставив артистическую деятельность, уехал на родину в Блуа, чтобы целиком отдаться любимым занятиям — механике и электротехнике. Но ему не долго пришлось жить на покое.
ТАИНСТВЕННЫЙ ПОСОЛ
Середина прошлого века была эпохой колониальных захватов. Англия завершила завоевание Индии, Голландия основала колонию в Южной Африке, Франция пыталась прибрать к рукам Мексику, утвердилась в Камбодже, Кохинхине и на западном берегу Красного моря. Английские и французские войска совместно Навязали Китаю кабальный договор, позволявший колонизаторам беспрепятственно хозяйничать на огромной китайской территории.
К этому же времени относятся и старания Франции овладеть Алжиром.
Завоевание этой богатой страны началось еще в 1830 году. Со зверской жестокостью французские войска изгоняли местные арабские племена из их поселений и передавали конфискованные земли спекулянтам, авантюристам и разорившимся помещикам, которые бойко торговали участками по взвинченным ценам.
Коренное население Алжира отчаянно сопротивлялось колонизаторам. Восстания следовали одно за другим. Вождь повстанцев — талантливый полководец, оратор и поэт — Абд эль-Кадир сумел создать сильную, хорошо вооруженную освободительную армию, опиравшуюся не только на народные массы, но и на мелких арабских феодалов и марабутов (мусульманских монахов-дервишей). Хотя в Алжире находилась третья часть всех французских войск, захватчики подвергались непрерывным нападениям и их положение было очень шатким.
Карательные военные операции в Алжире велись по приказу французского императора Наполеона III, о котором К. Маркс говорил: «Классовая борьба во Франции создала условия и обстоятельства, давшие возможность посредственному и смешному персонажу сыграть роль героя»3. Этот смешной персонаж прибег к смешному средству, чтобы упрочить свое положение в Алжире. По его указанию французское министерство иностранных дел обратилось к Роберу-Гудэну с просьбой выехать в Алжир, дабы сыграть роль волшебника и так поразить арабское население своими чудесами, чтобы оно впредь не осмеливалось сопротивляться колонизаторам.
Робер-Гудэн отнесся к этому предложению со всей серьезностью. Получив инструкции от полковника Неве, начальника политического бюро министерства, он подыскал себе ассистента-мусульманина, свободно говорившего по-арабски, некоего Тибо. Сам заучил несколько арабских фраз, запасся сведениями об обычаях и суевериях алжирцев.
В сентябре 1856 года в театре города Алжира начались выступления Робера-Гудэна. Зал был полон. Вся местная знать присутствовала на представлении — шейхи, ага, сеиды...
Иллюзионист показывал здесь специально подготовленные аттракционы. Так, он спросил, есть ли среди присутствующих кто-нибудь хорошо знающий коран. Вышел седой старец-марабут в зеленой чалме и заявил, что он, много раз побывавший в Мекке, изучал коран, стал экзаменовать старца, прося сказать наизусть, что написано на той или иной странице. Старик отказался, с достоинством возразив, что этого никто не может сделать.
—А я могу! — ответил Робер-Гудэн.
Намотав на голову чалму, он роздал зрителям несколько экземпляров корана и предложил называть номера страниц и стихов. По требованию настороженной и придирчивой публики он цитировал «по памяти» любой стих на названной странице. Но, несмотря на то, что артист не сделал ни одной ошибки, зрители реагировали враждебными выкриками.
Сняв чалму, Робер-Гудэн принес небольшой сундучок, поставил его на возвышение и пригласил выйти на сцену того, кто считает себя сильным. Вышел молодой геркулес-араб и по предложению иллюзиониста двумя пальцами, шутя, поднял сундучок. Но «маг» пошептал какие-то заклинания и взмахнул волшебной палочкой.
—Попробуй теперь, — сказал он. Молодой человек, подбадриваемый криками зрителей, снова взялся за сундучок, но не смог сдвинуть его с места. Ухватился обеими руками, приналег изо всех сил — сундучок не
поддавался. Рванул так, что хрустнули доски помоста, — результат все тот же. Молодой человек, побагровел от стыда, тяжело дыша, упал на колени и, закрыв лицо бурнусом, дико закричал. Тогда Робер-Гудэн легко поднял сундучок и, перебросив его ассистенту, свистнул свою «говорящую собаку», привезенную из Франции.

Рис. 4 «Сон в воздухе» - трюк Робера-Гудэна. Из книги M. Seldow «Les illusionistes et leur secrets».

Рис. 5. Приспособление для трюка «Сон в воздухе». Из книги Hoffmann «Modern magic»
Собака вскочила на маленький столик и улеглась, поглядывая на своего хозяина умными глазами, А хозяин заявил, будто это человек, не желавший покориться ему, всемогущему магу, и за это превращенный в собаку. — Шайтан! — сказал собаке иллюзионист. — Хоть ты простудился в дороге и хрипишь, но расскажи все сам. Собака кивнула головой, раскрыла рот и на чистейшем арабском языке рассказала пораженным зрителям, что теперь, после своего превращения, она больше не сомневается: нет в мире волшебников, более могущественных, чем французы, и сопротивляться им бесполезно.
В подтверждение этих слов Робер-Гудэн встал на железный лист, помощники разложили у его ног костер и подожгли. Огонь и дым окутали «волшебника». Раздался взрыв, пламя мгновенно погасло — и невредимый артист в безукоризненном фраке и белых перчатках, улыбаясь, раскланивался с публикой.
Один из зрителей выхватил из-за пояса пистолет и прицелился в «волшебника». Тот жестом остановил его. — Стой! Не все знают, чем заряжен твой пистолет. Вот пара дуэльных пистолетов. Выбери любой, заряди его при всех и стреляй в меня.
Араб выбрал пулю, сделал на ней отметину ножом, опустил ее в дуло пистолета, забил пыж и насыпал на полку порох. Иллюзионист спокойно стоял, ожидая. Раздался выстрел. Робер-Гудэн, улыбаясь, держал пулю в зубах. Он выплюнул ее на блюдо — пуля была та самая, с отметиной...
В зале поднялась паника. Давя друг друга в дверях, зрители кинулись вон из театра.
Все это выступление представляло собой набор иллюзионных трюков, выполненных сравнительно несложными техническими средствами. Акустическая трубка, приложенная иллюзионистом к уху, когда он надевал чалму, передавала ему подсказку «суфлера» Тибо, листавшего за сценой коран. Через ту же акустическую трубку, проведенную в столик, Тибо говорил и за собаку. Не случайно Робер-Гудэн предупреждал зрителей о том, что собака простудилась и хрипит. «Волшебный сундучок» с железным дном удерживался на постаменте сильным электромагнитом; помощник включал и выключал ток из-за кулис. «Холодный огонь» фейерверка, замаскированного в поленьях, у ног иллюзиониста, довершал впечатление.
Несмотря на то, что все эти технические приспособления не принесли Роберу-Гудэну обычного артистического успеха и первое его выступление в Алжире закончилось, как мы видели, скандалом, иллюзионист не был обескуражен. Он был убежден, что добился своей цели — нагнал на зрителей страху. И смело отправился по оазисам и дуарам в глубь страны, в горные районы Кабилии. Выступал на открытом воздухе, разбивая большую палатку возле какого-нибудь сарая, служившего закулисным помещением.
В арабском селении Мейбус, где окрестные жители плотно набились в палатку, Робер-Гудэн объявил, что накормит сто человек одним куриным яйцом. Зрителям показали большую корзину, полную яиц. Фокусник стал разбивать яйца одно за другим, выпуская содержимое в большую кастрюлю, стоявшую на жаровне. Затем, помешав в кастрюле своей «волшебной» палочкой, вынул оттуда одно большое крутое яйцо и, положив его на блюдо, стал угощать зрителей. Удивленные арабы брали куски яйца, осторожно пробовали и убеждались, что сотня яиц действительно превратилась в одно огромной яйцо. Каждое выступление Робера-Гудэна включало в себя мнимофакирские трюки. Иллюзионист опускал руки в «расплавленное олово» (ртуть), умывался им и даже полоскал рот. Глотал огонь и выдувал изо рта огненный столб. Лил «кипящую» воду из кастрюли, от которой шел пар. Вода в руках у него зажигалась и горела ярким пламенем. Раскаленную докрасна железную палку фокусник прикладывал к своей щеке и брал ее в рот. Порой непосредственно на улице иллюзионист проделывал свой трюк с пистолетом, предлагая любому желающему выстрелить в него из оружия, заряженного на виду у всех, а потом ловил пулю налету и показывал ее на тарелке зрителям. Эту старую клоунскую шутку из классического антре он дополнял другим трюком: сам стрелял из пистолета в глинобитную стену, на которой образовывалось постепенно растекающееся пятно крови.
Слух об иллюзионисте в цилиндре далеко разнесся по арабским селениям. Встречая «шайтана с кастрюлей на голове», как его называли алжирцы, они поспешно закрывали лицо бурнусом, боясь «дурного глаза». Но вопреки упованиям министерства иностранных дел политическое воздействие всей этой затеи с командировкой Робера-Гудэна в Алжир оказалось, разумеется равным нулю. Ожесточенная борьба алжирского народа за свою независимость продолжается, как известно, и по сей день.
Во время своих алжирских гастролей Робер-Гудэн потерпел полное фиаско. Его первый концерт в Алжире окончился, как было описано, скандалом. Последующие выступления вызывали примерно такую же реакцию. Иллюзионист отказался от «салонного» стиля подачи трюков, рассчитанного на европейскую буржуазную публику, и принялся запугивать зрителей наподобие магов древности или Калиостро. Но древние маги и жрецы выступали перед молящимися, которые были заранее убеждены во всемогуществе божества. Они трепетали, но не удивлялись, испытывая удовлетворение при виде «чудес», наглядно подтверждавших их веру в величие бога и мудрость его жреца. Калиостро же запугивал, но одновременно и приманивал зрителей надеждой на получение золота, причем так, что страшное казалось не очень опасным, а приятная перспектива научиться добывать золото — легко достижимой. И зрители восторженно следили за фокусами Калиостро. А Робер-Гудэн выступал перед зрителями, заранее ненавидевшими его как посланца колонизаторов. И чем нагляднее он демонстрировал свое мнимое могущество, тем все больше усиливалась ненависть к нему. Сам Робер-Гудэн так и не понял, какую неблаговидную роль его заставили играть. Он был уверен, что выполняет свой патриотический долг и даже отказался от крупного гонорара, предложенного ему правительством по возвращении во Францию. Больше Робер-Гудэн не выступал. Поселившись в своем домике в Блуа, он вернулся к излюбленному делу — техническому изобретательству. В эти годы он написал мемуары «Признания престидижитатора» и другие сочинения — такие, как «Магия и занимательная физика», изданная уже после его смерти. Он умер в 1871 году.
Но основанный им театр продолжал существовать. Директором, владельцем и главным исполнителем в нем стал сперва Гамильтон, шурин Робера-Гудэна. Новый владелец в 1854 году перевел театр из Пале-Рояля в самый центр Парижа — на Большие бульвары, возле Оперы. Затем театр перешел к сыну знаменитого иллюзиониста, уже в шестилетнем возрасте работавшему ассистентом на «фантастических вечерах». Театр фокусов и иллюзий еще долгое время продолжал привлекать публику. Впоследствии «Театру Робера-Гудэна» было суждено сыграть выдающуюся роль — стать колыбелью художественной кинематографии.
Продолжение следует
Журнал ”Советский цирк” август 1961г.