Но сами жители Копенгагена встре­тили нас гораздо теплее, чем холод­ная бронзовая Русалка. Датские арти­сты, с которыми нам предстояло работать, и наши будущие зрители оказались очень радушными хозяе­вами. В составе нашей группы были воздушные гимнасты Левандовские, турнисты Николаевы, жонглер X. Абдулаев, клоун Э. Середа, эксцентрик М. Богданов и участники руководи­мого мной номера. Выступали мы в одной программе с артистами из других стран, которых пригласил Шуман.

На фото: Паулина Шуман, Альберт Шуман

Хозяин цирка очень волновался так как гастроли начались в сентябре. А в этом месяце датчане очень не­охотно посещают представления. Но опасения оказались напрасными. За 25 дней нашего пребывания в Копен­гагене было 35 аншлагов! Три раза в неделю приходилось давать по два представления в день, так как желаю­щих было много больше, чем вме­щал цирк. Владелец здания цирка (вернее, кинотеатра, приспособлен­ного для цирковых представлений) говорил, что за последние 70 лет это помещение не видело такого наплыва публики.

Копенгагенцы не знают, что такое очередь. Для них это из ряда вон выходящее событие. Тем не менее око­ло цирка Шумана ежедневно выстраивался на несколько часов длинный «хвост». Художник Херлуф Бидструп, который   тщетно  пытался  и  так  и   не смог попасть на представление, при­слал мне свой рисунок и несколько книжечек с надписями. Часто при­езжали в цирк жители Швеции, Нор­вегии.

Зрители восторженно принимали советские номера. Нередко прерывали их аплодисментами и восхищен­ными возгласами. Слова «фантастические артисты» были самой распро­страненной похвалой нам. Клоун Середа вполне «акклиматизировался» в Дании, и одна из его реприз, в ко­торой заранее подсаженный зритель будто с испуга падает с кресла и де­лает каскад, вызывала всегда такой хохот что следующий номер никак не мог привлечь к себе внимание публики.

В цирке  Шумана было несколько интересных номеров, но больше все­го нас поразило выступление самих Шуманов с дрессироаанными ло­шадьми.

Конюшня Шумана завоевала все­мирную известность, и надо сказать,
что это вполне заслуженная слава. Конюшня насчитывает около семиде­сяти лошадей. Выступают с ними сам хозяин Альберт Шуман, его жена Паулина, очень красивая женщина и замечательная артистка, его брат Макс и дрессировщик Дуглас Космайер. Не будем указывать, что все известные упражнения отличались необычайной четкостью, закончен­ностью. Кроме обычных, Шуманы продемонстрировали         совершенно новые достижения и приемы дрес­сировки. Достаточно перечислить несколько трюков. Например, пять лошадей одновременно встают на «оф» (на задние ноги) и так обхо­дят полный круг манежа, причем Шуман идет впереди и даже не оборачивается к ним. А в финале номера   сразу   тридцать   две   лошади поднимаются на «оф». Все вы, не­верно, видели, как маленькие собачки перепрыгивают на задних лапках через барьерчики, поставленные не­далеко друг от друга. У Шумана этот трюк исполняют лошади, причем очень изящно и грациозно. Макс Шуман показал старинный оригиналь­ный номер «римская почта». В костю­ме гладиатора он выезжает, стоя на двух лошадях и скачет вокруг ма­нежа. А между этими лошадьми, не замедляя их бега, пробегают одна за другой еще двенадцать лошадей и  делают  пируэты.

Строгий классический конный но­мер Шуманы оживили комическими элементами. Пародируя наездника, Альберт выезжает на маленьком смешном пони. Потом одна из лоша­дей везет его в кресле и у самого форганга вдруг «переворачивает!». При этом седок делает великолеп­ный клоунский каскад! Так, выходя в строгом фрачном костюме, Шуман не боится открыто рассмешить пуб­лику. Когда восемь лошадей идут по барьеру передними ногами, одна обязательно идет задними ногами, а передними — по манежу, в очень смешной позе. Кстати, чтобы лоша­ди не соскользнули с барьера в пуб­лику, вокруг него сделан высокий ободок. Вот еще один комический эпизод. На манеж ставили несколько гирлянд в виде подковок, и каждая лошадь становилась в свою подков­ку. Шуман поднимал руку, чтобы дать сигнал, а лошади стояли, гото­вясь к бегу. Одна, самая нетерпели­вая, то и дело выскакивала из под­ковки. Но Шуман специально за­медлял сигнал и укоризненно качал ей головой; она сконфуженно воз­вращалась   назад. В высшей школе верховой езды Шуманы    тоже    показали   много    новых движений.

Заключительный трюк акробатов Янг. Так они и уходили с манежа

Их лошади изящно, как балерины, танцуют танго, фокст­рот, канкан. Идя в ногу с современ­ной модой, они разучили даже на­стоящий рок-н-ролл. Номер Шумана характеризует не только высший класс профессионального мастер­ства, но и больший вкус. Лошади великолепно убраны в страусовые перья, в сбруи вделаны электрические лампочки, цвет убора гармонирует с костюмом дрессировщика. Для большего зрительного эффекта Шу­ман умело подбирает масти лоша­дей: например, с четырьмя белыми выходят восемь  черных лошадей.

Животные слушаются дрессировщи­ка с первого слова, вернее, даже с первого взгляда. Поэтому все вы­ступление идет в быстром темпе, не ниже галопа. Еще любопытная де­таль: во время работы барьер у форганга открыт, а в проходах нет ни одного берейтора. Иногда Шуман отлучается из манежа, слаженная работа продолжается без его при­смотра. Шуман мастерски владеет шамберьером, он может на лету разбить им яблоко пополам. В его руках шамберьер напоминает дири­жерскую палочку, управляющую лошадиным балетом. В случае непола­док он не стесняется при зрителях сам заправить манеж.

Конечно, такой дрессировки можно добиться только очень напряженным трудом. Шуман и Космайер репети­руют ежедневно по семь-восемь часов. Их метод, основанный на пре­красном знании организма лошади, отличается большой   гуманностью.

Вместе с нами работали и амери­канские акробаты братья Янг. Они показали очень сложные трюки, не­которые мы видели впервые. Напри­мер, один из них стоит на голове, а  второй   тоже  стоит    на  голове   на его ногах или же делает на его но­гах стойку. Или наоборот: нижний делает стойку на руках, а верхний стоит на голове у него на шее. В финале они делают такой трюк: ниж­ний балансирует на тросточке одной рукой, а верхний у него на шее делает стойку на одной руке. Причем, чтобы подчеркнуть сложность трюка, артисты сначала «заваливают» его, а затем   безупречно  исполняют.

Эксцентрик Лари Крисфорд появ­ляется на манеже, изображая под­выпившего гуляку. Он взбирается на высокий трамплин, намереваясь спрыгнуть с него в пруд. «Пруд» — это замаскированный батуд. Кажется, что артист вот-вот свалится с трампли­на, но каждый раз успевает зацепить­ся то ногой, то рукой. Наконец он все-таки падает и, высоко взлетев с батуда, скользит на спине по трам­плину и эффектно прыгает в манеж. Крисфорд уже не молод, но работает он с поистине юношеским за­дором.

Кроме Середы паузы заполняли два карлика Кики и Антонио, поко­рившие своей обаятельной манерой держаться.

Зрители бурно реагировали на репризу, которую один из карликов делал вместе с Середой. Середа брал Антонио в стойку, а затем ма­ленький Антонио спокойно держал в стойке на руках Середу и так уно­сил его за  кулисы.

Большинство номеров программы носило комический характер. Помимо названных комиков выступали трио Рикардо с музыкальной клоунадой и Лео Гастон, придумавший довольно оригинальный номер. Он надувает обыкновенные воздушные шары, ко­торые продаются на улицах, и ис­кусно придает им форму зверюшек, дамских шляп и т. д. Свои «изделия» он вручает зрителям, сопровождая подарок   остроумными   репликами.

Работали мы без выходных дней, каждый вечер были заняты, но в свободное время старались познакомиться с Копенгагеном. Это очень живописный город, с ярки­ми контрастами в архитектуре. Напри­мер, рядом с современной сорока­этажной гостиницей авиакомпании «SAS» — крошечные домики со ста­ринными черепичными крышами. Большинство черепичных крыш красного и бирюзового цвета, и все они утопают в зелени, так что свер­ху город похож на причудливую красно-зеленую мозаику. На всем городском укладе сильно чувствуется влияние моря. Даже в церквах при­нято подвешивать к потолку модель корабля. Копенгаген славится замечательными мостами, перекинутыми через канал, который опоясывает город. Эти мосты можно развести и снова свести в течение даух-трех минут, так что уличное движение по обеим сторонам почти не преры­вается.

На улицах мы встретили моряков всех национальностей. Однажды мы дали концерт для своих соотечест­венников, которые прибыли в Данию на пароходе «Уралмаш».

Почти все жители города передви­гаются на велосипедах. На оживлен­ных улицах и площадях а рабочие часы вырастают громадные горы из них. Кажется невероятным, чтобы владельцы могли отыскать свои ве­лосипеды среди такого количества машин. Нередко мы наблюдали, как дряхлые старушки бодро мчатся на велосипедах.

Датчане очень любят футбол. В тот день, когда датская команда играла на Олимпийских играх, толпы народа стояли  на улицах около репродукторов.

А во время представления в пау­зах между номерами вместе с клоу­нами выходил шпрехшталмейстер и комментировал события, происходя­щие в это время на римском стадио­не.

Напротив нашего цирка — замеча­тельный парк Тиволи. Каких только аттракционов в нем нет! И все это сверкает огнями, движется, шумит. В Тиволи расположился цирк Бенни-вайса. В те дни, когда около нашего цирка толпилась очередь, цирк Бенни-вайса пустовал. Мы видели его программу. Преобладали номера с дрессированными животными: слона-Ми, тиграми, лошадьми, обезьянами, собаками. Оригинально задуман обезьяний номер, В нем есть такой эпизод: обезьяна идет по проволоке, балансируя на голове пирамиду ча­шек. А дрессировщик несет такой же баланс, но идет по манежу. Обезьяна старательно копирует все его движе­ния, жесты. Вдруг дрессировщик «запнулся» и уронил чашку. Обезья­на по инерции тоже чуть не роняет свою ношу, но, вовремя сохранив равновесие, торжествующе смеется и показывает хозяину язык.

Еще одну цирковую программу мы посмотрели в варьете. Там нам понравились три номера — исполнители на турнике, свободной проволоке и подкидной   доске.

У нас с подкидной доской обычно выступает целая группа прыгунов. А мы видели номер всего с двумя уча­стниками. Девушка становилась на один край доски, а юноша отбивал, доску и успевал поймать партнершу. Они показали такие сложные трюки, как приход одной рукой на голову или рукой в руку, приход копфштейном на  руку  и на   голову.

Впервые мы познакомились с сю­жетным номером на турнике. Испол­нитель его выносит портативный тур­ник, устанавливающийся без помощи растяжек. Артист собирается стать таким же сильным, как атлет, нари­сованный   на   обложке   иллюстрированного журнала. Он начинает трени­роваться на турнике. Появляется девушка и пытается соблазнить его то вином, то сигаретами. Но он не­преклонен. Наконец, она выходит в красивом вечернем платье. Тогда он не  «выдерживает»  и   убегает   с  ней.

Кроме Копенгагена мы гастроли­ровали в Оденсе, Орхусе, Ольборге. За два месяца пребывания в стране мы повидали много исторических па­мятников, которыми гордятся датча­не. Посетили маленький скромный домик Андерсена в Оденсе, наблю­дали торжественную церемонию смены караула лейб-гвардейцев ко­роля, одетых в высокие мохнатые шапки и парадную форму, осмотрели замок в Кронберге, где, по преда­нию, жил Гамлет. Сейчас там музей, но замок сильно запущен, запылен, словно со времен легендарного принца туда никто не входил.

В Ольборге мы работали не в цирке, а на театральной сцене. Этот театр построен с учетом новейших достижений техники. Величину зри­тельного зала можно по желанию менять: одна стена опускается, и часть мест «уезжает». Можно изме­нить и размеры сцены. Можно пере­строить кресла так, что в центре окажется манеж. Комфортабельно оборудованы фойе и закулисные по­мещения.

В Орхусе после наших гастролей здание цирка должно было прода­ваться другому владельцу под склад. Заканчивая последнее выступление, я показал зрителям небольшую шут­ку.

Я спросил Шумана: «Здание про­дается, значит, вам здесь больше делать нечего?» «Нечего», — ответил Шуман. Тогда я взмахнул рукой, и Шуман молниеносно исчез на глазах пораженных зрителей (причем исчез настолько быстро, как даже я сам не ожидал). Когда через несколько мгновений мы вместе вышли из-за кулис, публика разразилась громо­выми   аплодисментами.

Советские артисты за рубежом окружены вниманием местных жите­лей. Фокусники тем более вызывают любопытство. Вокруг моего имени ходили самые невероятные слухи. Все пытались разгадать, как делаются та­инственные трюки. Зрители особенно восхищались номерами «Сжигание» и «Появление в клетке льва вместо девушки».

Газеты поместили около 70 рецен­зий на наши выступления. Даже реакционная «Берлингске Тиденде» хорошо отозвалась о наших номерах. Газета «Орборг Стифтенде» писала; «Кио, этот русский иллюзионист, больше походит на ученого атомщи­ка, чем на шутника господина бога». Боясь быть нескромным, не стану приводить других отзывов, но могу заверить, что они были написаны в очень лестных   тонах.

Зрители, видимо, всерьез поверили в мое могущество, так как часто к нам обращались калеки (даже из других городов) с просьбой исцелить их. Приходили и женщины, которые хотели, чтобы я омолодил их. Однаж­ды мы заметили, как во время но­мера «Сжигание» несколько человек молилось. Они верили, что все фоку­сы делаются «по-всамделишному». Многие зрители по наивности прини­мали трюки за чистую монету, так как не могли найти им объяснения. Одна журналистка обратилась к ру­ководителю нашей группы Г. А. Ше-аелевой даже с таким вопросом: правда ли, что Кио привез из России целый вагон девушек и каждый день в клетку ко льву пускают новую? Курьезов было  немало.

Нам раньше говорили, что жители Севера — суровые люди, скупые на смех и похвалу. Непосредственность и живость датчан быстро разубедили нас в этом. О таких радушных зри­телях  приятно вспоминать.

Э.   КИО,

народный артист   РСФСР

 Журнал «Советский цирк» январь 1961 г.