Почему?
Показав дежурному пропуск, я вышел на Кировский проспект и, остановившись, вдыхая уже по-настоящему весенний воздух, прочел написанное золотом по черному стеклу: «Ордена Ленина киностудия «Ленфильм». Каждый день в течение долгих месяцев встречали меня эти торжественно-красивые слова, и каждый раз я с удовольствием их читал. А сейчас мне стало грустно.
Я вспомнил съемочную группу, с которой мне пришлось проработать более 12 месяцев в должности, называвшейся несколько необычно, — «режиссер-дрессировщик». А группа именовалась «Полосатый рейс».
Но картина закончена, и я расстаюсь с «Ленфильмом» и с годом настоящей, вдохновенной работы.
Свою работу на киностудии я часто представлял себе как длительную командировку в чужую добрую, хорошую страну, все время, ощущая себя в этой стране представителем своего отечества — цирка. А как бы хорошо вам не было в чужой стране, вас всегда тянет на родину. Много раз за время работы на «Ленфильме» мне казалось, что сейчас в цирке происходят какие-то очень интересные события: создаются новые номера, аттракционы, всплывают имена, до сих пор неизвестные, и разрешаются вопросы, давно назревшие...
Я шел и думал, что, несмотря на радость проделанной работы в фильме «Полосатый рейс», я огорчен тем, что не мог быть свидетелем и участником тех событий, которые должны были произойти в цирке за минувший год. И ничего удивительного, что через некоторое время я обнаружил, что стою у дверей Ленинградского цирка.
В фойе я сразу же встретил несколько своих приятелей актеров, которые поздоровались со мной и, не высказывая ко мне дальнейшего интереса, взволнованно продолжали говорить о чем-то своем.
Я стоял рядом с ними и пытался понять, чем так огорчены и расстроены эти люди. Оказалось, что накануне в одной из ленинградских газет появилась статья автора, знающего и любящего цирк, в которой с сожалением говорилось о многих недостатках программы. Писалось о повторениях и плохом, старом репертуаре коверных. Много горьких и справедливых упреков было в этой статье.
Вот об этом-то и говорили мои друзья.
Ни один из упреков не был спорным. Все соглашались с автором статьи и кое-кто считал, что человек, писавший эту рецензию, мог бы высказать значительно больше критических замечаний. Один из артистов прямо заявил, что многое на манеже Ленинградского цирка в этой, да и в прошлой программе является перепевом старых, далеко не лучших образцов. Другой артист, человек резкий и принципиальный, сказал, что, отдавая должное пожилым актерам и благодаря их за прекрасную работу в прошлом, он не может не указать им на то, что в связи с их преклонным возрастом многие из них потеряли и квалификацию и необходимые актерские качества.
Кое-кто соглашался, кое-кто спорил, однако все в один голос утверждали, что цирк заметно снизил свой темп в создании новых номеров и аттракционов, а если такие появляются, то при ближайшем рассмотрении они оказываются или просто перелицованным старьем или настолько неудачными, что приходится только удивляться!
Как могло это случиться? Отчего такое? Почему?..
Все мы знаем артистов цирка — людей, вечно ищущих новое, придумывающих невероятные трюки, конструирующих небывалые аппараты, пищущих сценарии новых номеров, аттракционов.
Где же все это? Почему их нет?...
Однако в глубине души у меня была уверенность, что это случайность, что это явление «местное». Мне казалось, что в Москве, во Всесоюзном объединении государственных цирков об этом просто не знают. Что именно там можно найти ответ на вопрос: «почему?»...
Я сам давно вынашиваю мысль о создании нового аттракциона с тиграми, и совершенно естественно, что положение в Ленинградском цирке взволновало меня.
И я приехал в Москву.
Зайдя к начальнику репертуарно-художественного отдела А. А. Царицыну, я попытался поделиться с ним своими замыслами.
Я не успел рассказать ни сюжета сценария, ни предполагаемых трюков, как А. А. Царицын заявил:
Новых аттракционов не нужно. Нам некуда девать старые.
Тогда я решил напомнить ему о нескольких цирках, недавно вступивших в строй, в то время когда за последнее время ни одного нового аттракциона не создано.
А Запашный? — возразил мне Царицын.
И я пошел в отдел формирования к В. П. Щетинину.
Не дай бог вам предложить что-либое новое, — сказал В. П. Щетинин. Артист Рубан должен переоформлять свой номер. Однако нам значительно удобнее было всю зиму платить ему зарплату и кормить его животных, нежели предоставить репетиционный период в полном смысле этого слова. Я вам скажу больше: мы были вынуждены «катать» лошадей нескольких конных номеров по железной дороге в течение двух-трех месяцев, переадресовывая их из города в город. Нам выгоднее оплачивать железнодорожные расходы, чем принять их в каком-либо цирке. Нет нужных баз.
А я слушал и думал: «Почему?»...
И я ушел. Я бродил по Москве и вспоминал, как однажды во время съемок на киностудии меня вызвали в кабинет директора. Там я был представлен начальнику Главного управления по производству фильмов А. Н. Сазонову, который хотел узнать, что я предполагаю делать в дальнейшем.
Я рассказал, что по окончании съемок собираюсь создать новый аттракцион в цирке и поговорить о новом фильме с участием зверей. Сазонов ответил, что это он и хотел мне предложить. Он обещал показать мне в Москве много интересных кинематографических работ зарубежных студий в нашем «зверином» направлении и вместе подумать о том, как сделать фильм, не только не уступающий этим картинам, но и намного превосходящий их во всех отношениях...
Я вспомнил этот разговор и не понимал, почему же в цирках, в наших цирках мы должны быть наглухо пристегнуты к старым, отжившим свой век номерам, аттракционам. Почему?..
К. Константиновский
Журнал «Советский цирк» май 1961 год