Китайская приправа на Чеховском Фестивале

«Король Обезьяна и Мышь Гоблин», «Отвергнутая невеста»,  Китайская опера Гуо Гуанг, Тайвань, реж. Ли Хсяо Пин. Экзотическая восточная приправа, в виде Пекинской оперы, как нельзя лучше вписалась в репертуарное меню московского ЧеховФеста-2009.

Пекинская опера – это не музыкальный театр из Пекина, а жанр представления традиционного китайского театра.

Более чем двухсотлетняя история пекинской оперы настолько многообразна, а суть ее так сложна, что сами носители этой театральной культуры, по их откровенному признанию,- не могут до конца постичь ее природу и знать о ней все.  

Тем не менее, популярность «оперы Востока», как её ещё называют, растёт в мире с каждым годом. Об этом красноречиво свидетельствует очередное появление китайской оперы на фестивальных подмостках Москвы.

Традиционный репертуар пекинской оперы огромен. Он содержит более двух тысяч канонических сюжетов, сопровождаемых более чем пятьюстами фиксированными музыкальными темами.

Спектакли в жанре китайской оперы объединяют в себе элементы музыки, пения, диалога, танца, акробатики, жонглирования, эквилибристики, фокусов, упражнений военного искусства и многое другое. Китайская опера – искусство в высшей степени, синтетическое.     

В определённом смысле можно рассматривать китайскую оперу как своего  рода художественное, образное осмысление тысячелетней истории Поднебесной.

На сей раз, московским театралам в один вечер были представлены сразу два самостоятельных одноактных спектакля в постановке тайваньского театра «Гуо Гуанг», что означает «Слава государству».

Первый – это комическая притча «Король Обезьяна и Мышь гоблин».

Необходимая ремарка.

Экран синхронного перевода, расположенный высоко над сценой, на ламбрекене (поперечная оборка верхней части занавеса) – это настоящая  «китайская хитрость», если не режиссёрская уловка: либо следишь за смыслом текстов арий и диалогов, либо…смотришь на происходящее действо на сцене. Такова изначальная данность: «читать или смотреть». Выбор – не из простых, согласитесь.

Однако очень быстро настраивает, я бы даже сказал, дисциплинирует зрителей, заставляя с удвоенным вниманием воспринимать происходящее на сцене.

Разворачивается сказочно-мифологический сюжет. 

Молодая особа прогневила высокое собрание буддийских божеств, которые

наказали ее, превратив в крысу Нефрит – царицу мышей.

Царица хочет обманом женить на себе мудрого тибетского Монаха, чтобы завладеть его духовным могуществом. В поисках чудесной книги святого писания, Монаха сопровождает свита: ловкая и хитрая Обезьянка, добродушный Поросенок, и сметливый Ученик.  

Коварная Нефрит завлекает Монаха в подземелье, где её подданные устраивают магические игры, заводят ритуальные хороводы, готовясь к свадьбе.

Происходит поединок мышей с «небесными полководцами» во главе с «огнедышащим» Котом, явившимися на защиту Монаха.

Обезьянка делает из одеяла сеть и ловит в нее всех коварных мышей.

Зло и коварство повергнуто, а доброта и мудрость торжествуют. Вот собственно и вся немудрёная история. Суть дела, понятно, не в ней. Суть в том, «как» история «рассказана»!

В ходе предсвадебных торжеств мы наблюдаем некое представление в форме… акробатического мини-балета, по-другому не назовёшь.

Сцены из «акробатического балета», пусть отдалённо, напоминают традиционные цирковые номера: «акробаты-прыгуны», «групповые жонглёры копьями», «акробаты-эксцентрики на столе», «факир», «акробатическая эксцентрика со стульями», «антипод», «акробатические прыжки под флаг»…

Тут и фляки, и темповые, и различные сальто и, твисты, и маховые, и перекидные, и так называемые бедуинские прыжки, и кувырки прыжком.., чего здесь только нет – по сути, вся «школа» акробатики! А заодно и жонглирования.

И как исполнено! Ключевые характеристики: органично и естественно.  

Пластический рисунок акробатических элементов – заметно иной, в сравнении с европейской школой. Спонтанно возникающая аналогия: именно так прыгают, кувыркаются, переворачиваются и резвятся… животные и звери в условиях дикой природы. Китайские акробаты обладают поистине «кошачьей» прыгучестью, «змеиной» гибкостью и птичьей «полётностью».

Второй спектакль тайваньского театра – историческая драма «Отвергнутая невеста» основана, что называется, «на реальных событиях», пусть и имевших место две тысячи лет назад.

Император в поисках мира и независимости Поднебесной принуждён выдать замуж первую красавицу за вождя северных варваров. Виной всему оказался незадачливый художник, по злому умыслу которого был нарисован «ужасающе гадкий» портрет красавицы.

Такой ход событий спровоцировал политический кризис в стране, и теперь красавица должна пожертвовать собой во имя спасения Родины.

Движение сюжета – сборы и дорога героини на чужбину. Красавица навсегда покидает родные места, о чём глубоко переживает и горько плачет, предаваясь воспоминаниям.

«Отвергнутая невеста» более сложное и разнообразное в музыкальном плане произведение. В нём можно обнаружить элементы как европейской оперы, так современной эстрадной китайской музыки.

Не случайно главную  партию «Невесты» исполнила тайваньская оперная дива Вей Хай-Мин.

В 90−х  Вей Хай-Мин училась в Пекине у сына самого Мэй Лань-фана, признанного мэтра Пекинской оперы, а в 2009−м спела в «Орландо» Вирджинии Вульф у корифея западной оперной традиции Роберта Уилсона.  

Как поет, двигается, танцует, как царственно держит позу и смотрит в зал Вей Хай-Мин – объяснить невозможно: слишком уж полярны китайская и европейская музыкальные и драматическая традиции.

Для европейского уха и глаза пекинская опера – настоящая «китайская грамота».

Музыка китайской оперы по преимуществу оркестровая. Ударные создают строгий ритмичный аккомпанемент. Главными ударными инструментами являются гонги и барабаны различных размеров и видов. Используются также бамбуковые «трещотки».  

Основные струнные инструменты, так называемые «цзинху» и «эрху» - китайские разновидности скрипки. Из щипковых инструментов используются «юэцинь» - инструмент сродни лютни или мандолины различной формы.

Иногда в партитуре присутствуют духовые: разновидность трубы или китайская флейта.

В качестве своеобразного дирижёра оркестра выступает барабанщик. Различными бамбуковыми палочками он, я бы сказал, «вывязывает» общий музыкально-ритмический рисунок, в каждый такт которого актёры «укладывают» свои жесты и движения.

Нет, звучание китайского оркестра ни с чем не сравнишь! Но и не спутаешь, ни с чем.

Определённую сложность для восприятия представляют вокал и речь.

Последняя, в свою очередь, делится на речитатив («юнь-бай») и разговорную речь (цзин-бай). Речитатив – прерогатива главных персонажей. Разговорной речью пользуются молодые героини и комики.

Роли в пекинской опере четко и строго регламентированы по амплуа, классифицируются по возрасту и индивидуальности героев, причем у каждого амплуа свой стиль и правила поведения.     

Характеристику персонажа можно определять по особенностям грима. Например, красный цвет в гриме означает преданность и честность, фиолетовый – храбрость и решительность, черный указывает на прямоту и верность персонажа, а белый изобличает злодейство; синий – символ твердости и храбрости, желтый – жестокости и коварства, а золотой и серебряный цвета применяются для характеристики буддийских и мифических героев.

Словом, весьма и весьма специфическое зрелище.

Я бы сильно слукавил, если бы сказал, что спектакль тайваньского театра эмоционально потрясает и захватывает до глубины души. Спектакль затрагивает иные сферы чувств, наполняет новым опытом, заставляет задуматься. И уже этим обогащает.

Человек Запада смотрит в небо, мыслит, устремляя взор ввысь пламенеющей готики, штурмующей небеса.

Русский смотрит вдаль, за горизонт, где взгляд сливается с бесконечной  равниной, открывая просторы безграничной воли.

Человек Востока смотрит вглубь самого себя, в суть вещей и явлений, стараясь понять окружающую природу, чтобы жить с ней в ладу и гармонии.

Таким образом, один из ярчайших образцов китайской культуры, а Пекинская опера несомненно такова, - расширяет наши знания о мироустройстве и, в конечном счёте, о самих себе.

Изучая и постигая различные культуры, мы изучаем не просто книги, соборы или археологические находки, - мы открываем для себя иные человеческие миры, в которых люди и жили, и чувствовали себя иначе, чем мы.

Каждая культура есть способ творческой самореализации человека. Поэтому постижение иных культур обогащает нас не только новым знанием, но и новым творческим опытом.

Китай сегодня предстаёт перед остальным миром не экзотической добавкой, а цельным, гармоничным затерянным миром, которому мир не перестаёт удивляться.

Китай дает нам шанс заново осмыслить созданное и нажитое Западом, увидев привычное в ином свете.

Этот путь еще только начинается.