Сезон начался

Первая цирковая программа нынешнего сезона в Москве не имеет общего названия.

Воздушные гимнасты Папазовы

А между тем, при всем разнообразии номеров, при отсутствии единой темы, в ней есть одна принципиальная особенность: на манеже встретились разные поколения артистов — ветераны и юные. В самом деле, рядом с прославленным Карандашом выпускники циркового учи­лища эквилибристы А. Певцов и А. Цыганков, вместе с заслуженным мастером спорта Г. Новаком выступают его сыновья; а конно-цирковой ансамбль «Иристон» под руководством Д. Тугановой и В. Денисова напомнил нам знаменитую тугановскую   джигитовку.

Героем нынешней программы стал Карандаш. Представление вылилось в че­ствование артиста, который вот уже тридцать пять лет выходит на арену совет­ского цирка. Все как на творческом вечере: старые кинокадры, на которых мы видим молодого артиста, парад в честь клоуна, стихотворные поздравления (к со­жалению, невысоких литературных достоинств). И самое главное: «Весь вечер на манеже Карандаш». Он все тот же — наивный и жизнерадостный чудак, удив­ляющийся тому, что происходит вокруг, увлеченно играющий с партнерами и зрителями, постоянно вмешивающийся в действие.

Пусть нет у клоуна былого разнообразия и легкости в пародийных номерах, пусть сейчас звучит анахро­низмом клоунский фальцет — главное в искусстве Карандаша осталось: человеч­ность, наивность, серьезное отношение к своему смешному искусству. В програм­ме три самостоятельные интермедии Карандаша. Пожалуй, многовато, тем более что сценка «Ужин» не отличается ни изобретательностью, ни вкусом. Но старый «Случай в парке» — злоключения Карандаша, разбившего гипсовую скульптуру Венеры и пытающегося собрать ее из осколков, — образец хорошей, по-настоя­щему смешной клоунады. Секрет успеха в том, что артист, невпопад складываю­щий скульптуру, бесконечно серьезен и озабочен. Как часто забывают наши клоуны   этот   закон   смешного!

Акробаты-эквилибристы А. Левцов и А. Цыганков

На другой День после спектакля в цирке я, как и тысячи москвичей, смотрел вечером телевизионную передачу из Токио. В единоборстве встретились Юрий Власов и Леонид Жаботинский. Убежден, что все мы, не знающие тонкостей тя­желой атлетики, были захвачены поединком гигантов. В цирке магия спортивной борьбы и спортивного результата отступает на второй план, ее восполняет зрелищный эффект. Вот почему выступление на манеже семьи тяжелоатлетов Новаков также смотрится с интересом. Мы увидели, что артисты внесли много нового в этот традиционный цирковой жанр. Однако все же надо отметить, что композиция их аттракциона хаотична и нуждается в корректуре режиссера.

Выступает Г. Новак с сыновьями

Программа, открывшая сезон, достаточно многообразна, в ней представлены большинство цирковых жанров. Конечно, для любителей сильных ощущений не хватает аттракциона с хищниками; хотелось бы вновь приобщиться к магической таинственности высокого фокуса; уже год не видели мы на манеже грандиоз­ной увлекательной пантомимы. Но не об этом сейчас речь. Всего интереснее подумать о том новом, чем обогатились номера, даано уже ставшие традицион­ными, обязательными. Ведь как бы ни была высока техника артиста в любом жанре — если он только повторяет прежнее, — его выступление многое теряет.

В первой программе Московского цирка заметны поиски нового, и это ра­дует, обнадеживает. Уже в самом начале, в выступлении воздушных гимнастов Попазовых, мы не только восхищаемся свободой и спокойствием артистов под куполом, но замечаем, как ищут они новых путей демонстрации отточенной тех­ники и бесстрашия. Казалось бы, обыкновенные качели, знакомые всем с дет­ства, конкурируют, и успешно, с самым замысловатым аппаратом; гимнасты в высоком темпе пересекают по воздуху цирковой зал, словно бы отталкиваясь от одной точки круглой стены и мгновенно оказываясь на другой. Покоренное пространство, ощущение невесомости летающих людей — вот какие ассоциации возникают при этом простом по замыслу, но блестящем номере.

Акробаты на мачте. Федины

Кажется, все уже испробовали, до всего дошли жонглеры: все больше самых разнообразных предметов — от простого кольца до горящего факела — поды­мается в воздух и с точностью до сотых долей секунды возвращается в руки артистов. Жонглеры Белоусовы не искали эффектного антуража для своего но­мера, они пришли на манеж, чтобы сыграть на бильярде. И обыкновенные бильярдные шары послушно, в четком ритме, перелетают со стойки на стол, безошибочно идут в лузы, прыгают со стола в карманы жонглеров. Очень хоро­шо, что артисты окрасили свой номер юмором — так уходит голая техника, усту­пая место веселой непосредственной игре. Ведь что там ни говори о первосте­пенной важности техники и точности в искусстве циркового артиста (это совер­шенно правильно), но цирк становится искусством лишь тогда, когда за самым головокружительным   трюком   виден   человек. Вот почему лучшим номером программы кажется мне выступление гимнастов на мачте Фединых. Уму непостижимо, как молодые артисты взбираются по вертикальной мачте, словно идут по ровной тропинке.

Удивительно свободно чувствует себя на шесте на огромной высоте юная девушка, похожая на школь­ницу. Но вот в этом, «похожа на школьницу», в этой, казалось бы, обыденности совершаемого главная прелесть номера. Впечатление такое, что артисты просто играют на своей мачте, нисколько не заботясь о зрелищном эффекте, будто забывая, что на них смотрит масса людей с затаенным дыханием. Трюк, сложней­шее гимнастическое упражнение согреты человечностью, юмором, и оттого они становятся особенно выразительными. Я бы сказал даже больше: Федины не просто блистательные гимнасты, они артисты в точном смысле этого слова, ибо создают художественный образ, выражают в цирковом номере свои особенные характеры. По-моему, это крайне важно для искусства цирка во всех его жанрах.

Как и каждая программа, нынешнее представление в Московском цирке неравноценно. Хорош «Полет с батуда» Казаковых. Особенно один из артистов в своем спиралевидном полете: будто ввинчивается в воздух послушное воле гимнаста тело. Мы уже поминали добрым словом конно-цирковой ансамбль «Иристон», хотя, пожалуй, для заключения программы он и недостаточно силен. Но есть и неудачи. Наиболее явная, как мне кажется, — выступление музыкальных эксцентриков Киселя и Клюквы. Эксцентричное начало этого номера, заряд смешного, по сути дела, исчерпывается одним лишь приемом: нарочито-фальши­вым исполнением музыки. Это, как любое отражение, вполне возможный прием, но   плохо,   когда   он   становится   назойливым.

Однако не этим упреком хочется мне закончить рассказ о впечатлениях в цир­ке. Хорошо, что в программе есть удачи, мастерство, поиски нового. Но поиски эти пока еще ведутся робко. В программе немало такого, что уже не раз и не два видено, в ней ощущается малая изобретательность. В самом деле, приску­чило смотреть одинаковые парады, примитивное освещение манежа, от раза к разу повторяющиеся приемы коверных клоунов. Раздражают формально-торжественные стихи, без тени изящества и юмора, столь чуждые веселому искусству цирка. Наконец, может быть, стоит подумать об обновлении не только отдельных номеров, но и принципов построения программы как цельного зре­лища? Наверняка наш цирк очень выиграет, если его руководители поставят перед собой новые и сложные художественные задачи. Не надо бояться при этом потерять традиции. Хорошие, жизнестойкие традиции останутся, а если уйдут омертвевшие, старомодные штампы, то это только хорошо. Как и каждое искусство, цирк немыслим без экспериментов, открытий и постоянного движения вперед.

А. АНАСТАСЬЕВ
 

Фрагмент из номера «Иристон»
Жонглеры с бильярдом. Белоусовы
Акробаты  на оригинальном трамплине Абапаловы

Журнал Советский цирк. Декабрь 1964 г.

оставить комментарий