Синяя маска

Петроград 1915 года мало чем отличался от мирного времени. Правда, на Невском стало заметно больше военных да нет-нет и прорывались голоса мальчишек, выкрикивавших сенсационные заголовки газет.

У распухшей от бумажных наслоений тумбы задержался уже немолодой офицер в шинели грубого сукна. На солдатских погонах резко выделялся просвет, наведенный чернильным карандашом, как водилось у фронтовиков. То был известный писатель, недавно вернувшийся с Карпат. Он читал и перечитывал цирковую программу и, что часто с ним случалось, возмущался вслух:

—    Неужели афера, спекуляция антрепренера на чемпионате борьбы?! Нет, Ивари Туомисто — чемпион мира. «Железный финн» слишком уважает себя, чтобы пуститься на такую сделку. Тогда... Кто же это скрывается под «Синей маской»? Кем надо быть, чтобы состязаться с искуснейшим мастером, отличившимся на большинстве европейских и заокеанских ковров?! Что-то здесь не так...
—    Выступает чемпион мира, — хриплым голосом начал арбитр в белосуконной поддевке, представляя борцоо, ступивших на ковер, — любимец европейской публики, не знающий поражений, удостоенный многих высоких наград и в том числе большого золотого полумесяца шаха персидского — Ивари Туомисто! Сей финский борец любезнейше соизволил согласиться на беспримерный поединок с абсолютно неизвестным любителем в синей маске. Бороться будут до решительного конца, без ограничения времени!

Туш, традиционные кивки, вместо поклонов, в сторону зрителей, судейский свисток.

И вот финн в голубом трико уже простер далеко вперед свои ручиша с растопыренными пальцами. Казалось, два спрута щупальцами шарили в воздухе, готовые наброситься на добычу, которую они жадно искали.

Неизвестный противник его, вопреки рекламе, оказался вовсе не рослым. Самый обыкновенный крепыш выжидательно переминался с ноги на ногу. Интриговала маска, плотно облегавшая голову и ниспадавшая на покатые плечи.

Зрители затаили дыхание. Ждали...

Туомисто первым начал атаку. Он сразу и резко обхватил стан соперника, поднял и... впервые в практике «железного финна» испытанный прием сорвался. Галерка презрительно шикнула. И ничего удивительного, толпа всегда на стороне смельчака, когда он отваживается развенчать кумира. Задетый за живое, Туомисто предпринял серию виртуозных нападений. Зал не раз ему аплодировал, поддерживал воодушевляющими возгласами, но галерка бушевала.

Не прошло и часа, как зрители, сначала было разделившиеся на два лагеря, уже примирительно переглядывались. Оба — и Туомисто и «Синяя маска» — выступали искусными мастерами пертерной борьбы.

—    Классический стиль ничего не попишешь!
—    А толку што? Вон сколько толкутся, а все никак!
—    Ну, «Железный финн» понятное дело, а кто в синей маске?

Этот вопрос занимал каждого, но
больше всего, кажется, писателя. Он перебирал о памяти многих знакомых ему борцов, потому что хорошо знал их приемы, уловки, манеры... И вдруг ВСКОЧИЛ.

—    Ну да, он... И только он!
—    Да, да, то было в довоенной Одессе. На углу Дерибасовской и Садовой... Там в развилке рельсов конки (трамваев еще не было) колесом застрял биндюг, нагруженный бочками с пивом. Потуги рыжего возчика высвободить колесо ничего не дали. А вереница задерживаемых экипажей удлинялась с каждой минутой. Полицейские нервничали: ждали проезда самого генерал-губернатора. Городовые, чертыхаясь, дергали под уздцы и без того задерганных потных коней, налегали сзади на биндюг, но все напрасно. Бранился околоточный надзиратель и гневно топал дежурный пристав. Толпа зевак росла, она запрудила мостовую. Каждый что-то советовал, кого-то в чем-то упрекая, возмущался, а биндюг оставался неподвижным. Как раз тут и протиснулся к нему извозчик а синем армяке.

—    Тебя еще не хватало, — гаркнул на него пристав.

Но тут извозчик, цепко обхватив продолговатую и гладкую перекладину в задке биндюга, поднатужился.

—    Надорвешься, дьявол!
—    Семь бочек в биндюге, а в каждой по скольку пудов!

Но вдруг извозчик заглушил эти возгласы:

—    Отойдите, православные, — и вывел колесо из развилки.

Зеваки ахнули, а здоровяк, подобрав полы армяка, как ни в чем не бывало, зашагал к своим дрожкам.

Тогда-то писатель и познакомился с извозчиком.

—    В Аркадию... И не гони, помаленьку... Да-а, тебе, дружище, не на козлах восседать, а в цирке народ удивлять!
—    Э, барин, где нам? В цирках артисты. а наше дело: погоняй кобылку, хоть до утра кружи, а хозяину выручку выложи, без деньги не вернись...
—    В тебе не сила, а силища богатырская! Ее грех про себя таить. С пользой для себя, а больше — для общей пользы. Надо ее к делу приложить. Не упусти дружище, счастья, оно в твоих руках.

Долго толковали тогда извозчик и писатель.

На цирковой конюшне Иван освоился довольно скоро. Помогая именитому вольтижеру, он урывал часок-другой и для себя: читал, упражнялся с гирями, занимался гимнастикой. Вскоре он поверил в свои возможности, понял, что это невыразимое словами огромное счастье доставлять людям удовольствие своей ловкостью, своим умением. Так легко и так артистично никто еще не сгибал обыкновенный рабочий лом в дугу. А цепи? Он разрывал их на отдельные звенья, выступая в живой картине, где легендарный Прометей расправлял свои могучие плечи и сбрасывал с себя оковы. • • •

Более двух часов длилась схватка Ивари Туомисто с «Синей маской», и, когда казалось, что борьбе не будет конца, вдруг зрители повскакивали с мест, загомонили взволнованно и шумно.

—    «Синяя маска» повалена!
—    Куды гнешь — сверху маска, сверху!
—    Факт, Ивари подмят!
—    Туомисто положен на обе лопатки.
—    «Железный финн»... сломан.

Особенно бесновалась галерка. Она

свистом и ревом проводила с арены своего недавнего кумира, забросала скомканными анонсными листовками, требовала «открыть» имя победителя. Борцу пришлось снять маску. Писатель воскликнул:

—    Он, он... старый мой знакомый!

Арбитр поднял руку и хрипло объявил:

—    Уважаемая публика! Имею честь удовлетворить ваше долгожданное любопытство-с... Так точно, перед вами великолепный борец, завоевавший звание чемпиона мира, — Иван Чуфистов!

На арену обрушилась волна аплодисментов. Под звуки бравурной музыки победителю надели на плечи пышный лавровый венок. Сухопарый антрепренер во фраке, расцвеченном блестящими значками, преподнес на блюде довольно объемистый и пухлый пакет. Иван Чуфистов развел руками, прося у публики слова. Он был краток, взволнован:

—    Премию принимаю, так сказать, с большим... нескрываемым удовольствием. Деньги все, сколько их есть в конверте, жертвую детям, у которых война отняла отцов, значит... кормильцев.
Однажды я увидел на листке отрывного календаря штриховой портрет Ивана Чуфистова. На другой стороне листка было напечатано:

«Иван Чуфистов родился в 1885 году в семье бедняка крестьянина. С детстве батрачил, служил в Одессе кучером, а затем стал профессиональным борцом. Однако в расцвете борцовской славы он покинул арену и поступил на механический завод на Выборгской стороне. В октябрьские дни 1917 года организовал отряд Красной гвардии и участвовал в штурме Зимнего дворца. После революции вернулся в родное село, был избран председателем сельского совета, а затем — председателем колхоза».

Короткая заметка на листке календаря напомнила мне об этом интересном человеке, и я решил рассказать вам историю про «Синюю маску».


ВАС. МАЛАКОВ

оставить комментарий