Скончался старейший иллюзионист России Михаил Садомский

Сегодня, 6-го января 2016 года на 98 году жизни скончался старейший иллюзионист России Михаил Ефимович САДОМСКИЙ.

Цирковое сообщество выражает соболезнования в связи с кончиной Михаила Ефимовича выражаю его дочери Людмиле Дикуль, внучке Анне Дикуль и правнучке Валентине Дикуль.

Светлая память о Михаиле Ефимовиче навсегда сохранится в наших сердцах.

Людмила  Дикуль. Моему отцу Михаилу Садомскому

АДМИНИСТРАТОР

Несмотря на то, что в 1954 году мне было всего три года, я – участница подъема целины, хотя и несколько косвенным способом. В октябре 1954 года «Циркобъединение» направило в город Акмолинск (позднее – Целиноград), где была база формирования всех коллективов для культурного обслуживания целинников, бригаду в таком составе:

Г. Родин – «клоун-коверный»,

М.Садомский – «иллюзия и манипуляция»,

Л. и Г.Отливанник – «комические жонглеры».

Поскольку никакого своего жилья мы не имели, мама сопровождала своего мужа во всех поездках, разумеется, вместе со мной. Самым «высотным» зданием Акмолинска была 2-этажная деревянная гостиница, в которую и явилась наша бригада в полном составе.

Что там делалось!

Со всей страны понаехали командированные – начальники всех рангов. Хорошо, что все они были при портфелях: эти портфели очень пригодились в гостинице, по сравнению с которой Ноев Ковчег – пустыня Сахара. Каждая ступенька деревянной лестницы была обжита каким-нибудь командированным, дремавшим, положив голову на более или менее пухлый портфель. Увидев это столпотворение, мама ахнула, но больше деваться было некуда, и мы тоже по-семейному расположились на ступеньке, поскольку единственная дежурная еще с порога объявила нам, что мест нет.

Поерзав на жестком своем сидении, я пожаловалась родителям, что мне так совсем не нравится.

- А ты пойди вон к той тетеньке, она здесь хозяйка, - посоветовал папа.

- Тетя, я спать хочу! – сообщила я тетеньке.

- Иди, девочка, к маме, - довольно раздраженно ответила та.

Я послушно пошла к маме, но усидела недолго.

- Тетенька, я устала и хочу спать, - захныкала я, ища сочувствия.

- Ну что могу сделать, пойди к своей маме, - снова отправила меня дежурная.

Ходить жаловаться тетеньке все-таки интереснее, чем смирно сидеть на жесткой ступеньке после семисуточной дороги в поезде.

- Тетенька, я очень-очень хочу спать, а на  ступеньке мне плохо, - явившись с очередным визитом к дежурной, поделилась я впечатлениями.

- А где твой папа работает? – спросила тетенька.

- В цике, - ответила я. Слово «цирк» я еще не выговаривала.

- В ЦИКе? – переспросила почему-то тетенька.

- Да, в цике, - подтвердила я.

- А который твой папа, деточка?

- Вон тот, самый красивый, - гордо показала я пальчиком.

- Ну, иди, деточка, к мамочке, - ласково сказала тетя и подмигнула папе.

Папа немедленно поднялся и вышел вместе с тетенькой на улицу.

- Давайте ваш паспорт и поднимайтесь на второй этаж, только, пожалуйста, не привлекайте к себе внимания, - шепотом сказала дежурная.

…Когда цирковой администратор, вернувшись от самого высокого местного начальства, огорченно сообщил папе, что ничего, ну абсолютно ничего невозможно сделать, папа отвел его на второй этаж, где в крохотной комнатке мы с мамой мирно спали в одной кровати.

- Кто же тебя устроил, Миша?

- Вот он, мой администратор, - показал на меня довольный отец. – Проснется, поделится с тобой опытом.

ШКОЛА УРИСА

В 1933 году в Харьков приехал дрессировщик собак, козлов, котов и прочей мелкой домашней живности – Вильям Михайлович Урис.

Выступления имели шумный успех и, уезжая, труппа пополнилась еще одним членом – 15-летним Мишей, племянником Уриса. Родство «дяди» и «племянника» вызывало некоторые сомнения, но мальчишка одержим был мечтою стать артистом. А пока приходилось драить клетки, кормить и расчесывать собак и кошек, бегать на рынок, мыть хозяйские и собачьи миски.

Однажды, в отсутствие Уриса, удрал дрессированный кот, красавец, отличавшийся особым талантом. До позднего вечера, обезумев от ужаса, носился мальчишка по чужому городу в поисках кота. И, наконец, нашел. Холеный, приученный ко всяким кулинарным  изыскам, кот гордо восседал на помойке. Несколько одуревший и утомленный столь длительной прогулкой, кот, как ни в чем не бывало, дал взять себя на руки и отнести в родную клетку. Возможно, он и сам понимал, что пора вернуться, чтобы не опоздать к вечернему представлению, но забыл дорогу… Успели и – молчок!

«Школа» Уриса была суровой. Главное – работа, т.е. выступление, остальное – твое настроение, самочувствие – значили мало. В те времена в цирке не знали бюллетеней, лишних людей не держали, каждый был незаменим. На то и мастерство актера, чтобы зритель не заметил твоих болячек, не за то «деньги плочены».

В шестнадцать мальчишку уже выпускали с сольным номером «клишник» На афише этот жанр назывался «Человек без костей», «Человек – резина», «Человек – змея» - в зависимости от вкуса администратора, суть одна: человек, который гнется и не ломается.

Цирков было мало, часто выступали на сценах, иногда – в ресторанах.

В ресторане и произошел этот случай.

В концерте Миша участвовал без Уриса. Гвоздем программы был знаменитый куплетист – Андрей Леонидович Спарри, исполнявший куплеты по принципу: «Утром – в газете, вечером – в куплете». Популярность его была заслуженной, артист он был действительно остроумный, обожавший экспромты. Иногда он нарочно начинал пикироваться с каким-нибудь подвыпившим зрителем, чтобы, поймав того на слове, тут же ответить каламбуром. Публике это нравилось, она охотно включалась в игру.

В этот вечер Спарри, как и обычно, вел программу, но был особенно в ударе.

Юный клишник исполнял традиционный для своего жанра трюк: он гнулся в «мостик», держа на лбу стакан с водой. Спарри, как расшалившийся школьник, схватил подготовленный стакан, выплеснул подкрашенную воду, налил из стоящего на столе самовара чай, подмигнул публике и поставил стакан с кипятком на мальчишеский лоб. В первую секунду мальчик вздрогнул, но, тут же восстановив равновесие, продолжал гнуться. Лицо его побагровело, на глаза набежали слезы, но рот был по-прежнему растянут в улыбке.

- Господи, что же я, старый дурак, наделал! – шептал понявший ситуацию Спарри. Он в ужасе (а со стороны очень потешно) метался вокруг мальчика, приседал и жалобно причитал еле слышно:

- Прости меня, деточка…только не урони… Деточка, прости меня, старого дурака…

Наконец, трюк был выполнен до конца и можно было снять проклятый стакан! На лбу полыхало пятно ожога, боль только усиливалась.

…Рассказано это мне было в качестве казуса, произошедшего со знаменитым куплетистом. Самое удивительное, что ни опытному артисту, ни мальчишке (даже спустя многие годы) не пришла в голову простая мысль: да снять этот чертов стакан. Бог с ним, с трюком! Нет, такое кощунство можем придумать только мы, нынешние!*

*Книжка «Букет с терьером» вышла в 1995 году. Сегодня  «мальчику Мише» - уже 90 лет, да и автор-пенсионер давно не относится к категории «нынешних». – Л.Д.

ИГОЛКИ

В армии Миша служил семь лет. Войну закончил старшим лейтенантом, успев до армии уже поработать артистом, исполнителем двух жанров: клишник и манипуляция.

Разумеется, о его гражданских профессиях узнали, и он стал неизменным участником всех армейских концертов.

Есть золотое правило в иллюзии: два раза один и тот же фокус не показывай. Поэтому репертуар обновлялся к каждому концерту. Но у генерала на этот счет было свое мнение:

- Садомский, ты можешь выдумывать, что тебе угодно, но иголки, чтобы были!

Фокус с иголками исполнялся так: на глазах «изумленной публики» фокусник, старательно разжевывая, глотает по одной целую пачку иголок, затем съедает нитку, запивает это острое блюдо водичкой, а потом вытаскивает изо рта нитку с нанизанными на ней иглами.

Вот этот трюк и требовал исполнить генерал.

Однажды на концерте солдат схитрил. Исполнил свой номер и стал раскланиваться.

Генерал загремел:

- А иголки?!

- Товарищ генерал, я на репетиции нечаянно все иголки проглотил, больше нет. Так что извините…

Генерал обратился к зрительному «залу»:

- А ну-ка, товарищи бойцы, обеспечьте Садомского провиантом, а то он у нас сегодня останется голодным!

Дружно хохоча, солдаты вынули из пилоток свои личные иголки и передали их на сцену.

Пришлось глотать и в этот раз.

Зато в бытность свою старшиной фокусник лучше всех обеспечивал иглами свою роту – когда приходил на склад, кладовщик хитро подмигивал: сколько съешь иголок, все твои!

ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ

Ко времени моего рождения у папы уже был целый иллюзионный аттракцион. Ассистировали ему моя мама и лилипуты. Впрочем, лилипуты не любят этот термин, и сами себя они называют «маленькие».

По заведенному порядку, приехав в город, где вечером должен был состояться концерт, отец со своими маленькими ассистентами совершал днем пешую прогулку по городу. По пути заворачивали во все магазинчики, в которых отец выбирал себе иголки «по вкусу»: он требовал у продавцов иголки, жевал их, а Ванечка спрашивал:

- Михаил Ефимыч, как? Достаточно ли они соленые?

- Нет, Ванечка, - серьезно отвечал отец, - здесь они совсем не вкусные, какие-то пресные, попробуем еще в другом магазине!

Совершив обход торговых точек, живописная группа, сопровождаемая зеваками, направлялась в дом культуры, где уже бойко шла продажа билетов на вечернее представление.

Своих «маленьких» папа разыскивал по деревням. Ванечка, самый маленький из «маленьких», служил в колхозе, согласно записи в его трудовой книжке – «сторожем полей». Стоя на вышке в поле, он охранял посевы. Впрочем, напугать грозный сторож мог исключительно пернатых расхитителей колхозного добра. Он был так мал, что даже его «коллеги» по аттракциону отца смотрели на него с высоты своего роста.

Машенька, долгое время не поддававшаяся на уговоры снять платочек с головы, называла меня «мой стаж», т.к. она впервые вышла на сцену в день моего рождения. Уже в пятилетнем возрасте я переросла свою няню.

Но главным помощником в аттракционе был, несомненно, Вовочка.

Во время концерта отец обращался к своим ассистентам исключительно по имени-отчеству. А поскольку все трюки сопровождались текстовыми заставками, то и дело слышалось обращение «Владимир Ильич».

Как-то после вечернего выступления в гостиничном номере зазвонил телефон.

- Это артист Садомский? Завтра в 9.00 явитесь по такому-то адресу в такую-то комнату.

В трубке зазвучали долгие гудки: на том конце провода сочли  разговор законченным.

После бессонной ночи ровно в 9.00 папа входил в кабинет районного сотрудника НКВД.

- Садомский, как Вы называете своего лилипута?

- Которого, товарищ капитан? У меня их трое.

Сидевший в глубине кабинета довольно молодой человек, одетый в штатский костюм, встал и вытянулся по стойке «смирно»:

- Он называет его «Владимир Ильич», товарищ капитан!

- Почему Вы так называете своего лилипута?

- Потому что он по паспорту – Владимир Ильич Бакулин.

Дверь открылась и в кабинет молча вошел начальник районного отдела НКВД.

Оба сотрудника вскочили.

А начальник, все так же молча, прошел и почти плюхнулся на стул. Похоже, он был с похмелья и у него раскалывалась голова.

Допрос продолжался.

- А если бы твоего лилипута звали по паспорту Иосиф Виссарионович, как бы ты тогда к нему обращался? – завизжал капитан.

- Так бы и обращался: Иосиф Виссарионович, - побледнев, ответил фокусник.

Повисла зловещая пауза.

Неожиданным спасителем оказался начальник. Ему вдруг стало скучно.

- Вы разве не видите, что перед вами полный дурак? – разочарованно сказал начальник. И, повернувшись к отцу, рявкнул:

- Вон отсюда и чтобы твоего паршивого духа в нашем городе не было!

…Через два часа аттракцион в полном составе трясся в набитом общем вагоне первого попавшегося поезда.

И ЛИЧНО тов. СТАЛИНУ

Цирк любили всегда и всюду. Веселое, красочное, захватывающее действо пробуждает даже в очерствевшем сердце лучшие его детские струны, заставляет сопереживать самых разных людей, делает их – пусть на недолгое время – добрее и лучше. Избалованный зрелищами столичный житель – и тот хотя бы раз в год заглянет на одну из программ в каком-либо из  московских цирков, чтобы развлечь свое ненаглядное чадо. Но лишь до третьего звонка заботливый родитель может ощущать свое мнимое Превосходство над неискушенной детской душой. Оркестр грянет марш, артисты засверкают костюмами, закружатся в параде-алле, гимнасты взлетят под купол залитого огнями цирка – и трудно уже отличить заворожено следящие за гимнастами глаза детей от глаз их родителей или даже бабушек и дедушек. Сила искусства!

Что же говорить о приезде артистов в послевоенную орловскую глубинку. Нам с вами все так понятно! Поэтому я, не переврав ни слова, просто привожу отзыв на выступление цирковой бригады, который, несомненно, вполне можно назвать документом своей эпохи.

«В Кологриевской МТС Орловской области 3 февраля 1950 г. состоялся концерт бригады артистов под управлением т. Садомского М. Это был концерт, впервые поставленный после оккупации, которая нанесла нам огромный ущерб.

Концерт нам очень понравился. Дирекция и весь коллектив благодарит арт. Садомского, Партию, Правительство и лично товарища Сталина за проявление повседневной заботы о нас, механизаторах, находящихся далеко от культурных ценностей городов.

Желаем, чтобы к нам в деревню почаще приезжали артисты.

Директор Кологривской МТС Судбищенского о/с ПонсковКруглые печати, еще четыре подписи».

Людмила Дикуль