Солнечный клоун

13 часть из книги Леонида Бабушкина. Цирк в объективе.

Кто не знает его обаятельной улыбки и знаменитой клетчатой кепки? Кто не видел и не слышал их обладателя? Клоуна и шалуна, жонглера на свободной проволоке, неунывающего пастушка, дрессировщика петухов и кроликов, веселого и лукавого повара, охотника за световым зайчиком, обласканного монаршим вниманием европейских королей, награжденного самой престижной наградой артистов цирка — «Золотой клоун», прозванного Солнечным клоуном? Это просто Олег Попов! Не многим дано, выйдя на манеж, войти в историю мирового цирка. Более тридцати пяти лет с непрекращающимся успехом выступает на арене Олег Попов, и без него теперь немыслим отечественный и мировой цирк.

А начиналось это так. Из Москвы в Саратов прибыла группа артистов. Коверный получил травму и не смог выступать. Потребовалась срочная замена. На манеж вышел молодой, никому не известный клоун — Олег Попов. Он жонглировал, пародировал актеров, исполнял репризы, работал на свободно натянутой проволоке. Словом, органично вошел в роль коверного.

С тех пор он побывал на всех континентах. Неоднократно выступал во многих странах и покорил миллионы зрительских сердец. Люди с восторгом приветствовали своего любимца.

Я еду на встречу с человеком, которого знаю и за которым внимательно наблюдаю на протяжении 35 лет. Где мы только с ним не встречались! Было это и в Костроме, там только начинал работать в «Молодежном коллективе» никому еще неизвестный клоун. Были встречи и в Ленинграде, и в Сочи, и в Москве — в цирке на проспекте Вернадского. И конечно, в цирке на Цветном бульваре, где и происходило настоящее становление молодого артиста. Здесь первые успехи. Первая золотая медаль. Отсюда, с Московского манежа, началось триумфальное шествие по манежам мира.

В трудные военные годы тринадцатилетний мальчик поступил в качестве ученика слесаря на полиграфический комбинат «Правда». По вечерам при клубе занимался в акробатическом кружке. А в 1944 году поступил в детскую группу Государственного училища циркового искусства (ГУЦИ), которое окончил в 1949 году. Его выпускной номер «Эксцентрик на свободной проволоке» был поставлен Сергеем Дмитриевичем Морозовым, который до своей педагогической деятельности был разносторонним артистом. Он работал в группе турнистов вольтижером; эквилибристом на першах (шестах от двух до десяти метров), силовым акробатом, прыгуном на трамплине. Он поставил номера: «Рейнские колеса», «Жонглеры на бильярде», «Эквилибристы на стреле», «Корд де парель». Благодаря своей актерской разносторонности много номеров создал Сергей Дмитриевич, но одним из лучших, где сочетался замысел режиссера и актерское исполнение, был номер Олега.

Попову присуща редкая способность завязывать прочный контакт с аудиторией. Каждому зрителю, взрослому или ребенку, кажется, что добрая, нежная улыбка Солнечного клоуна обращена непосредственно к нему. Вот пример.

После номера «Фокус» разбежались по манежу цыплята. Олег беспомощно разводит руками. Ребятишки из публики выбегают на арену помочь клоуну. Клоун благодарит детей за помощь. Поднимает коробку, куда общими усилиями были водворены цыплята. Кажется, номер завершен. Но снова раздается взрыв хохота. Уходя с манежа, Олег Попов в самый последний момент роняет из коробки цыплят, с таким трудом только что собранных совместными усилиями.

Его исполнение отмечено мягкостью, легкостью, обаянием. На манеже он создал запоминающийся образ, чем-то одновременно напоминающий Иванушку-дурачка и русского мастера-умельца на все руки. Он по-настоящему универсальный артист — эксцентрик, комический жонглер, музыкальный эксцентрик. Он создает пантомимы, интермедии. Все, что он делает, зрителям кажется простым и общедоступным. К его творчеству начинают внимательно присматриваться специалисты.

Если только можно перевести творчество на протокольный язык, отбросив бессонные ночи, поиски, волнения, тревоги, сомнения, неудачи, находки, и придерживаться только голых цифр и фактов, то...

Год 1955. Первый ансамбль артистов советского цирка отправляется на V Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Варшаву. Здесь советский цирк получает признание! Он покоряет зарубежных зрителей, и не только зрителей, но и менеджеров, антрепренеров, импресарио.

В Варшаве Олег Попов стал лауреатом 1-го Международного фестиваля циркового искусства. Подписан контракт на зарубежные гастроли.

Год 1956. В Брюсселе на цирковой премьере присутствует бельгийская королева. Ей нравится выступление советских артистов, особенно молодого коверного — Олега Попова. При первом же посещении королеве был подарен значок советского цирка. Через некоторое время Олег Попов приглашен на званый обед. Каково же было его изумление, когда он увидел значок советского цирка, прикрепленный к платью бельгийской королевы,— этот своеобразный знак уважения к собеседнику.

Они сидят рядом — королева и клоун. Говорят об искусстве вообще и цирка в частности. Разговор идет на русском языке.

Беседа изредка прерывается репликами королевы: «Я вас хорошо понимаю, но не надо говорить так быстро. Пожалуйста, помедленнее, потише. Вашим жизнерадостным искусством вы продлеваете мне жизнь, и наверное не мне одной...» Этой фразой, произнесенной с паузами после каждого слова, закончился знаменательный обед.

Год 1957. VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве состоялся. Программа четвертого дня фестиваля была полностью предоставлена цирку.

Запели фанфары. Распахнулись ворота Центрального парка культуры и отдыха имени Горького, и хлынул настоящий цирковой поток. Он состоял из 55 автомашин, оформленных и разукрашенных эмблемами фестиваля и цирка.

На машинах артисты разных жанров, они демонстрируют свое искусство.

Вслед за машинами — мотоциклисты, велофигуристы, роликобежцы.

На прекрасных конях гарцуют наездники.

Уголок имени Владимира Леонидовича Дурова везет своих питомцев.

В уличном представлении занято 280 артистов.

Цирк вынес свои выступления на просторные улицы и площади столицы. Садовое кольцо превратилось в гигантскую цирковую арену. Гремят оркестры. Развеваются в многоцветии флаги стран  пяти континентов. Справа и слева раскинулся необыкновенный «зрительный зал». Партер — тротуар, заполненный невероятным количеством народа, амфитеатр — здания с высунувшимися из окон и усевшимися на крыше зрителями.

Вот появилась автомашина. Забравшись на шоферскую кабину грузовика, натянув вожжи-канаты, «понукает клячу» клоун. Его встречают радостными улыбками и смехом. Конечно, это он! Это же Олег Попов!

То он стоит с группой клоунов в кузове и жонглирует, то выскочит из машины и, перебросив канаты через плечо, впрягшись в лямку, как бурлак, пытается тянуть «клоунскую баржу».

Кавалькада пересекает площади Зубовскую, Смоленскую, Восстания, Маяковского и сворачивает по улице Горького к старейшему стадиону столицы «Динамо», превращенному в гигантский манеж.

Включились прожекторы. Они высвечивают пятилепестковую эмблему фестиваля «За мир и дружбу». Эти слова понятны всем.

Замирают трибуны. Начинается парад-пролог, который демонстрируется на гаревой дорожке. Зрители увидят каждый трюк на более близком расстоянии. Такое масштабное представление проводилось впервые, В центральной части стадиона возле микрофона снова появляется Олег Попов. И вновь накатывается одна смеховая волна на другую.

Цирк пришел на стадион — Олег стал лауреатом VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Ему присуждена золотая медаль "Лучшему артисту цирка".

Год 1958. После выступлений, приуроченных к Брюссельской Международной выставке, в Королевском цирке вновь выступает Олег Попов. Он получает премию «Оскара», и ему присваивается почетное звание народного артиста РСФСР.

Год 1964. На Всесоюзном смотре новых произведений циркового искусства Олег Попов вновь стал лауреатом. Вновь зарубежные гастроли: ГДР, Нидерланды, Канада, Куба, США, Испания, Португалия, ФРГ. Все импресарио хотят заполучить Олега Попова.

Долго я не мог понять, в чем состоит секрет солнечности, которую вносит своим присутствием в представление Олег Попов.

— Дело в том, что цирк — это улыбка,— говорит Олег.— У одних это встреча со своим детством, у других — первое прикосновение к чему-то таинственному и светлому.

Искусство цирка оптимистично по своей природе. Его составные части — молодость, красота, сила, трудолюбие. Люди приходят на представление после трудового дня. Артисты должны дать им заряд бодрости.

Какой-то коверный делает ту же репризу почти так же, может быть, чуть-чуть хуже, а может быть, чуть-чуть лучше, но его не встречают, как всегда Попова — с такой радостью, с таким весельем!

Видавший на своем полувековом журналистском пути артистов всех мастей и рангов Виктор Константинович Эрманс, который публиковал свои статьи и рецензии о цирке начиная с 1908 года, последние годы своей жизни был заведующим одной из редакций газеты «Советская культура». Сидя рядом со мной на представлении в Московском цирке и глядя на Олега Попова, сказал мне:

— Этот далеко пойдет! Он непременно прозвучит...

Разговор был много лет назад.

Тогда на манеж выходил самый обыкновенный человек, такой, как все, без утрированного клоунского костюма, без парика, без наклеенного носа. На нем обыкновенные брюки в полоску, обычный бархатный пиджак черного цвета, собственные светлые волосы и — единственное, что его отличало от остальных,— клетчатая кепка.

Интересна история этой кепки, ставшей в дальнейшем неотъемлемой частью образа Олега Попова. Это было в 1953 году.

Шли съемки кинофильма «Арена смелых». Олега пригласили принять в них участие. Одна из сцен фильма происходит на пляже. Нужно подобрать что-нибудь на голову. На костюмерном складе десятки головных уборов: шляпы различных фасонов, канотье, ушанки, панамы, береты, кепи. Ничего не подходит.

Вдруг попадает в руки большая кепка в невообразимо  крупную клетку. Взор буквально прилипает к ней. Примерил. Подошла.

С тех пор эта кепка стала почти символом Олега Попова. Пожалуй, единственно, что броско в его наряде,— ярко-красные носки. В руках он держит обыкновенную тросточку. Ни в облике, ни в его поведении нет ничего такого, что могло бы претендовать на смех. Создается впечатление, что какой-то зритель случайно перешагнул барьер и очутился на манеже.

Но вот Олег лукаво, с видом заговорщика улыбнулся, и невольно в ответ ему заулыбался весь зрительный зал.

Когда он «гуляет» по проволоке, невольно замирает сердце. Бот он споткнулся. Закачался. Неужели сорвется, неужели упадет? Он явно потерял равновесие. Неистово машет руками, стараясь хоть за что-нибудь уцепиться, ухватиться. Наконец спасительная тросточка сумела зацепиться за его собственную шею. Баланс восстановлен.

Так что же это? Шутка? Розыгрыш? Мастерство?

С этого момента он отбрасывает шалости и ходит по проволоке, как по широкому проспекту, уверенно и не спеша.

Иногда он останавливается как вкопанный. Но больше уже никто за него не боится. Все знают, что он не упадет.

Этот номер закончен. А через несколько секунд, после выступления жонглера, он появляется в белом колпаке и фартуке.

Что будет делать повар на манеже? Неторопливо достал из кармана несколько картофелин, и они стремительно взметнулись одна за другой вверх, образуя кольцо. Но вот количество картофелин в воздухе уменьшается, а вместо выбывших из орбиты появляется вилка. На нее сама накалывается картофелина. Снова бросок, и в воздухе картофелина уже с двумя вилками. Олег подморгнул, улыбнулся.

Цирк рукоплещет. 

Он сумел показать зрителю, что жонглировать очень просто, что не нужно иметь  никаких особенных приспособлений и вполне достаточно самых обыкновенных предметов, которые есть в каждом доме: вилка, кастрюлька, картошка... и  никаких чудес. Но умение...

Из всех артистов, занятых в программе, только коверный находится на манеже почти весь вечер. Он соединяет все номера как бы в единое целое, способствует успеху всего представления.

От его мастерства, от его чуткости, от умения уловить настрой публики зависит, быть ли случайной паузе мучительно долгой, томительной или она промчится как мгновение и подготовит зрителя к восприятию следующего номера. Каждый взрыв смеха в цирке — это точное попадание в цель.

Мы беседуем с Олегом Константиновичем Поповым в его актерской гардеробной в цирке на Ленинских горах. Комната чем-то напоминает мастерскую и одновременно зал ожидания на вокзале. Вдоль стен установлены кофры и огромные коробки с надписями на различных языках: «Цирк», «Москва», «Олег Попов». Ящики с инструментами, аэрозольные баллоны с красками, баночки с клеем, шпагат, заготовки новых приспособлений для трюков.

— Обычно я сам изготавливаю себе реквизит,— говорит Олег Попов.— Не только делаю, но и изобретаю. Как-то меня спросили, не родственник ли я изобретателю радио Александру Попову. Ответил, что нет, но очень бы гордился, если бы он оказался мне дедушкой. Он сам создавал приборы, необходимые для физических опытов. А я с четырнадцати лет слесарю. Уважаю творческий огонек в рабочем деле. Иногда это приводит к недоразумению. Наш цирк отправлялся на гастроли в Австралию. Со мной была виолончель. Не простая — трюковая, с «сюрпризами». На одной из пересадок в аэропорту Рио-де-Жанейро таможенники с повышенным вниманием стали изучать мой музыкальный инструмент. Нажали на один из рычажков — возник треск, надавили на кнопку — завыла сирена. Повернули еще один рычаг — повалил густой дым. Потянули басовую струну — раздался взрыв. Перепуганные таможенники призвали на помощь полицию. Недоразумение вскоре рассеялось. На лицах полицейских заиграла улыбка, и они наперебой произносили:

«О, кляун! Циркус! Олег Попов! Примо!»

В телевизионном фильме «Солнце в авоське» я играл роль...Олега Попова, регулировщика,— продолжал он свой рассказ.— В громадной фуражке с надписью «ГАИ» и жезлом гигантских размеров мой герой обращался к детям с песенкой:

Если хочешь жить сто лет,

Не ходи на красный свет.

Вообще я считаю своим гражданским долгом пропагандировать Правила уличного движения среди детей, взрослых, даже животных. Яркая, увлекательная форма наглядной агитации убедительно действует на ребятишек. Ну, а они пусть учат взрослых. Между прочим, недавно в Сочи я был свидетелем такой сценки. В толпе пешеходов, собирающихся перейти улицу, обратил внимание на небольшую собачку. Когда вспыхнул красный сигнал светофора, она присела на тротуаре. Зажегся желтый свет — она сидит. Зажегся зеленый — собачка побежала через дорогу.

Кстати, о животных. Цирковые артисты с любовью к ним относятся. Зверюшки отвечают им взаимностью. Мне жаль животных, которых выбрасывают из дома за ненадобностью.

В больших городах это явление становится проблемой. Посмотрите, сколько неприкаянных собак, кошек бродят в лесопарках, на окраинах, обитают в подвалах. Жестокости я не признаю.

В другой раз он говорил:

— Не знаю почему, но последнее время моя память, как заступ, врезается в почву былого и отваливает пласт за пластом.

Одним из таких пластов-глыб был долгожитель арены, наш всеми уважаемый Александр Борисович Буше. Помню, когда мы возвращались из гастрольной поездки по Японии, в море нас застал шторм. Попали мы в приличную «болтанку». По прибытии во Владивостокский порт — пункт нашего конечного морского путешествия — большинство артистов, в том числе и молодых, "лежали в лежку". Один только Александр Борисович сразу после швартовки распоряжался разгрузкой багажа, носился по причалу, давал  указания и вообще вел себя как ни в чем не бывало.

Пока на арене идет номер и у нас есть несколько свободных минут до объявления следующего номера, сядет, бывало, Александр Борисович возле своей инспекторской комнатки на стул, а впечатление, будто он в гостиной развалился в кресле, а я пристроюсь возле него. И начинает он рассказывать свои бесчисленные случаи из цирковой жизни, которые нельзя слушать без улыбки. По его словам, он прожил большую, долгую жизнь. Свое семидесятипятилетие он встречал в полном здравии, работая на манеже. Кем ему только не приходилось работать за прожитые 88 лет жизни?!

Был он наездником на ипподроме. Берейтором — объездчиком, или, точнее, помощником дрессировщика лошадей, на плечи которого падает основная тяжесть по подготовке конного номера. В цирке Чинизелли был он и дрессировщиком. Потом работал в драматическом театре актером. Затем стал инспектором манежа в периферийных цирках. И только в 1935 году занял эту должность в столичном цирке и бессменно был на ней до последних дней.

Любопытная должность — инспектор манежа. Она соединяет в себе несколько совершенно несовместимых на первый взгляд профессий. Это конферансье, инженер по технике безопасности и «старший дворник», присматривающий за порядком на арене, а главное — актер. Он, как никто другой, умел «подать» и представить номер, величественным жестом остановить актера после исполнения своей программы и вновь послать его на поклон публике. А почувствовав спад аплодисментов, объявить следующий номер.

В его ведении находятся униформисты, которые проделывают свою работу на глазах у зрителей. И если зритель не обращает внимания на эту работу, не придает ей значения, в этом заслуга инспектора манежа.

Я хорошо помню,— говорит Попов,— этот своеобразный ритуал выхода на манеж.

Перед спектаклем Александр Борисович выстраивал униформистов и придирчиво-требовательным взглядом старшины, оглядывающего новобранцев, осматривал их с ног до головы. Критические замечания срывались с его уст. «Подгримироваться!» — говорит он одному. «Причесаться!» — другому. «Застегнуться!» — третьему. «Подтянуться!» — четвертому.

Когда убедится, что все в порядке, выстроит их в две линеечки перед закрытым занавесом.

Заиграет оркестр, откроется занавес, униформисты выходят и останавливаются по обе стороны прохода. Как заключительный аккорд появляется и сам Буше.

Теперь в большинстве цирков на манеже лежит резиновая прокладка, а раньше манеж заполнялся опилками. Был у униформистов даже свой номер — «фирменный». Загребают, выравнивают граблями опилки от центра к барьеру под музыкальное сопровождение оркестра, который играет вальс. Разровняют манеж, остановятся, вскинут грабли, как противотанковое ружье, на плечо и, шагая в ногу, будто на параде, покинут манеж.

Многие актеры, а в особенности коверные Борис Вяткин, Константин Берман, Карандаш были благодарны за помощь и такт, которые оказывал и проявлял Александр Борисович.

Мне он помогал делать репризу с фраком и всячески оберегал меня на первых порах.

Была у Александра Борисовича одна неутихающая страсть. Не знаю, как сказать правильно. Был он рыбак, рыболов, любил рыбную ловлю, одним словом. И особенно любил поговорить о повадках рыб.

Самым большим подарком для него был маленький рыболовный крючок. Часто после выходного дня возле своей гримерной комнатенки, перед моим очередным выходом на манеж остановит меня и спросит: «А знаешь, какая была рыбалка? — покачает головой и, как бы спохватившись, бросает: — Давай скорей на манеж! Твой выход!»

Не часто выпадает артистам счастье уйти в отпуск летом. Это время года насыщено гастрольными поездками. Но однажды Попову повезло. Целый месяц он провел у себя на даче в тихой Валентиновке.

Мы общались почти каждый день, проводя много часов в беседах. Разговаривая, Олег всегда был занят каким-нибудь делом. Крася летнюю дощатую кухоньку, он делился своими мыслями:

— На мой взгляд, первыми качествами приличного человека должны быть доброта и профессионализм, именно в сочетании. Поскольку, например, одной доброты от врача мало. Если он недостаточно вооружен знаниями профессионально, то его доброта может нанести вред.

Или вот пример. Артист ведь тоже человек. Бывает, что клоун грустит, а публика жаждет веселья. Случалось такое неоднократно. Выступая однажды в Курске, узнаю, что у моей мамы случился инсульт. Курск недалеко от Москвы, а вырваться, навестить маму не могу. Впереди суббота и воскресенье с дневными и вечерними спектаклями, на которые все билеты проданы.

Наш профессиональный долг — казаться всегда веселым, даже когда «на душе кошки скребут». Другой случай. Ехал па гастроли в Уфу. Простудился в пути. Диагноз — воспаление легких . Вместо цирка попал в больницу. А билеты проданы задолго до моего  прибытия в город. Что делать? Нельзя же подводить зрителей. И на каждое представление «скорая помощь» привозила меня в цирк. Отрабатывал спектакль и на той же машине возвращался обратно в больницу.

Столь необычный рейс привлекал внимание горожан. Запомнился высокий, улыбчивый капитан милиции. Подойдя к машине и увидев меня сидящим в моем клоунском одеянии и гриме, как-то нерешительно спросил: «Вы, случайно, не тот Попов?» Отвечаю: «Случайно тот». Он улыбнулся, пожелал здоровья и доброго пути...

Были, конечно, и курьезы. Вот, например, «дачный — не совсем удачный», как мы назвали этот случай в семье. Собрались мы с отцом и сестрой поехать на дачу. Купили провизию. Сотню яиц. Едем в машине. Впереди возле магазина стоит большой грузовик с военным номером. Не включая знаков поворота, рвет с места и поворачивает налево. Конечно, ни затормозить, ни избежать столкновения мне не удается. У отца — шок. У сестры — поломано ребро. Не знаю, каким образом, но почти все битые яйца оказались на мне. Машина «в гармошку». Подоспели работники ГАИ, что-то спрашивают.

А я сообразить ничего не могу, да и губы не разомкну. Кожу лица стягивает невероятно — оказывается, начали подсыхать битые яйца.

А вот один из курьезных случаев произошел во время наших гастролей в Японии. Мы вдвоем с коллегой, артистом, решили приобрести куртки на молнии. Зашли в магазин. На витрине не висит ни одной, на которую можно было бы указать. Как из-под земли перед нами вырос японец, сверкающий своими ослепительно белыми ровными зубами и бликами очков. Начали объяснять при помощи жестов и звуков, показывая, что замок-молния должен застегиваться от нижней части живота вверх, произнося при этом общепонятное выражение «бжик». На его липе сначала недоумение, замешательство. Потом в знак  понимания утвердительно кивнул головой, усадил нас и ушел. Не было его минут 10—15. Появился с большой, перевязанной красивой лентой коробкой. Улыбается, доволен, что сумел выполнить поручение.

Открывает коробку. Там лежит специальный нож для харакири. Решил, наверное, что «бжик» непременно должно обозначать вспарывание себе живота.

Узенькой полоской вдоль Средиземного моря протянулся курорт Французской Ривьеры,— продолжает рассказывать Олег Константинович.— Километрах в двадцати от Ниццы можно заметить пограничный столб с надписью: «Княжество Монако». Государство, при въезде в которое не нужно предъявлять никаких документов. На каменном столбе герб: два монаха, опираясь на мечи, охраняют щит, над которым повисла княжеская корона.

Государственный герб и история княжества связаны одной легендой.

В ХШ веке генуэзец по имени Гримальди, бог знает за что изгнанный из своего города, с небольшим, хорошо вооруженным отрядом добрался до крепости, стоящей на высокой, крутой скале. Взять ее приступом не представлялось возможным. Хитрый генуэзец вместе со своими воинами переоделись в рясы монахов и попросили стражу пустить их на ночлег. Легковерная стража согласилась. Ворота открылись. Крепость была захвачена.

С тех пор и царствует династия Гримальди. Последний ее представитель — Рене III, который правит страной вместе с парламентом.

Основной государственный доход приносит казино и издаваемые почтовые марки.

Но это самое маленькое государство занимает первое место в Европе среди так называемых увеселительных заповедников.

Центр игорного бизнеса с концертными залами, кинотеатрами, ресторанами, купальнями, скверами, парками, музеем изящных искусств, оперным театром.

Все государство состоит из трех сросшихся между собой городов, окончание одного является началом другого: Монако, Кондамин и Монте-Карло, улицы последнего расположены на высокой скале-выступе. Наибольшей достопримечательностью является дворец казино, отделанный большим количеством лепных украшений.

В Монако часто устраиваются состязания по стендовой стрельбе, гольфу, теннису. По извилистым улицам и набережным проходит трасса автогонок, известных ралли Монте-Карло.

Знаменитый Лазурный берег защищен горной цепью от северных ветров. Там мягкий климат и субтропическая растительность, тепло и много солнца. Но нас, участников VIII Международного фестиваля циркового искусства, погода не баловала.

Шли декабрьские дожди, с порывами холодного ветра, но это не отражалось на удивительном единодушии жюри и горячих аплодисментах публики.

Продемонстрировать свое искусство в Монте-Карло приехали участники — цирковые артисты почти со всего мира. Условия конкурса были весьма жесткими. Всех прибывших  участников жюри должно было просмотреть за четыре дня. Времени на репетиции, да еще с оркестром, совсем не было. Кто не смог включиться в ритм, оказывался неконкурентоспособным, моментально выбывал из состязания и не допускался к следующему туру — выступлению перед публикой.

На пятый день состоялся гала-концерт, в котором приняли участие победители предыдущих туров. Ну, а что было дальше, вы знаете из газет...

А из газет мы знаем вот что: тут же, сразу после окончания выступления, на пьедестале почета появляется клоун Олег Попов. Все 10 членов жюри высказались единодушно, что представитель советского цирка достоин высшей награды. Высокая, стройная женщина — княгиня Гресс, бывшая голливудская кинозвезда, вручает Олегу Попову приз «Золотой клоун» за большой вклад в развитие циркового искусства, как сказано в официальном документе.

...В голубой накидке, почти безоблачная, рано пришла весна 83-го. Мартовский снег, как больной человек, потемнел, сник и стаял почти на глазах, обнажая большие прогалины асфальта. К середине месяца ртутный столбик термометра пополз вверх и достиг отметки плюс 15 градусов.

Снова дорога. За окном поезда быстро меняются картины. Снежные зимние бастионы штурмуют весенние солнечные лучи и ручьи. В ветвях деревьев, еще оголенных, без листвы, одиночные, а то и целыми колониями видны птичьи гнезда. Громче слышен стук колес при переезде через мост. Днепр позади. Через несколько минут остановка. Пункт моего назначения — всегда красивый отец русских городов Киев.

С момента моего последнего посещения Киева прошло много лет. Вместо летнего цирка на пересечении улиц Красноармейской и Саксаганского построено фундаментальное здание на площади Победы по проекту архитектора В. А. Жукова. Три десятка ступеней еще больше подчеркивают монументальность строения. Величественная колоннада, купол, увенчанный шпилем со звездой, производят весьма внушительное впечатление.

По обе стороны от входа на крыше укреплены огромные буквы: «Олег Попов».

Возле входа оживление. Несмотря на то, что спектакль вот-вот начнется, дети вместе с родителями наперегонки подбегают к каждому, кто приближается к цирку.

На первых порах меня тоже принимают за одного из тех, кто хочет приобрести билет любыми средствами. Администратора нет за четверть часа до начала. Да и зачем ему быть, если билетов все равно нет, они проданы за месяц вперед. Контролер смотрит на меня оценивающим взглядом и решает позвать замдиректора.

Представившись, объясняю цель визита.

«А! Вы к Олегу Константиновичу! Он за кулисами. Сейчас вас проводят к нему».

В сопровождении билетера прохожу за кулисы. За столом сидит Олег. Взглянув на меня, бросает несколько отрывистых фраз: «Здорово! Когда прибыл? Иди посмотри меня. Сейчас тебя проводят в директорскую ложу, а потом милости просим ко мне. Тогда обо всем и потолкуем...»

...На форганге, напротив оркестра, нарисована физиономия, которая напоминает колобок в клетчатой кепке с утрированно красными щеками и носом. Лицо желтого цвета. Во все стороны расходятся лучи, которые по замыслу должны отождествлять клоуна и солнце.

Не знаю, нужно ли останавливаться на репризах, но могу сказать совершенно точно, что артист сейчас в форме и, главное, он куражист, он входит в контакт со зрителями всех возрастов. Он «неудачным» ударом ноги посылает мяч на «галерку». Публика спешит вернуть мяч назад. Или, вот его партнеры выносят веревку и начинают играть в «скакалочку». Постепенно зрительские места пустеют, а количество играющих увеличивается. С мест поднимаются и идут новые и новые участники, и самое удивительное, что не только дети.

И вот на манеж вывозят универсальную машину. Зрителям объясняют, что ее изобрел клоун Олег Попов и что она заменяет службу быта. К примеру, купил галоши — они оказались малы, берешь галошу, кладешь в правое отделение, включаешь машину, закрутились колесики, застучало, замолкло, опускаешь руку в центральную часть и достаешь огромную галошу.

В этот момент на арену выходит Попов, разглядывает машину и решает ее исследовать более основательно. Он «случайно» наступает на ее центральную часть. Проваливается. Падая, пытается за что-нибудь уцепиться, хватается за пусковой рычаг. Снова что-то застучало, закрутились колесики. Машина остановилась. Из правого отделения выскочил живой малюсенький Олег Попов. Под аплодисменты публики он покидает арену.

По «великому секрету», мне сообщили, что этому юному участнику представления 8 лет. Это внук Олега Константиновича, и деду хочется видеть своего внучонка артистом цирка. Понемногу они репетируют. Дед старается увлечь, заразить юного участника представления, привить ему любовь к цирку, к труду. Но пока репетиции носят характер игры, забавы, развлечения.

Мы сидим в гримерной. На стенах висят сделанные руками Олега рамки, в которые вставлены зеркала таким образом, что свое изображение можно видеть сразу в нескольких ракурсах.

В середине комнаты возле окна висит огромный абажур, к которому прикреплены лики Солнца: с одной стороны — улыбающийся, с другой — хмурый, с застывшей под глазом слезинкой. Каждый раз, проходя мимо абажура, Олег пальцем легонько ударяет по одному из них.  Абажур начинает вращаться, отбрасывая лучи-блики.

— Я почти весь реквизит делаю сам,— говорит Олег, мастер вот на такие поделки,— не могу сидеть сложа руки. С одной стороны, смена мест, городов, лиц, впечатлений. Устаешь. А как приедешь домой в отпуск, недельку отлежишься, отоспишься, отдохнешь и начинаешь тосковать по манежу. Видно, попала какая-то цирковая бацилла в меня и от нее уже никогда не избавиться. Но если бы я не был артистом, непременно был бы слесарем. Ведь почти сорок лет «слесарю»,— добавляет Попов.

Кончен рабочий день. Отработаны три спектакля. Завтра почти выходной — только один спектакль. Окончились школьные весенние  каникулы. Можно чуть-чуть расслабиться.

— Давай перехватим чего-нибудь. Замотался. Даже не помню, когда ел. Подожди, я соберусь,— говорит Олег мне.— А чтобы ты не скучал, полистай альбом.

Одного беглого взгляда на альбом было достаточно, чтобы из далекого прошлого встали картины воспоминаний.

Москва. Перрон Белорусского вокзала. Отъезжающие в Варшаву. Молодой человек, почти юноша, с несколько удивленной улыбкой. Рядом с ним улыбающаяся женщина. Между ними не в меру серьезная, несколько ироничная девочка...

Заглядывая через мое плечо, Олег комментирует:

— Узнаешь? Это ты тогда нас снял.

Тот же самый молодой человек с мягкой, обаятельной улыбкой. На нем заломленная набекрень клетчатая кепка. Со всех сторон он окружен ребятишками — почитателями. Они смотрят «во все глаза», как на указательном пальце правой руки вращается самый настоящий футбольный мяч.

Вот он, как всегда улыбающийся, стоит в служебном проходе стадиона и наблюдает за работой коллег. В его руке неразлучная клетчатая кепка...

А это что за восточный шах или маг, восседающий на пьедестале, окруженный коленопреклоненными женщинами, закутанными в вуали? Как они опасливо смотрят на восточного владыку! Как утверждающе вскинулась его рука вверх!

Руки у Олега большие, крепкие. В одну он берет нож, в другую мясо, быстрыми движениями нарезает его, бросает на сковородку, которая стоит на небольшой газовой плите.

К нему в гардеробную приходят коллеги. Появляется бутылка сухого вина и банка сока. Мы сидим за импровизированным столом и вспоминаем:

— А помнишь Кострому, когда я работал в «Молодежном коллективе»? Репетировал я тогда клоунаду «Бокс». Форма у меня была прекрасная. Выступал в полосатых панталонах и подвязках. А как мы с тобой наведывались в книжные магазины?

Помнишь, как мы с Векшиным пародировали жонглеров? Он держал барабан, а я вместо теннисных мячей бросал кочаны капусты. На «ура» проходили!

— Олег! Да это было не в Костроме, а в Московском цирке! Не знаю, кого из жонглеров вы хотели пародировать, но за основу был, по-моему, взят номер Нази-Ширай,— говорю я.

— Точно. В Московском цирке. А нашу гардеробную-пенал помнишь? Так и называлась клоунская. Там раздевались, гримировались все мы, молодые клоуны: Юра Никулин, Миша Шуйдин, Толя Векшин, Володя Успенский, Таня Никулина. Жили, как говорят, в тесноте, да не в обиде: дружно, безденежно, весело. А мой день рождения? Глубокая тарелка капусты, которой так славился Московский цирк, такая же тарелка сосисок. Ты был, Саша и еще кто-то, человек девять-десять. В довершение вечера Юра взял гитару, Миша мандолину, и дуэтом исполняли какие-то страшно смешные частушки. Да! Было время, как в песне поется, время золотое. Время дерзаний. Время надежд. Молодость проходит, а надежды остаются. Есть у меня в «загашнике» пара мыслишек о новых репризах. Да ну, ладно, потом поговорим. А то совсем ударился в воспоминания.

Импровизированный ужин в разгаре. Речь невольно заходит о клоунах, клоунаде.

— Мне, например,— говорит Попов, — страшно повезло. Я работал почти со всеми клоунами страны: Стукалнным, Карантонисом, Поздняковым, Мозелем, Шатировым, Вяткиным, Берманом, Карандашом, многому у них научился и всем благодарен. А все же хорошая у нас профессия. Люди должны быть веселы и улыбчивы. И радость должны приносить им мы...