Театр массовых представлений

Тематические, театрализованные концертные про­граммы на стадионах за последнее десятилетие получили широкое распространение. Так уж сложилось, что труднейшие массовые аудитории, предназначен­ные для спортивных состязаний, оказались закреплен­ными за концертными организациями. Именно эстрада, как искусство массовое, вынуждена осваивать многотысячные залы дворцов спорта, нередко плохо оборудованные, c аппаратурой низкого качества.

На фото. ОЛЕГ МАРУСЕВ  и режиссер ВАЛЕРИЙ ЖАК

Тем любопытнее то обстоятельство, что если зал Театра эстрады на Берсеневской набережной, рассчи­танный на тысячу триста мест, далеко не всегда оказывается заполнен, то программы во дворцах спор­та делают аншлаги. Так, восемнадцать раз при пол­ном зале, вмещающем одиннадцать тысяч зрителей, прошла во Дворце спорта Лужники программа «Аз­бука революции». Третий год идет в Москве и других городах страны «Парад пародий» — число представлений уже приближается к сотне.

Эстрадные программы на стадионах, сравнительно недавно вошедшие в практику, еще не имеющие ни истории, ни, тем более, теории, становятся одной из традиционных форм проведения досуга. Каково же воспи­тательное и художественное значение этих программ? Что привлекает массового зрителя? K сожалению, они редко попадают в орбиту внимания социологов, психологов, искусствоведов. Редкие рецензии носят большей частью характер отклика с перечислением имен участников.

A в то же время каждое слагаемое такого представления заслуживает самого серьезного анализа: авторский сценарий, режиссерское решение номера, зрительская реакция. Никак не претендуя на охват всех проблем, попытаюсь поделиться своими впечат­лениями от двух программ, поставленных Валерием Жаком, одним из лучших режиссеров, располагающих уже богатым опытом такого рода постановок.

B одном из своих интервью народный артист СССР Ю. Богатиков на вопрос, не теряются ли в условиях огромных залов присущие эстрадному искусству пря­мые контакты c публикой, отвечает: «B значительном степени теряются. По крайней мере установить гораздо труднее».

Для теоретиков, не без основания утверждающих, что непосредственный контакт c публикой, открытость мастерства являются родовыми признаками эстрады, такие программы ставят новые задачи. «Перед мно­готысячными аудиториями, — говорит Богатиков, — можно исполнять только предельно простые и ясные вещи, тут не до тонких душевных переживаний, не до нюансов». Все должно быть укрупнено, эмоционально на­полнено, чтобы посыл, идущий c эстрады, преодолев расстояние, достиг самых дальних зрительских рядов. Это — театр массового представления независимо от того, разыгрывается ли на эстраде некое сюжетное действо или выступают артисты со своими номерами. При обычной для подобных программ бедности сценографии от режиссера требуется острое ощуще­ние пространства, решение его c помощью впе­чатляющих мизансцен. Далеко не все aртисты могут участвовать в этом театре. Доверительность интонации, когда артист разговаривает c публикой «с глазу на глаз», когда зрители становятся как бы свидетелями самого процесса творчества, здесь должна, не утратив обаяния, приобрести иное, «массовое» качество.

Программа «Азбука революции» (текст И. Виноград­ского и B. Жакa, режиссер B. Жен) была построена по принципу объединения в театрализованном представлении впечатляющих эстрадных номеров. Духовой ор­кестр, размещенный в глубине сценической площадки, создавал праздничное, приподнятое настроение до начала представления. Под звуки знакомых мелодий публика бесконечной рекой вливалась в зал. Площадка, состоящая из нескольких разных по высоте уровней, двумя боковыми крыльями смыкалась со зрительным залом, как бы перетекала в него. B глубине прямо на зрителей смотрели два экрана - театр мaссовых представлений уже давно освоил выразительность кинокадров, иллюстрирующих действие, создающих нуж­ную атмосферу.

На эстраде действовали сотни участников — кроме духового оркестра хоровые и хореографические коллективы, ансамбль пантомимы «Рух», группы художе­ственной гимнастики ЦСКА, ансамбль «Красная звез­да», детский хореографический ансамбль Локтева и другие. Сложныe конструкции наподобие строительных лесов, c двух сторон обрамляющие эстраду, позволили режиссеру строить мизансцены как по горизонтали, так и по вертикали. Умело используя четкий, стремительный ритм, игру света, впечатляющий киноряд, он стремился создать романтическое представление, каким и была задумана программа «Азбука революции».

Нельзя сказать, чтобы во всей этой довольно громоздкой конструкции не было прямолинейной дидак­тики, граничащей c иллюстративностью, плакатности. И в пантомиме, и в шахтерской пляске, и в некоторых других эпизодах «романтическая» интонация превраща­лась в формальную, насильственно «навязанную», а не рожденную изнутри.

Не знаю почему, но авторы словно побоялись развить публицистическую тему, лишь намеченную в диалоге матроса и девушки, где они размышляют о современности c позиций идеалов поколения, совершивше­го революцию («A ну-ка, товарищ, прожектор поярче...»). Один из самых существенных, остро современных по своему звучанию эпизодов и актерски был исполнен довольно бледно самим режиссером B. Жaком и его парт­нершей A. Матвеевой.

B первом отделении, впрямую отвечающем назва­нию программы; много авторского текста. Огромная нагрузка ложится на ведущего Олега Марусева. Его задача была архитрудной. Артист c первых минут спектакля оказывался наедине c огромным, темным, вы­жидающим залом.

B глубине сцены ансамбль «Крымские зори» ис­полняет «Гренаду». Луч высвечивает на переднем плане одинокую фигуру артиста. Он стоит спиной к зрительному залу, резко поворачивается и как бы подхватывает тему «Гренады». на какую-то секунду y меня возникло сомнение, сможет ли он «взять» многоты­сячную аудиторию. Огромное напряжение, аккумулиро­ванный заряд энергии, c которым Марусев обрушива­ется на зрителя, позволяет ему одержать победу. Хоро­шо чувствуя стих (не всегда ровный, когда читаешь рукопись), он несет мысль, сохраняя свое глубоко личное отношение ко всему, что происходит на сцене. Вероятно, не прошла даром работа артиста в области литературной эстрады. Композиция по повести Б. Васильева «Процесс», которую он исполняет в концертах, дала ему соответствующие навыки.

Марусев завоевывает положение истинного «хозяина» публицистической программы. Функции чтеца, на которого падает основная идеологическая нагрузка, он умело совмещает c функциями конферансье: объявляет номера, тактично переключает внимание зрительного зала — руководит зрительской реакцией в условиях многотысячной аудитории. Ему, конечно, немало помогает режиссер, соответственно выстроивший программу, подсказавший какие-то «ходы». Но зрители видят перед собой актера, и им нет дела, кто стоит за его спиной.

Так, аудитория не хочет отпускать автора-испол­нителя, известного по магнитофонным записям, Алек­сандра Розен6аума, исполнившего две песни: «Глухари» и «Матросская походная». на эстраду выходит ансамбль «Русская песня» и вместе c Розенбаумом запевает «Казачью лирическую». B номере участвует и Марусев, так же темпераментно, ярко, личностно, как все, что он делает. Коллективно исполненная (соответственно режиссерски поставленная) «Казачья лирическая» позволила переклю­чить внимание публики на выступление ансамбля «Рус­ская песня».

Но вернусь к цитированному выше интервью c Ю. Богатиковым: «Не скрою, получаешь огромное удо­вольствие, когда тысячам людей передаются твои чув­ства, когда они устремляются за тобой в едином поры­ве»,— говорит артист. Признаюсь, что и я, будучи зрителем, хотя и заинтересованным, получала удоволь­ствие от точном зрительской реакции на выступление Евгения Петросяна, сменившего ансамбль «Русская песня». Аудитория была уже хорошо «разогрета», и Петросян свободно владел ею.

И снова массовый номер  — «Посланец спорт»  с участием гимнасток, в том числе детской группы, и мастерской оригинальных жанров Москонцерта. Впечатляющий, красочный, полный оптимизма, он воспри­нимался, во всяком случае мною, как финал пер­вого отделения. И вовсе лишними показались последо­вавшие за мим трогательный рассказ «Салют» в ис­полнении артиста B. Меньшикова, широко известны е документальные кинокадры o возвращающихся c войны фронтовиках и военные песни в исполнении ансамбля «Красная звезда». Чувства меры оказалось явно нарушенным, уровень восприятия стал падать. Вероятно, «авральные» условия постановки таких программ (c двух-трех репетиций) не позволили режиссеру внима­тельно выверить и расставить aкценты.

Но как бы ни была велика роль режиссера-постанов­щика, программа «Азбука революции» показала, что и в условиях массовой аудитории главной фигурой остается артист. Это особенно oщyщалocь во втором отделении, откровенно построенном как мажорная по своему зву­чанию эстрадная программа (конферансье B. Халемский).

На фото. АЛЕКСАНДР РОЗЕНБАУМ

B ней были заняты первоклассные артисты, в том числе И. Кобзон, A. Асадуллин и другие. Все они работали c полной отдачей.

Принято считать, что в массовых аудиториях имеют успех прежде всего популярные ансамбли, воздейству­ющие силой звука. Не знаю, может быть и так. Но в данном случае аудитория была Настроена на сугубо личностные контакты. И выступление одной из лучших рок-групп, «Автограф», c публицистической композицией «Нам нужен мир» прошло почти нeзамеченным (оче­видно, из-за плохой техники разобрать текст песен было трудно, что тоже сказывaлocь на восприятии).

Но вот в глубине сцены появляется Геннадий Ха­занов и стремительно, словно желая поделиться чем-то очень для него вaжным, идет на зрителя. На лице лукавая и одновременно простодушная улыбка, в руке лист белой бумаги. «Заявление в ЖЭК от жильцов дома номер...» — начинает он нехитрую историю o злоключениях людей, проживающих в доме, подвал ко­торого заливает вода. Отчаянные письма жильцов, обрaщающихся во все инстанции вплоть до ООН, и спокойно-бюрократические отписки ЖЭКа «читаются» (используется простой прием перекладывания бумаги из одной руки в другую) c какой-то почти протокольной четкостью. Жест подчеркнуто лаконичен, поворот голо­вы, изменение интонации — вот, собственно, и вся игра. История в письмах, конечно, сатирически Несколь­ко преувеличена, но так хорошо всем знакома! Обая­ние артиста, его авторитет, внутренняя экспрессия при Внешней сдержанности настолько захватывает зал, что буквально слышишь живое дыхание тысяч зрителей.

Вторым «пиком» этого отделения стало выступле­ние Валерия Леонтьева, работавшего на полной само­отдаче более получаса. Сверхзадачей артиста мне по­казалось стремление максимально активизировать зрите­ля, установить c ним короткие, прямые контакты. Со свойственной ему легкостью и подвижностью обживал он огромный зал. Появившись c первой песней («Три минуты») где-то наверху, в последних рядах, почти под куполом, он спускался вниз, вполне традиционно пел свой репертуар на эстраде (в том числе c ансамблем «Русская песня» отлично прозвучала «Миленький ты мой»).

Потом снова совершал «путешествие» по всему Дворцу спорта c «Катюшей», «Песней o Москве» и другими песнями. Зрители разных возрастов радостно и дружно, ему подпевали. Момент духовности был уже в самом единении многотысячной аудитории. Факт творчества, казалось 6ы только что ограниченный эстрадными под­мостками, теперь происходил в зале, на глазах y всех, притягивал, вовлекал зрителей, делал их соучастниками.

Такой «массовый хор» стал логичным финалом публицистической программы. Что это — эстрадный концерт c участием «звезд»? Театр массового представления? Думаю, что в данном случае режиссер пришел к синтезу того и другого.

Эпизоды массового представления воздействовали не просто количеством участников и громкостью звучания (хотя не обошлось без переборов), a остроумным режиссерским ходом. B свою очередь, лучшие эстрадные номера подчинялись законам театра массового представления, не утрачивая при этом личностного воздействия их создателей на широкие зрительские массы.

Должна признаться, что гораздо менее убедительной показалась мне развлекательная программа «Парад пародий», тожe постлвленная B. Жаком. За три года при рекордном для «сборной» программы числе представлений она, по-видимому, пережила немалую транс­формацию.

Далеко не все удовлетворяло меня в тексте авторов Г. Терикова и B. Жака. Не стану приводить отдельных реплик, которые показались мне не совсем удачными, но не могу согласиться c утверждением Жака, что в условиях массовой аудитории нужна особая, «жесткaя» реприэа, которая могла бы вызвать мгновен­ную смеховую реакцию. Внимательно прислушиваясь к зрительному залу, я убедилась, что далеко не все «жесткие репризы» воспринимались зрителями. Почему же, подумалось мне, ни Хазанову, ни Петросяну в программе «Азбука революции» не понадобились такого рода репризы? Оба артиста выступали c репертуаром, который исполняется ими в любой другой, значительно более камерной аудитории, несколько изменив лишь манеру подачи.

Подчеркнутый, несколько вымученный юмор был и y молодых конферансье — Игоря Окрепилова и Андрея Васильева. Им не хватало легкости, изящества, непре­менно сопутствующих хорошей пародии. По замыслу режиссера, они как бы пародировали цирковых шпрех­шталмейстеров, что диктовалось оформлением програм­мы. B центре площадки было нечто вроде циркового форганга. B глубине возвышалась фигура попугая, справа и слева на огромных металлических шарах подвешены два полотнища c нарисованными фигурами музыкантов. K сожалению, общая пародийная, ироническая интонация, отличающая оформление, снижалась и огрублялась и за счет авторской «жесткой репризы» и за счет не всегда, на мой взгляд, достаточно высокого класса номеров.

Поставить хорошую развлекательную программу  очень трудно. Об этом убедительно говорит опыт теле­видения, где в течение последнего года прилагается немало усилий для создания таких программ.

Длительный успех «Парада пародий» свидетельствует о стойком зрительском интересе к этому исконному эстрадному жанру. Думается, что Валерий Жак, c его не­уемной фантазией, чувством юмора, богатым режиссер­ским опытом, мог 6ы поставить по-настоящему остро­умную, увлекательную и рaзвлекательную программу для массовой аудитории, не делая уступок дурному вкусу.

Хотим мы того или нет, но театр массового представления сложился, занял определенное, и немалое, место в культурной жизни. Он требует хороших литературных сценариев, талантливых артистов, ярких номеров, a также внимания со стороны социологов, психологов, критиков.
 

E. УВАРОВА

Журнал Советская эстрада и цирк. Сентябрь 1986 г.

оставить комментарий