Телефонный звонок
Петру Михайловичу Подмазникову все настроение испортил телефонный звонок.
Даже аппетит пропал. Жена задает вопросы, а он молчит. Будто не слышит. В себя ушел. Замкнулся. И взгляд такой грустный-грустный. Когда человек погружается в такое состояние, всегда в голову приходят разные глупые мысли. Вдруг хочется уйти на пенсию. Бежать от всех телефонных звонков, графиков, хитрых администраторов, чванливых редакторов, мелких интриг и даже концертов.
Но до пенсии далеко. Ох, как далеко!
Артист эстрады Петр Подмазников всегда чего-то боялся. Он жил в вечном страхе. По эстраде все время носились какие-то слухи. Вся жизнь проходила в предчувствии неприятностей: не то новой аттестации, не то новой реорганизации, не то просто конкурса. Артист пребывал в постоянном волнении. Поэтому болело сердце, печень и желудок. Правда, врачи болезней не находили. Но от этого как-то не становилось легче.
А тут еще этот телефонный звонок. Начальство приглашает к себе. Для чего? Конечно, не для того, чтобы посмотреть, на сколько килограммов поправился за последние месяцы Петр Подмазников. Начальство сие не интересует. Скорее всего, речь пойдет о его номере. Мол, давно пора обновить. Легко сказать! Десять лет на каждом концерте Подмазников произносил со сцены одно и то же. Он привык к своему номеру, как к собственному имени, как к собственной коже. Попробуй, сдери кожу! Ведь больно. Правда?
Шесть начальников слезно молили его сделать новый номер. Шесть раз Петр Подмазников собирался сделать оригинальный номер. Но очередного начальника снимали с работы, и нужда в новом оригинальном номере пропадала. И вот звонок от седьмого... Точно в назначенное время Петр Михайлович переступил порог кабинета своего непосредственного руководителя.
— А-а-а, Петр Михайлович! — радушно воскликнул начальник при виде представительной фигуры Подмазникова. — Заходите, заходите! Рад.
— И я рад. Очень рад. Очень, очень рад.
Они друг другу лучезарно улыбнулись. Начальник при этом подумал: «До чего же противная рожа у этого Подмазникова. Никакого интеллекта, С такой физиономией газировкой торговать — прогоришь, а он на подмостках выступает. Вот еще бездарь на мою голову!»
Петр Михайлович при этом думал: «И чему только этот иезуит улыбается? А? Почему он так любезен? Непременно какую-то гадость подготовил. Держись, Петя! От этого субчика всего можно ожидать!..»
— Ну, как работаете? — спросил начальник.
— Ничего. Спасибо. А что? А?
— Не надоело ли вам играть ваш номер?
У Подмазникова засосало под ложечкой.
— Надоело. Но публике нравится. Принимают, смеются, скандируют. Администраторы одобряют. Спросите у Пивоварова. Я во всех его концертах участвую. А Пивоваров в эстраде — сила! Он к себе в концерт не всякого актера берет. Под его дудочку все редакторы пляшут...
— Пивоваров, конечно, большой ценитель искусства, но... Может быть, новый номер тоже понравится Пивоварову?
— Не думаю. Он к моему номеру привык, как к собственной жене... Но я готов идти на жертвы, готов делать новый номер. Только где взять материал? А? Я все время думаю об этом. Ведь Шолохов для меня писать не будет?
— Не будет.
— Видите? С Днепровыми я поругался, Грин стихов не пишет, Тульский...
— Вот это уже деловой разговор. Позвоните автору по этому телефону. Он для вас написал великолепный текст.
Потом позвоните по этому телефону режиссеру. Начинайте работать!
— Спасибо. Большое спасибо. Как приятно иметь дело с энергичным, инициативным человеком. По этому поводу есть очень смешной анекдот...
— Меня люди ждут.
—Простите. Бегу. Сейчас же начинаю действовать...
И действительно, выйдя из кабинета, Петр Михайлович начал действовать. Ровно через час он уже знал, сколько эстрадных бригад формируются на Дальний Восток. Через два часа он был включен в одну из них. Через три дня он уехал на два месяца в гастрольную поездку.
Подмазников был твердо уверен, что через два месяца произойдет одно из двух — или начальника снимут с работы, или он забудет о нем. Но случилось невероятное. Едва Петр Михайлович переступил порог собственной кооперативной квартиры, как жена вручила ему конверт. Прочитав маленькую записочку с напечатанным на машинке текстом, Подмазников на секунду потерял сознание.
Почти телеграфно Петру Михайловичу сообщили, что он больше не артист эстрады. С ним расторгли договор... Так советская эстрада освободилась от одного бездарного актера, а самодеятельность обогатилась одним бездарным эстрадным режиссером. Я написал этот рассказ и отнес его в редакцию. Редактор спросил:
— Скажите, все, что вы здесь написали, — правда?
— Правда.
— Все-все?
— Все. Кроме конца. Конец я придумал. Для юмора.
— Чем же эта история закончилась в жизни? Его не уволили?
— Что вы! Разве можно?!
ГР. КАЗОВСКИЙ
Журнал Советский цирк. Октябрь 1966 г.
оставить комментарий