Тик-так, но не в этом дело
Когда в новой программе Московского мюзик-холла Афанасий Белов появляется в облике древнего римлянина и, прося зрителей не судить слишком строго выступление представителей зари человечества, произносит виновато: «Темные мы», зал отвечает смехом, дружным и радостным.
Смех переходит в гомерический хохот, когда римлянин озабоченно и по-деловому начинает исполнять куплеты на ихние, древнеримские злободневные темы. О том, например, что Цицерон выступал, как правило, без бумажки, а по какой причине — неизвестно: «,..то ль бумаги не имел он, то ли мысли он имел». Или о том, что римляне, бросая своих драматургов на съедение диким зверям, не догадывались, наивные и бесхитростные, называть это критикой. А кончив один куплет и собираясь перейти к другому, забывал на минутку о своей патрицианской монументальности и лихо отплясывал в частушечном ритме, подобрав полы величественной тоги. Яркий, смешной и злой текст написали для этих номеров В. Дыховичный и М. Слободской, композитор М. Блантер сочинил задорную, отлично запоминающуюся музыку, и все это с остроумием, выдумкой и безошибочным чувством эстрады поставлено главньш режиссером мюзик-холла А. Конниковым и оформлено художником Б. Кноб-локом (надо сказать, что режиссура и художественное оформление вообще сильная сторона новой программы, не без основания обозначенной на афише «феерией-буфф»). И все-таки, не будь Белова...
Ансамбль «Радуга» в римской сценке
В чем же секрет успеха этого актера, и почему он с первых же секунд своего пребывания на сцене завоевывает безоговорочное и заинтересованное доверие зрительного зала? Дело, мне думается, прежде всего в интересе к личности человека, который выходит на сцену (не в вульгарном смысле, конечно, — вот, дескать, известный артист и даже в кино снимается). Именно в интересе к человеческой личности — ведь незначительность ее не скроешь ни проверенным набором эстрадных трюков, ни свойственной (что греха таить) многим конферансье развязностью, выдаваемой за непринужденность в общении с публикой. Белову ничего этого не нужно, он на сцене сдержан, скромен. Увлекает не столько мера профессионального мастерства, с каким исполняет Белов ту или иную сцену (потому, наверное, что мастерство это не выпячивается, а, как и надлежит мастерству, служит наиболее полному раскрытию мысли), сколько его гражданское отношение к изображаемому. Белов и не скрывает этого своего отношения (да и что ж его скрывать, если оно есть) и потому, мастерски перевоплощаясь я сатирический образ, в чем-то обязательно остается самим собой. И когда является он, ушибленный палицей троглодита, то все равно, пусть едва уловимо, сохраняет маску доброго и наивного, вполне современного простака, а вы при этом можете догадаться, что все-то этот простак понимает и вообще не так он прост, как кажется...
Выражается это и в крупном и в мелочах. Когда иной конферансье самоуверенно встревает со своими замечаниями и комментариями в умело сделанный акробатический .номер, то это, согласитесь, нередко раздражает. А вот что здесь скажет беловский персонаж, из-за которого хоть на мгновение, но обязательно выглянет сам Белов, вам неизменно интересно знать. Надо заметить, что непринужденность и свобода участия Белова в акробатическом номере объясняются и тем, что номер этот остроумно театрализован. В. Марченко и В. Фролов, изображая двух старых-старых высокоученых мужей, которые в тиши кабинета разрабатывают теорию утренней зарядки и тут же проверяют теорию практикой, показали себя не только отличными гимнастами, но и большими выдумщиками. Нечто подобное можно сказать и о велофнгуристах Л. и В. Васильевых и В. Симакове.
А. Белов в программе «Тик-так, тик-так…»
Кстати, о театрализации эстрадных номеров. Она в основном удачна. В особенности в сценках «Из тьмы веков», о которых речь шла в самом начале. Косвенным образом они связаны с интермедией «В музее эстрады», но именно лишь косвенным образом. Непосредственно же в музее эстрады (речь идет о музее будущего, Белов выразил желание узнать, «что от нас там останется») представлены жонглеры С. и. В. Савельевы, исполнительница русских народных песен Л. Чиркова и ее аккомпаниатор М. Шнейдерман. Работают эти актеры действительно хорошо, и возразить против демонстрации их искусства в музее будущего было бы нечего, если бы не монопольное право показывать потомкам соя ременную эстраду, дарованное Савельевым, Чирковой и Шнейдерману авторами «феерии-буфф». Это уж, что называется, хватили через край. Стоило бы поостеречься взваливать на плечи четверых актеров бремя такой ответственности. Фантазия дала осечку, и стремление театрализовать эстрадные номера, нанизать их все на единый стержень на сей раз оказалось искусственным. …Да, так вот Белов. Вас волнует его отношение к изображаемому независимо от того, действует ли на сцене он сам или такая возможность предоставлена его коллегам. Но обстоятельство это заставляет предъявлять чрезвычайно высокие требования к тому, что именно происходит на сцене и насколько гармоничны все художественные компоненты показанного. И потому разочаровывает, к примеру, «Козлиная рапсодия», остроумно и многообещающе начатая авторами, изобретательно исполненная Беловым, сущность которой в конечном итоге свелась к обличению рок-эн-ролла и твиста, что, согласитесь, давно уже стало на эстраде общим местом. Замах был, как говорится, на рубль, а вот удар... Гражданский темперамент артиста оказался в данном случае растраченным на пустяки.
Вообще коль скоро речь зашла о недостатках программы, то к ним в первую очередь следует отнести выступления вокалистов. Скажем, М. Лукач поет песенку, в которой предпринята героическая попытка поведать слушателям о детстве, юности, зрелости, старости и вообще охватить проблему человеческого бытия в целом. Песня сопровождается наглядными иллюстрациями, выполненными артистками танцевального ансамбля «Радуга». Претенциозность замысла вполне соответствует манерности исполнения, и ничего, кроме чувства неловкости, эта философия с приплясом вызвать не может.
А. Белов в программе «Тик-так, тик-так…»
В. Дегтярев поет популярные песни, однако, стараясь передать драматичность содержания, считает настоятельно необходимым рвать страсти в клочья и швырять их в зрительный зал. И зрители, оглушенные и ослепленные, оказываются не в состоянии оценить старания артиста. Что же касается выступлений Анастасии Кочкаревой и Поли Чохели, то они могли бы иметь больший успех, то есть попросту могли бы проходить с успехом, если бы их репертуар был подобран более удачно. Новая программа Московского мюзик-холла называется «Тик-так, тик-так...»; в основе ее, как нетрудно догадаться, лежит мысль о неумолимом беге времени, беге минут. Минуты изображают артистки ансамбля «Радуга», и, хотя занимают они (как, впрочем, и вообще выступление ансамбля) довольно много сценических минут, мы решительно отказываемся считать эти минуты потерянными. Почерк молодого ансамбля (балетмейстер Н. Холфин) становится все уверенней, мастерство — точней и зрелее. Он интересен и в самостоятельных выступлениях и тогда, когда как бы создает фон. Скажем, «аккомпанируя» Белову а сценках «Из тьмы веков», молодые танцовщицы с озорством и тактом осовременивают лохматых и неприбранных представительниц прекрасного пола в каменном веке.
Обо всем, разумеется, не скажешь. И все-таки сказанное, мы надеемся, убедит читателей, что, пойдя на новую программу Московского мюзик-холла, они проведут хороший, веселый вечер.
К. ЩЕРБАКОВ
Журнал Советский цирк. Октябрь 1963 г.
оставить комментарий
RSS 
