Три года на манеже

На одном из заседаний художественного совета Союзгосцирка обсуждался вопрос о проблемах мастерства молодых артистов.

Некоторых ораторов, как говорят, «заносило», но одновременно было высказано и немало полезного... Проблема никого не оставила равнодушным!

Действительно, как сегодня чувствует себя на манеже молодежь, которая три-четыре года назад шагнула с учебного манежа на профессиональный? Каковы ее дела, планы, мечтания, что ее волнует?

Так получилось, что из числа сравнительно недавних выпускников я внимательно следил только за «взлетами и падениями» воздушных гимнастов «Галактики». Видел их сперва на выпускном спектакле, затем в Ленинградском, Горьковском, Московском цирках. Я был свидетелем того, как уверенно набирал высоту этот великолепный ансамбль. А как их однокашники? Чем они могут похвастаться? Сегодня я хочу рассказать об одном из выпускников «образца 1966 года».

На том же представлении в училище, когда отчитывалась «Галактика», я запомнил клоуна, который на меня произвел тогда двойственное впечатление. Он был обаятелен и смешон, многое умел — ездил на моноцикле, играл на банджо, рисовал. Чувствовалось, что он отлично владеет своим телом. Однако номера-то в общем не получилось, все, что клоун делал, как-то «уходило в песок». Не было убрано лишнее, не было акцента на главном. Вроде бы есть многое, но с другой стороны — ничего...

А в том, что это «главное» имелось, я убедился совсем недавно, встретившись уже с артистом Александром Але-шичевым в Харькове. Нескладный, но в то же время очень собранный, смешной, по-своему элегантный, клоун крупными шагами обходил манеж, доброжелательно всматриваясь в зрителей. В длинной блузе, в эксцентричной шляпе, с большим блокнотом в руке и с банджо через плечо, он не только изображал веселого художника, но сразу же становился им. Выбрав в зале какую-нибудь колоритную фигуру, артист моментально делал шарж и торжественно вручал своему натурщику. Сходство было столь поразительным, что зал всякий раз отвечал дружным хохотом. Но чтобы кто-нибудь не смог подумать, что натурщик был «своим», артист начинал рисовать второго зрителя, затем третьего, и все с тем же удивительным сходством... Но тут вмешивался коверный и требовал, чтобы Алешичез на куске стекла, вынесенном на манеж, нарисовал его. Алешичев, зажав в зубах фламастер, рисовал, одновременно аккоппанировал себе на банджо!.. «Всматриваясь» в свою работу, Алешичев отступал, делал «шпагат» и затем продолжал рисовать. Но когда шарж был готов, коверный замирал в недоумении... Что это? Кто тут изображен? Может быть, это «запоздалый рецидив абстракционизма»? Да нет же, ничего подобного!.. Просто «рассеянный» художник нарисовал коверного... вверх ногами, но стоило только перевернуть мольберт, как все становилось на место. Шарж получился великолепным.

Значит, вводная часть номера, в частности выезд на моноцикле, раньше мешала? Без него появился темп, целеустремленность, стройность, которой не хватало прежде. Но сознательно ли артист пошел на это?
— Вы понимаете,— сказал Алешичев,— я в передвижках то и дело наезжал на ковер, падал и больно ушибал руку. Рисовать после такого падения очень трудно. Так что моноцикл я оставил.

Ах, вот что...

В Харькове номер Алешичева пользовался успехом, но опять чего-то все-таки не хватало... Программа называлась «Юбилейные сюрпризы», и нам с режиссером Е. Зискин-дом удалось несколько «развернуть» артиста. Вначале объявление инспектора — «Сувениры на память — Александр Алешичев» — заставало зрителя врасплох, а в цирке не всякая неожиданность уместна. К тому же хотелось шире показать пантомимическое дарование артиста. И вот инспектор манежа начал, согласно сценарию, провозглашать:

— Следующий сюрприз...
— Это я! — выскакивал теперь из-за его спины Алешичев, с аппетитом поглощавший мороженое (которого не было).
Оценивающе оглядев лакомку, инспектор обращался к публике:
— Полюбуйтесь на этот сюрприз!

Но Алешичева, оказывается, не так поняли:
— Я сам хочу сделать сюрприз зрителям.
— Какой же?

Теперь врасплох застигнут клоун.
— Я еще не придумал...
— Тогда идите и подумайте...

И, «доедая» мороженое, Алешичев уходил. Но через один-два номера выбегал в радостном возбуждении.
— Придумал!!! — И принимался заразительно хохотать.
— Что именно?

Но тут он опять терялся.
— Пе-ре-ду-мал... — И, вконец обескураженный, удалялся в форганг.
А через номер инспектор манежа объявлял:
— Сувениры на память наконец-то придумал Александр Алешичев...
И счастливый клоун приступал к своим шаржам.

Сын московского шофера Алик Алешичев, с детства любя цирк, об артистической карьере поначалу не мечтал. Рисовал же он с тех пор, как себя помнит. После средней школы он год работал на заводе «Серп и молот». Там его наклонности развивались уже по двум направлениям: шаржи и карикатуры Алешичева охотно печатала заводская многотиражка «Мартеновка», а друзья хохотали на самодеятельных вечерах, когда он показывал пантомимические сценки, самостоятельно постигая этот сложный жанр. Но первые успехи в пантомиме вызвали мечту об эстраде,— о существовании циркового училища Алешичев узнал уже будучи в армии!

Так случилось, что в военном учебном заведении, в котором Алик учился на радиста, он встретился с сыном известного дрессировщика лошадей Дмитрия Георгиевича Кострюкова — Валерием, ныне тоже дрессировщиком. От этого потомственного циркового артиста Алешичев и «заразился» цирком, решив во что бы то ни стало попасть на манеж.

В возрасте двадцати двух лет Алешичев перешагнул порог ГУЦЭИ. Когда на первом же туре его спросили, что он умеет делать, юноша подал комиссии пачку своих рисунков. Затем прочитал басню. Комиссия дружно хохотала над... рисунками. Абитуриент был убежден, что провалился. Однако его допустили до второго тура, на котором, по совету режиссера Ю. Белова, показал моментальные шаржи и прочел стихи, поясняющие их. Алешичев рисовал углем и снова вызвал смех комиссии. На третьем туре он уже показал свои пантомимы, в частности, изобразил фокусника с непременными цилиндром, шпагой, голубями, разумеется, не имея всего этого. Способности Алешичева таким «трехступенчатым» образом были выявлены, и режиссеры Н. Слонова, Б. Бреев, И. Рутберг, а позднее Н. Кисе помогли ему за годы учения стать клоуном.

— Алик, какая у вас мечта?
— Стать коверным клоуном.

Коверный должен быть разносторонним исполнителем, и режиссер Б. Романов вводит Алика в номер «Катанье на роликах». Об исполнении реприз я уже говорил. Упорный в достижении задуманного, Алешичев, без сомнения, будет со временем душой любого циркового предстасле-ния. И большую роль тут сыграют несомненно его личные качества: он скромен, трудолюбив, активный общественник.

— В Киеве, — рассказывает заслуженный артист РСФСР М. Николаев, — Алик сделал такую стенгазету, что от нее оторваться было невозможно... Позже ее увезли в Главк...

Художник Алешичев частый и желанный гость в «Крокодиле», в «Огоньке» и других центральных и периферийных журналах. Альбом его карикатур готовит к выпуску отдел рекламы и пропаганды циркового искусства.

Итак, три года на манеже... Много это или мало? Можно за короткий срок войти в золотой фонд нашего циркового искусства, как это сделали гимнасты «Галактики» или клоуны Г. Ротман и Г. Маковский. Можно и нужно, если ты чего-то «не добрал» в училище, наверстывать на манеже, как это делает Алешичев.

Репертуарно-художественный отдел Союзгосцирка своевременно ставит вопрос о мастерстве молодых артистов, но трудности в решении этих проблем общеизвестны. Молодежь, работающая в конвейере, оторвана от главка, а систематическая связь необходима.

Мне кажется, репертуарно-художественному отделу имело бы смысл разослать недавним выпускникам и вообще молодежи письма примерно такого содержания:

«Дорогой друг! Вы уже три (четыре) года на манеже. Напишите о том, что вами за это время сделано. Что вы думаете сделать? Что вам помогает и что мешает в работе? В чем может выразиться помощь вам со стороны нашего отдела? Поделитесь своими замыслами и мечтами».

Я уверен, что артистам, подобным Александру Алеши-чеву — а таких у нас немало,— будет что ответить...

ЮРИЙ БЛАГОВ

оставить комментарий