Униформа

Если театр начинается с вешалки, то мы цирк, начинаемся с униформы. Я старший униформист, расскажу вам всё как есть, но не со стороны человека наблюдающего за работой униформы с блокнотом в руках. 

           А  изнутри,  с  болью  в  душе,  спине  и  сердце,  с  полной  ответственностью  за  каждого  униформиста,  когда    всё  идёт  гладко,  и  когда  вместо  10 человек  , согласно  штатного  расписания,  на  работе  присутствует  четверо,  трое  из  которых  едва  держатся  на  ногах.

В  цирке  после  работающей  программы,  они  самые  главные,  артисты  не  в  счёт,  они  не  в   штате  цирка.  Работники  других  цехов  нашего  цирка  скажут,  а  как  же  мы,  от  нас  контролёров  тоже  многое  зависит,  а  осветители,  музыканты,  уборщицы,  бухгалтерия,  администрация.  Я  с  ними  полностью  согласен,  я  пользуюсь  авторским  правом.  Кто  написал,  тот  и  молодец.  Это  мой  цирк.  моя  судьба,  моя  боль,  моя  радость.  Я  буду  писать и  о  плохом,  потому  что  кто  пишет  только  о  хорошем,  тот  фанфарон.  Одно  хорошее  может  быть  только  в  раю.  Но  на  земле  рая  нет,  в  цирке  тем  более.

                    Униформа,  от  французского (единообразие), - состав  рабочих,  обслуживающих  цирковую  арену  во  время  представления  и  на  репетициях,  а  униформистами  они  называются  по  единообразной  форме  одежды.  Раньше  в  частных  цирках,  когда  был  порядок,  униформа  выполняла  и  декоративную  функцию:  одетые  в  одинаковую  парадную  одежду,  группируясь  в  различные  мизансцены,  для  встречи  и  проводов  исполнителей,  униформисты  образуют  зрелищно – красочное  обрамление  программы.  От  её  работы  зависят  темп,  ритм,  общая  чёткость  всего  представления.  Но  так  было  тогда,  сейчас,  когда  экономия    денежных  средств  на  первом  месте,  всё  стало  обычным  и  весьма  приземлённым.  В  простые  дни,.  когда  в  цирке  один  спектакль,  артисты  работающей  программы,  обычно  репетируют.  Поэтому  я  назначаю  двух  дежурных  униформистов  для  приведения  в  порядок  манежа.  и  установки  необходимого  реквизита.  Каждому  артисту , как  правило,  всегда  не  хватает  репетиционного  времени, поэтому  за  кулисами  не  исключены  конфликты.  По  этой  причине,  я  присутствую  на  каждой  репетиции.  Если  меня  не  будет,  конфликт  может  только  обостриться.  Ещё  я  знаю,  что  кто - то  из  дежурных  не  придёт  на  работу.  В  виду  неполного  штата  рабочих,  я  должен  кого-  то  из  униформы  вызывать  на  дежурство  почти  каждый  день.  Поэтому  я  как  старший,  назначаю  себя  дежурным  ежедневно.  У  меня  страшная  переработка,  с  восьми  утра  до  десяти  вечера.  Я  как  то  по    этому  вопросу  обратился  к  директору  цирка,  он  схватился  обеими  руками  за  голову,  и  сказал:-  это  искусство,  так  должны  все  работать,  а  что  касается  денег,  то  их  нет.  Больше  к  директору  с  финансовыми  вопросами  я  не  подходил.  Надо  что-  то  делать,  но  что?  За  меня  этот  вопрос  никто  не  решит.

    Я  начал  готовить  обеды  на  всю  униформу,  мясо  доставал  по  бартеру,  везде  нехватка  рабочих  рук,  это  меня  и  спасало.  Смотрю  к  12 ти  часам  стали  появляться  и  те,  кого  я  не  назначал  дежурными.  Спрашиваю,  вы  чего  ребята?  Что  пришли,  я  вас  не  вызывал?  Они  смотрят  на  меня  тоскливыми  глазами,  и  говорят, - есть  хочется.  Теперь  мне  нужно  навести  порядок  в  своей  комнате.  Из  ковровых  обрезей,  я  сшил  один  сплошной  ковёр,  закрыл  им  неприглядный  цементный  пол,  и  комната  преобразилась.

            Старые  актёры  рассказывают  мне,  какой  раньше  была  униформа.  Чтобы  мне  создать  такую  униформу,  нужно - то,  чего  у  меня  никогда  не  будет.  У  меня  нет  фонда  поощрения  лучших  униформистов.  У  меня  их  некомплект.  Я  должен  работать  в  рамках  коммунистической  идеологии,  а  это  значит,  убеждать,  воспитывать,  и  личным  примером  вдохновлять  их  на  коммунистический  труд.  Некоторые  так  теряются  на  арене,  что  иногда  бегут  не  в  ту  сторону.

        Был  случай,  когда  перед  работой  номера  «Икарийские  игры»  выставленную  в  манеж  подушку,  другой  униформист,  схватил  и  унёс  её  с  арены  в  противоположный  выход. Так  бывает,  когда  реквизит  устанавливает  один  униформист,  а  убирает  другой.  И  вот  этот  другой,  не  понятно  по  какой  причине  сделал  это  до  работы  номера,  а  не  после  того  как  артисты  отработают.  Ребята  вышли,  а  реквизита  нет,  они  не  сразу  поняли,  по  какому  поводу,  этот  малохольный  малый  разыграл  комическую  ситуацию,  поклонились  и  ушли.  За  кулисами  умирали  со смеху,  а  зрители  подумали  что  так  и  надо,  наградили  артистов  аплодисментами.  Тот,  что  выставил  подушку,  понял,  что  произошла  накладка,  и  со  всех  ног  через  манеж,  кинулся  исправлять  ошибку  своего  коллеги.  А  коллега  видать  сообразил,  что  допустил  ошибку  и  стал  возвращаться  назад,  держа  перед  собой  этот  реквизит.  Перелезая  через  барьер,  он  упал,  а  бегущий  ему  навстречу  не  сумел  увернуться,  и  они  уже  оба  лежали  в  манеже . Я  никогда  в  жизни  не  слышал,  что  бы  так  смеялись  зрители.  Такое  бывает  редко,  но  бывает.  Подушку  установили,  номер  отработал.

  - Что  ты  сделал? – спрашиваю  я  виновника  этой  комической  сцены,  смотрю  в  глаза,  а  они  чуть  ли  не  сумасшедшие.

- Убрал  триньку.

 - Верно,  это  ты  хорошо  запомнил,  что  было  дальше?

 - Ну  слышу.  что  музыка  заканчивается,  вот  я  и  бегу  чтобы  успеть.

- А  чья  музыка  заканчивалась?

 - Не  знаю.

 - Ну,  понятно,  в  консерватории  ты  не  учился. Он  смотрит  на  меня,  и  просит  объяснить,  что  он  сделал  не  так

 - Да  нет,  всё  так,  ты  молодец,  только  смешить  публику  не  твоя  забота,  у  нас  есть,  на  это  ковёрный.  Ты  должен  убрать,  подушку,  триньку,  да  как  хочешь,  назови  её,  суть  не  в  этом,  смешить  то  зрителя  зачем?

  - Я  не  хотел.

- Знаю, что  не  хотел,  не  отбирай  хлеб  у  клоуна.  Ты  меня  понимаешь,  что  реквизит  должен  быть  убран,  после  того  как  отработают  артисты.  Гена  Леконцев  его  выставляет,  а  ты  убираешь.  Он  делает  это  перед  работой,  а  ты  после,  понял?

  - Конечно , понял,  что  тут  не  понять,  не  дурак  же.

 - Ну,  вот  видишь  как  всё  просто.

  - Я   там,  за  занавеской,  всё  уже  понял,  и  решил  вернуться.

  - Молодец,  а  Гену  Леконцева  видел,  как  он   летел  тебе  навстречу?

  - Нет,  не  видел.

  - Ну , понятно,  значит  столкновение  и  клоунада,  была  не  преднамеренной,  а  то  я  подумал,  уж  не  в  клоуны ли  вы  готовитесь?

Я  инструктирую  каждого  униформиста  и  слежу  за  тем,  чтобы  они  правильно  уносили  реквизит  с  манежа.  Делается  это  по  кратчайшему  пути.  Всё  что  можно  унести  в  боковые  проходы,  уносится  туда.  Центральный  форганг  должен  быть  свободным,  он  для  выхода  артистов.  Никто  не  должен  видеть  того,  что  происходит  у  нас  за  кулисами,  мы  не  хотим  показывать  изнанку  своего  творчества.  Я  прикладываю  огромные  усилия,  что  бы  во  всём  был  порядок.  Это  необходимо  что  бы  избежать  случайных  травм.  Особенно  напряжение  возрастает,  когда  в  программе  много  номеров  с  нестандартным  реквизитом.  В  премьерные  дни  нервы  напряжены  до  предела.  Манеж  для  нас  рабочая  площадка,  так  устроен  цирк,  тут  никуда  не  спрячешься.  Реквизит  артиста  выставляется  быстро,  без  суеты,  как  бы  невзначай,  случайно,  одним  движением.  Зритель  не  должен  тебя  видеть.  Ты  есть,  ты  нужен,  и  в  тоже  время  тебя  нет. Забудь,  кто  ты  такой  так  нужно,  так  правильно.  Чтобы  сделаться  для  зрителя  невидимым,  а  для  артиста  полезным,  требуется  определённый  навык.  Движения  должны  быть  естественными,  хорошо  отработанными,  поэтому  в  униформе  работают  только  молодые  ребята.

           В  цирке  все  паузы  заполняют  ковёрные  клоуны,  в  это  время  выставляется  сложный  реквизит.  Все  обязанности    должны  быть  распределены.  Для  клоуна  важно,  чтобы  реквизит  был  установлен  как  можно  быстрее,  тогда  он  будет  работать  более  качественно,  мы  ему  уже  не  помеха.  Когда  в  манеже  много  униформистов,  много  суеты,  клоуну  работать  очень  тяжело,  поэтому  ребята  работают  бегом.  Есть  не  писанное  золотое  правило,  ни  в  коем  случае,  не  снижать  своими  действиями,  темп  работающей  программы.  Когда  старший  униформист  опытный,  инспектор  манежа  только  объявляет  номера.  Он  может  вообще  не  появляться  в  манеже,  всю  работу  ведёт  старший  униформист.

Я  никого  не  обижаю,  если  бы  я  только  командовал,  то  непременно  дал  бы  повод  к  неудовольствию  и  роптанию.  Если  возникает  нештатная  ситуация,  я  всю  ответственность  беру  на  себя.  Вот  и вращающий  пьедестал,  номера  «Конная  скульптура»  он  весит  более  200 кг,  я  выставляю  его  в  манеж  в  одиночку.  Тут  требуется  огромная  сила  и  сноровка.  Его  вначале  нужно  поставить  на  попа,  а  потом  выкатить,  мои  ребята  никак  не  могли  с  этим  справиться,  а  сделать  это  нужно  за  несколько  секунд.  Номер  Королёва  «Конная  скульптура»  отражал  труд  и  быт  крестьянина  русской  деревни.  Сделано  это  было,  безусловно,  талантливо,  изобретательно  с  большим  вкусом,  и  весьма  оригинально:

                 На  пьедестале  трое;  белая  необыкновенной  красоты  породистая  лошадь,   крестьянин  и  его  дочь.  Начиналось  вращение  и  скульптура  оживала.  Освещённая  сверху  голубоватым  светом,  она  становилась  немного  таинственной,  и  в  тоже  время  настолько  естественной,  будто  мы  нечаянно  попали  в  мастерскую  великого  скульптора  Родена.  Вращался  пьедестал,  менялась  картина  действия.  Происходило  это  в  короткий  промежуток  времени,  в  тот  момент,  когда  люстра  гасла , в  темноте. Как  заставить  лошадь  принять  нужное  положение,  задуманное  мастером,  и  притом   сохранять  полную  неподвижность,  вплоть  до  следующей  сцены,  для  меня  загадка.

       В  масштабе  огромного  циркового  конвейера,  это  был  маленький  шедевр.  .Безукоризненное,  совершенное  произведение,  но  что  интересно,  никем  незамеченное  и  неоценённое.  В  том,  что  Королёв  был  большой  мастер,  не  было    никаких  сомнений.  Я  часто  слышал  в  манеже,  когда  кто-  то  из  мастеров  циркового  искусства,  постоянно  упрекал  молодых  исполнителей,  что  они,  не  с  полной  отдачей  относятся  к  своему  делу,  были  окрики,  оскорбления,  грубости  и  унижения.  Руководитель  номера  «Джигиты»,  сам  блестящий  мастер,  каждое  утро,  только  и  делал,  что  ругал  своих  молодых  воспитанников.  Я  постоянно  слышал  одно  и  тоже :  -Как  ты  сидишь  на  лошади?!  Тяни  носки!  Не  спи  на  ходу,  проснись!  Когда  вы,  наконец,  поймёте , что  от  вас  требуется!  Какие  же  вы  все  бездари!  и, т. д.  и, т. д.  Мастер  не  имел  своей  методики  подготовки  джигитов.  Обучение  он  подменял  натаскиванием,  упрёком,  а  то  и  откровенной  грубостью. Цирковое  искусство  вначале  70 ых  годов  прошлого  столетия  начинало  деградировать.  Развитие  любого  вида  искусства  никогда  не  идёт  по  восходящей  прямой,  это  постоянные  подъёмы  и  спады,  и  спадов  больше  чем  подъёмов.

Дорогой  и  многоуважаемый  любил  цирк,  любила  цирк  и  его  дочь,  даже  замуж  вышла  за  циркача,  они  многое  могли  бы  сделать  для  развития  циркового  искусства,  но  они  думали  только  о  своём  благополучии.  Увлеклись  золотом  и  бриллиантами,  но  холодные  стекляшки  не  принесли  ни  кому  из  них,  ни  радости,  ни  счастья,  ни  долгой  жизни  на  этой  земле.  Всё  пошло  прахом,  всё  разворовали,  всё  кануло  в  Лету.  Великую  дрессировщицу  они  тоже  ничуть  не  сделали  счастливой.  Шубы  сгнили  бриллианты  разворовали.  Для  тех,  кто  обладает  большим  состоянием,  сценарий  дальнейшей  жизни  уже  написан,  и  всегда  повторяется  с  поразительной  точностью.  Человеку  только  кажется,  что  он,  уж  если  не  вечен,  то   всё  равно  будет  жить  долго  и  счастливо.  Но  вот  кто  и  сколько  будет  жить,  знает  один  Господь,  и  кого  он  заберёт  в  первую  очередь  бедного  или  богатого,  решать  не  нам.

                 Мне  уже  тридцать  лет,  мой  производственный  стаж  тринадцать.  Меня  повысили  в  должности,  теперь  я  машинист  сцены.  Я  не  просил  директора  об  этом.  Это  сделали  артисты  работающей  программы.  Знаки  признательности  и  благодарности  шли  в  администрацию  нашего  цирка,  непрерывным  потоком.  Директору  ничего  не  оставалось,  как  принять  решение  повысить  меня  в  должности.  Мне  стали  доверять  работу  с  лонжей.  Лонжа – это  то,  что  спасает  артиста,  от  несчастного  случая,  от  смерти  тоже.  Потом  стал  выходить  в  акробатические  номера  на  пассировку.  Чтобы  стать  классным  пассировщиком,  мало  быть  акробатом  с  абсолютной  реакцией.  Нужно  знать  биомеханику  трюка,  и  не  только,  нужно  знать  особенности  самого исполнителя.  Падение  зарождается,.  чуть  раньше  того.  как  ты  его  увидел,  также  чуть  раньше,.  ты  должен  быть  готов  поймать  исполнителя.  Стать  пассировщиком  удаётся  далеко  не  каждому,  нужно  в  долю  секунды  учесть  многие  варианты.  Верхнего  нужно  спасать  любыми  путями,  не  жалея  себя.  Он  должен  знать,  чтобы  не  случилось,  его  спасут.  Это  не  писаный  закон  для  всех  цирковых  артистов.   Я  приведу  только  один  случай:

В  номере  «Эквилибристы  на  вольно – стоящей  лестнице»,  я  стоял  на  лонже  вторым  номером,  первым  стоял  их  молодой  сын,  такой  уверенный  в  своих  действиях  парнишка.  Я  жду  когда  оступится  артист,  я  жду  случая,  я  жду  падения,  на  то  я  и  поставлен.  Он  стоит  впереди  меня,  в  его  действиях  проглядывается  легкомыслие  и  самоуверенность.  Я  ему  напоминаю  об  этом, он  уверен,  он  улыбается,  он  меня  успокаивает, - они  никогда  не  падают,  так  что  я  стою  на  лонже  на  всякий  случай.  Произошло  всё  как  я  и  предполагал,  случайно  неожиданно,  в  самый  неподходящий  момент.  Он  проглядел  завал,  только  тогда  когда  его  мать  повисла  на  лонже,  он  понял  что  упустил.  Крупный  пот  покрыл  его  бледное  от  страха  лицо.  Он  подхватил лонжу  уже  после  того,  как  я  спокойно  спускал  её  на манеж.  Ничего  страшного  для  меня  не  произошло,  обычная  штатная  ситуация.  Он  был  порядочным  мальчишкой,  и  во  всём  признался  отцу.  На  следующий  день  его  мать  принесла   нам  в  униформу  большой  торт  и  сказала – спасибо.  Мне  было очень  приятно,  что  я  уже  в  который  раз , спас  жизнь  человеку.    Смена  программы,  когда  одни  закончив  гастроли,  уезжают,  а  другие  приезжают,  в  цирке  творится  невообразимое.  Недовольны  все,  кто  уезжает,  жалуются – нас  использовали  и  выкинули.  Приезжающие  возмущаются,  что  их  тут и  не  ждали.  Гостиница  переполнена,  мест  нет,  и  почему  не  освобождают  номера,  никто  не  знает.  Спросить  некого,    начальства  нет.  Конюшня  и  слоновник  забиты  животными  до  отказа,  и  кто  где,  ничего  не  ясно.  Собаки  лают,  лошади  ржут,  люди  ругаются.  Все  кому  положено  быть  на  погрузке  нет,  и  где  они  никто  не  знает.  Администратор  цирка,  организовал  роту  солдат,  и  дело  пошло.

                   Разгрузка  и  погрузка  реквизита  артистов  в  мои  обязанности  не  входит.  У  меня   четыре  человека,  двое  взяли  больничный,  но  артисты  просят, - помогите,  пожалуйста.  Я  так  много  работал  за  спасибо,  если  бы  за  спасибо  можно  было    построить  дом,  у  меня  был  бы  особняк  из  пяти  комнат.  Как  только  дело  наладилось,  появились  те,  кто  в  обязательном  порядке , должен  быть  на  погрузке.    Наконец  одна  программа  сменила  другую,  как  утренняя  заря  меняет  вечернюю.  К  нам  приехали  из  солнечной  Грузии  «Девушки  джигиты»  под  руководством  Наны  Мелкадзе.  Девушки  очень  юные,  одна  лучше  другой.  Наши  в  этом  возрасте,  в  школу  ходят,  в  куклы  играют,  а  эти  уже  в  седле  сидят,  работают.

         Вечером  ко  мне  пришёл  их  служащий,  и  представился:  Тимур  Бахтадзе.  Я  протянул  ему  руку , и  мы  познакомились.

- Ну  что  Тимур  будем  работать?

 - Да-  ответил  он.  От  него  я  узнал  всё  о  номере  «Девушки  джигиты»,  потому  что  умел  слушать  других.  Надо  же  подумал  я,  как  он  похож  на  лермонтовского  Казбича,  маленький,  сухой,  мускулистый,  широкоплечий.  На  лошадь  вскакивал  одним  лёгким  движением.  Ему  бы  шашку,  кинжал,  винтовку  и  персонаж  готов.      Нану  Мелкадзе  я  увидел  чуть  позже,  но  представлял  её   такой.  Помните  строки  из  «Мцыри»,  вот такой  она  мне  виделась:

«Держа  кувшин  над  головой
 Грузинка  узкою  тропой
Сходила  к  берегу.  Порой
Она  скользила  меж  камней
Смеясь  неловкости  своей.»

Тонкой,  гибкой,  стройной.  Но  она  оказалась  сильной,  ладной,  крепкой,  в  белых  лосинах,  и  чёрных  лакированных  сапогах.  Держалась   независимо,  я  бы  сказал  слегка  вызывающе,  ступала  крепко,  надёжно.  Говорила  хорошо,  образно  с  лёгким,  едва  заметным  кавказским  акцентом.  Было  видно,  что  умом  и  силой  её  Господь  не  обидел.  Она  величественно  стояла  возле  манежа,  неторопливо  попыхивая сигаретой. Инспектор  манежа, оказавшийся  рядом, вежливо и  даже подобострастно попросил  её.

  - Наначка,  тут  курить  нельзя,  сами  понимаете,  вот  здесь,  пожалуйста.  Нана  нехотя  подчинилась,  но  при  этом  сказала, - ещё  ни  один  цирк  не  сгорел  от  сигареты.  Видно  было,  что  подчиняться  Нана  не  любила,  Я  был  уверен , с  её  стороны  будет  ответный  ход,  просто  так , подобное  замечание  она  инспектору  не  простит.  Ей  было  важно  в  этот  момент  проявить  силу  своего  характера,  а  она  подчинилась.

 - Как  твои  девочки? – вертелся  возле  нее  инспектор,  явно  заглаживая  свою  вину,-  все  ли  готовы  к  работе?.  -Конечно,  готовы,  а  что  с  ними  может  случиться?

 - Ну,  мало  ли,  жизнь  такая  непредсказуемая,  сегодня  так,  завтра  эдак,  ой  Господи  дай  нам  всем  доброго  здоровья,  и  успехов  в  работе.

  - Сегодня  мы  пройдём  мизансцены,  разберёмся  с  музыкой,  разомнём  лошадей,  покатаемся  маленько,  а  завтра  с  утра  пройдём  номер  и  к  вечернему  спектаклю  все   будем  в  полной  готовности.

- Вот  и  славненько – суетился  инспектор,  видать  ждал  с  её  стороны  ответный  удар, - а  как  с  учёбой?  девочкам   наверное  надо  устроиться  в  школу?

 - Зачем?  И  на  её  красивом  лице,  я  прочитал  искреннее  недоумение.

  - Ну,  как  же,  всё -таки  образование,  хотя  бы   для  общего  развития  надо.

 - Нинадо – отрезала  Нана, - если  они   пойдут  учиться,   кто  будет  работать?  Ну  не  без  этого  конечно,  когда  у  нас  свободное  время,  мы  садимся  в  кружок  и  читаем  книжечку.  Все  глупости  идут  от  образованных  людей,  у  меня  от  них  одни  неприятности.  Надо  просто   каждому  на  своём  месте  хорошо  работать.    Он  ещё  хотел,  что - то  спросить,  но  не  успел,  она  тут  же  приказала  ему  сменить  опилки.

- Мы  их  недавно  меняли  Нана – пробовал   возразить  инспектор,  но  она  была  непреклонна.

 - Я  сказала  сменить,  значит  сменить.  Это  был  её  ответный  удар.

- Сама  Нана  на  лошадь  уже  не  садилась,  стоя  в  центре  манежа  с  арапником  в  руках,  она  руководила  действием.  После  работы,  в  белых  лосинах  и  чёрных  лакированных  сапогах  она  регулярно  выходила  в  фойе  к  буфету.  Я  могу  предположить  зачем.  Просто  мне  ни  к  чему  подтверждение  в  том,  в  чём  я  совершенно  не  сомневаюсь.  При  создании  номера,  там,  в  Грузии,  в  Тбилиси,  рассказывал  мне  Тимур,  у  неё  были  проблемы  с  одним  чиновником  из  министерства  культуры,  которого  она  так  мазанула   по  соплям,  что  он  едва  не  дал  дуба.  Ей  повезло,  дело  закрыли.  Так  что  она  достаточно  натерпелась,  прежде  чем  создала  этот  номер.  Ну  а  что  касается  чиновников,   кто  же  из  них  не  заслуживает  кнута.  Так  что,  если  чиновник  находится  в  состоянии  выбора,  что  сделать  добро  или  зло,  он  непременно  сделает  зло,  чтобы  потом  не  было  обидно,  за  сделанное  добро.

                           Всё  что  происходит  на  манеже  и  за  кулисами,  всё  лежит  на  плечах  униформы.  Содержать  арену  в  порядке,  на  которой  с  утра  и  до  вечера  идут  репетиции,  особенно  сложно,  и  не  всегда  удаётся.  Требуется  особый  навык,  сноровка  и  большая  физическая  сила.  Манеж  состоит  из ( тырсы),  это  глина,  перемешанная  с  опилками  и  утрамбованная  в  плотную  массу.  Поверх  этой  массы  засыпают  опилками.  Когда  опилки  свежие  в  манеже  стоит  такой  запах,  будто  ты  в  лесу.  До  15 го  ряда  сосной  пахнет.  Только  жаль  что  ненадолго,  не  успеешь  сменить  опилки  и  заправить  манеж,  ведут  лошадей.

- Ребята  только  не  гоняйте   – просишь  конюхов – пусть  они  походят  по  писте,  и  утрамбуют  рабочую  часть  манежа.  вам  же  лучше  будет.  Но  стоит  на  минуту  отойти,  как  всё  превращается  в  хаос.  Лошади  бегут  по  кругу  галопом  и  выбрасывают  шматки  глины    вперемешку  с  опилками,  через  барьер  в  зрительный  зал.  Уборщицы  хватаются  за  голову,  они  только  что  убрали,  теперь  придется  убирать  снова.

  - Ребята!  что  вы  делаете,  время  вашей  репетиции  давно  закончилось.  Мы  же  с  вами  договаривались,  поводите  лошадей,  но  не  гоняйте.  Неужели  не  ясно,  ваши  лошади  в  работе  не  бегут  галопом,  вы,  что  назло  это  делаете?

  - Нам  разрешили.

  - Кто  вам  разрешил?

  - Наш  шеф.

- Извините  меня,  но  сейчас  разрешить  могу  только  я.  Согласно  расписания  у  нас  смена  опилок.  Прочтите  «АВИЗО».

  - Нам  нужно  попробовать.

 - Что  вам  нужно  попробовать?

 - У  нас  пойдёт  другой  трюк.

  - Если  у  вас  пойдёт  другой  трюк,  и  он  связан  с  галопом,  то  нужно  было  отрепетировать  сегодня  утром,  а  сейчас  не  ваше  время.

 - Мы  не  успели.

 - Ребята.  это  не  ответ,  у  вас  репетиция  с  шести  утра  и  до  восьми.  Если  вам  не  хватает  двух  часов,  договоритесь  с  инспектором  манежа  через  своего  шефа.

  - Его  нет.

 - Кого  нет,  вашего  шефа?

 - Да.

- Как  нет,  что  испарился  что  ли?

  - Да  нет,  он  не  в  форме.

  - Так  как  же  он  вам  разрешил,  коль  его  нет,  и  к  тому  же  он  не  в  форме?  Мы  ведём  с  вами  какой - то  беспредметный  разговор.  Давайте  лошадок  под  уздцы  и  на  конюшню.  Я  понимаю,  лошади  тут  ни  при  чём,  они  читать " АВИЗО"  не  умеют,  но  вы  то..  Лошадей  уводят,  мы  снова  заправляем  манеж.  Мимо  проходит  уборщица  и  говорит – в  цирке  никогда  не   было  порядка  и  не  будет.

 - Как  вы  думаете  почему? – спрашиваю  я  её, - мы  же  все  работаем  и  вроде  не  плохо.

- А  потому  что  цирк – это  проходной  двор.  Цирк  не  театр,  я  работала  в  театре,  а  как  построили  цирк,  перешла  сюда,  зарплата  та  же.

- Так  какой  смысл  вашего  перехода  из  храма  искусств,  в  храм  шабаша?

  - Живу  через  дорогу,  а  туда  ездить  надо,  а  у  меня  внучек.

- Так  значит  этот  мальчонка  Вася  ваш  внучек?

 - Он  самый,  такой  смышленый  мальчишка,  и  так  цирк  любит.

 - Значит  цирк  проходной  двор?

- Проходной  двор.

 - А  это,  в  каком  смысле?

 - В  прямом,  они  же  здесь  все  временные,  у  них  ни  у  кого  нет  дома,  им  ничего  тут  не  жаль.  Я  одному  говорю,  что  же  ты    милок  ботинки  свои  о  занавес  протираешь,  уж  какой  раз  замечаю.  А  он  мне отвечает.  тебе  то  что?

- Интересно,  кто  же  такой?

 - Тот,  что  с  тремя  девками  крутиться  волчком.

 - Ага,  ролики  значит,  он  их  руководитель  и  сам  из  Риги.  Знаю, спасибо  что  сказали.  Это  интересно,  даже  шибко  интересно.  оповещу  всех,  застукаем  на  месте.

 - Так  что  порядка  в  цирке  никогда  не  будет,  лошадники  так  те  как  назло  из  конюшни  выводят  лошадей,  и  они  в  закулисной  части  испражняются,  а  нам  убирать.  Я  каждый  день  с  ними  ругаюсь,  уже  и  к  директору  ходила,  и  никакого  толку.  С  руководителем  разговаривала.

  - А  он  что?

- Посочувствовал,  обещал  разобраться,  вот  уж  какой  день  как  не  гадят.  Нет, нет,  порядка  в  цирке  никогда  не  будет.  Манеж  заправили.

Пришла  буфетчица,  ей  нужно  в  подсобке  забрать  товар,  а  проход  заставлен  ящиками.

 - Дайте,  кого  ни будь – говорит  она  чуть  не  плача.

- Стасик  Шимов! – иди,  помоги  бедной  женщине,  только  не  пропадай  надолго.  Стасик  смеётся,  он  с  лишком  молод,  он  всегда  смеётся.  Неблагополучная  семья,  воспитания  никакого.  У  матери  четверо  детей,  она  одна  без  мужа,  работает  у  нас  в  костюмерной,  ситуация  критическая.  Чтобы  его  несовершенно  летнего  принять  на  работу  в  цирк,  в  униформу,  в  цех  повышенной  опасности,  я  оказался  последней  разрешительной  инстанцией.  Директор  не  возражал.  Если  я  возьму  за  него  всю  полноту,  ответственности.  Как  же  меня  высоко  подняли,  от  меня  зависит  взять  человека  на  работу  или  нет.  Мать  умаляла,  плакала,  прокормить  такую  ораву  она  не  могла.  Наши  женщины  билетёры  говорили – смотри,  подумай, - это  ещё  та  семейка.  Но  я  знаю  что  такое  нищета,  и  я  соглашаюсь.

Есть  такая  притча  о  многообразном  грехе  и  одновременно  о  самой  сущности  греха:

       «Сын  приходит  к  родителю;  он  полон  сил,  желаний,  жажды  жить,  и  не  вмещается  эта  жажда,  это  желание  эта  похоть  в  рамки  обычной  домашней  жизни.  И  не  может  он  ждать  больше,  и  отцу  своему  он  говорит:  отец  ты  зажился,  пока  ты  умрёшь,  во  мне  увянет  жизнь:  Умри  для  меня,  будь  как  мёртв!  Ты  мне  не  нужен,  но  то,  что  я  могу  от  тебя  получить,  я  могу  теперь  получить,  То,  что  ты  потом  накопишь,  мне  не  нужно,  а  то,  что  до  сих  пор  накопил  трудом,  любовью,  подвигом  души,  то  всё  мне  это  раздели,  дай  мне  мою  долю:  а  потом,  жив  ты  или  не  жив – мне  всё  равно;  передо  мной  жизнь»…

                   Какую  долю  накопленного  трудом,  любовью,  подвигом  души,  мать  может  отдать  своему  сыну.  Их  у  матери  четверо.  Отдавать  то  нечего,  потому  что  ничего  нет.  Понимая  эту  сложнейшую  жизненную   ситуацию,  я  не  мог  отказать  ей  в  приёме  на  работу  её  сына.  Конечно,  можно  было  бы  спрятаться  за  закон  и  тем  самым  успокоить  свою  душу.  Но  если  бы  я  не  взял  его  на  работу,  я  бы  только  усилил  этот  грех.  Он  много  раз  подводил  меня,  опаздывал  не  приходил  на  работу.  Я  всё  скрывал  и  всё  терпел.  За  одно  его  слово,  сказанное  мне  через  много  лет,  спасибо,  я,  как  ни  странно  испытал  счастье.

Не  успела  уйти  буфетчица,  идёт  уборщица.

-Ребята!  мне  нужно  убраться  у  пожарного  щита,  а  там  чёрт  ногу  сломает,  какие-  то  доски,  балки,  арматура,  самой  мне  не  справиться,  помогите.  Сколько  я  просила  не  ставьте  сюда  ничего,  тут  же  пожарный  щит,  случись  что,  сгорим  все  заживо.  Разобрались  с  уборщицей,  идёт  художник  Аннушка,  просит  двоих  ребят.  Ей  нужно  помочь   разложить  щиты  во  дворе  и  подготовить  их  для  следующей  программы.  Аннушка  маленького  роста,  с  такими  щитами  ей,  конечно,  не  управиться,  резкий  порыв  ветра  и  её  вместе  с  щитами  унесёт  за  ограду,  и  мы  потеряем  ценного  работника.  Аннушка,  воспитанная  женщина,  она  не  требует,  она  просит,  говорит,  что  свою  просьбу  узаконила  визитом  к  директору.

-Ну  как  поможете?

 -Поможем  Аннушка,  конечно,  поможем,  а  к  директору  ходить  не  надо,  мы  сами  тут  своими  силами  разберёмся  во  всём.  Нам  ведь  эту  работу  не  оплачивают.  Нам  законную  переработку,  и  ту  со  стоном,  с  надрывом,  с  таким  нежеланием  оплачивают,  что  каждый  мой  визит  к  директору,  стоит  мне  сурового  испытания,  я  иду  к  нему , испытывая  холодок  под  ложечкой.  Как  будто  мы  униформа,  в  чужой  карман  залезли.  Аннушка  сочувствует.

                       Ближе  к  обеду  появляется  администратор,  он  в  коричневом  элегантном  костюме,  стройный,  всегда  предупредительно  вежливый.  Вообще  он  у  нас  человек  широкой  и  доброй  души.   Я  его  знаю  с  мальчишеских  лет,  когда  он  играл  в  футбол  за  пермскую  «Звезду».

  - Мне  двух  человек.  кого  покрепче, - просит  он. По  пустякам  он  никогда  не  беспокоит  нас.  Мы  ему  никогда  не  отказываем.  Мы  с  ним  дружим,  он  тоже  нам  никогда  не  отказывает.  Ну,  вот  придут  на  спектакль  наши  родственники,  мы  сразу  к  нему,  Григорий  Александрович!  Помогите!  и  он  всегда  помогал.  Ни  одна  уборщица,  контролёр,  работница  зала,  никто  не  был  на   него  в  обиде,  его все  уважали,  скажу  больше,  его  все  любили,  за  его  порядочность,  честность  и  принципиальность. Он  своими  подчинёнными  никогда  не  командовал,  они  это  понимали  и  платили  ему  взаимностью.

 Возле  униформы  меня  ждёт  медсестра,  взгляд  у  неё  красноречивый,  вопрошающий.

- Мне,  нужен  человек,  переставить  нагревательные  лампы,  мне  одной  не  справиться,  дадите?

- Берите.

 – Кого?.

 - Кого  хотите.

 - А  вы  прикажите.

 - Не  могу,  не  буду,  не  хочу.  Приказывать  значит  покушаться  на  основную  заповедь  Христа.

 - Это  на  какую  же?

 - На  свободу,  Бог  создал  человека  свободным.

  - Вы  верите  в  Бога?

 - А  вы  хотите,  чтобы  я  верил  в  партию?.

 - Ну,  так  дадите  человека?

- Зайдите  в  униформу  и  возьмите  того  кто  вам  понравится.

 - Мне  ведь  только  лампы  переставить.

 - Я  понимаю,  что  человек  нужен  для  дела.

            Медсестра  уходит.  Через  минуту  возвращается.

- Там  никого  нет – разводит  она  руками.

  - Я  знаю.

 - Зачем  же  тогда  посылали?

  - Что  бы  вы  убедились,  что  там  никого  нет.

  - Какой-  то  странный  у  нас  с  вами  разговор,  а  где  же  всё - таки  люди?

  - Не  знаю.

  - Как,  вы  своих  людей  не  знаете?

 - Своих  я  знаю,  но  у  меня  их  не  полный  штат,  вместо  десяти  всего  пять,  двое  из  них  болеют,  вот  и  получается,  всего  трое.

 - Ну,  хоть  кого  ни  будь,  дайте – умаляет  она.

 - Что  значит,  хоть  кого  ни  будь,  как  я  могу  дать  того  кого  нет.

  - Ну,  Господи,  я  всё  поняла,  ну  хоть  что – то  можно  сделать?

 - Вы  верите  в  Бога?

- А  вы  хотите,  чтобы  я  верила  в  партию?

  - Ну  ладно,  договорились,  я  сейчас  сам  сделаю  всё.

  - А  где  же  всё - таки  остальные? – спрашивает  медсестра.

  - Кто  где,  а  вот  на  работе  никого.  Могут  и  вовсе  не  прийти.

 - Как  так,  работа  ведь?

  - Работа,  я  уже  в  который  раз  выхожу  на  директора  с  предложением  разделить  пять  ставок  на  остальных,  чтобы  был  стимул.

 - Ну  а  он  что?

  - Он  говорит  нельзя,  не  положено,  нет  такого  закона.

 -Т ак  как  же  быть?

  - Значит,  оставить  всё  как  есть.  Хитрое  у  нас  государство,  мне  кажется  ещё  чуть-  чуть  и  оно  перехитрит  самоё  себя.

 - Ну,  себя-то  государство  никогда  не  перехитрит.

  - Перехитрит,  вот  увидите,  перехитрит,  дай  нам  Господь  дожить  до  этого  счастливого  времени.

                           Только  разобрались  с  медсестрой , идёт  заведующая  постановочной  частью  Анна  Ильинична.

  - Мальчики!  Мальчики!  Пришла  машина,  надо  разгрузить.

 - Что  в  машине – то?

  - Ну , это,  как  его  там,  продукты  и  всё  такое  прочее.

 - Продукты  для  кого?

- Для  лошадников.

 - Ну,  вот  они  пусть  и  выгружают.

 - Да  я  ходила  к  ним,  один  служащий  еле  на  ногах  стоит.  Ну  а  тот  второй,  которого  нет,  какая  польза  от  того  кого  нет.

 -  Вы  философ  Анна  Ильинична!

 - Хуже  ребята,  хуже,  а  где  Коля  Тощев?

 - Колю  видать  угостил  тот  самый  служащий,  которого  нет  на  работе.

                            И  тут  появляется  Коля,  слегка  пошатываясь  и  весь  помятый.

  - Я  сейчас  Анна  Ильинична,  я  только  водички  выпью,  газировочки  из  автомата,  и  всё  будет  в  порядке.  Коля  в  хорошем  настроении  и  даже  шутит.

 - Анна  Ильинична!  Для  вас  что  угодно.

  - Коля,  так  ты  что  выпивши? – изумляется  Анна  Ильинична.

  - Да  разве  я  выпивши,  так  чуток,  и  то  потому  что  не  мог  отказаться  от  угощения.  Помог  буфетчицам  с  разгрузкой  ценного  товара.  А  так  я  не  пью,  с  чего  и  с  какой  стати.  Когда  я,  по-  настоящему  выпивши,  тогда  я  становлюсь  очень  весёлым  человеком.  -Вот  послушайте  Анна  Ильинична.

      Коля  поёт:   " Всё  прошло  всё  умчалось,  в  невозвратную  даль…"

- А  вот  дальше  не  помню,  неужели  причиной  такой  плохой  памяти,  принятый  алкоголь,  как  вы  думаете  Анна  Ильинична?

 - Пить  то  Коля  не  надо.

  - Не  надо,  согласен,  да  разве  я  пью.  Это  слёзы,  истинно  говорю – слёзы.  Разве  так  пьют  порядочные  люди.  Стопка,  всего  одна  стопка,  и  вот  что  делает  стопка  с  человеком,  принятая  не  голодный  желудок.  Целый  день  ничего  не  ел,  вот  меня  и  повело.  Я  даже  сам  удивился,  правда,  коньячок  армянский,  пять  звёздочек,  вот  в  ноги  то  и  садануло.  Коля  смеётся.

  - Коля,  ты  один  то  справишься?

- А  то,  обижаете  Анна  Ильинична,  я  же  этот,  ну  как  его  там,  Геракл.  Вы  только  гляньте,  какие  у  меня  мускулы.  Коля  засучив  рукав  рубашки,  показывает  свой  бицепс.  Теперь  уже  Анна  Ильинична  смеётся.

 - О!  Анна  Ильинична,  вы  даже  и  не  догадываетесь,  какой  я  талантливый  человек,  и  что  интересно,  у  меня  во  всех  жанрах  циркового  искусства  фантастические  успехи.

  - А  как  у  тебя  дела  с  номером,  который  ты  готовишь?

  - Вы  имеете  в  виду  жонглирование?

 - Ну  да.

- Мне  даже  Александр  Кисс  сказал,  ты  Коля  талант.  Я  ведь  тоже  четыре  булавы  бросаю,  попарно,  как  и  он,  только  у  меня  это  получается  даже  лучше.  Виной  всему  Анна  Ильинична,  не  вино.  Вот  видите , уже  стал  заговариваться.  Я  хотел  сказать  виной  всему  талант.  До  недавнего  времени,  я  и  сам  не  знал,  какие  возможности  дремали  в  моём  совершенном  организме.  А  вы  знаете,  я  даже  к  самому  Карандашу  в  репризу  выходил.  Инспектор  манежа  отвлёкся  за  кулисами,  ну  я  и  вышел,  а  главное  во  время.  Он  глазами  то  ищет  инспектора, а  его  нет,  ну  а  я  тут  как  тут.  Похвалил,  сказал, " возьми  с  полки  пирожок".  Это,  когда  он  кем -  то  доволен,  то  вот  таким  образом  выражает  свои  положительные  эмоции.  Он  меня  даже  коньячком  угощал.  Любил  он  выпить,  шибко  любил.

            Коля  Тощев  знал  своё  дело  на  отлично.  Его  пребывание  в  манеже  было  нужным  естественным  и  необходимым.  Он  не  просто  знал,  что  нужно  делать,  он  делал  всё  без  суеты  и  лишних  движений,  не   заостряя  на  себе  внимания.  Он  никогда,  ни  при  каких  обстоятельствах  не  допускал  накладок  в  работе,  и  ни  разу  не  подвёл  меня..

Из книги Паяцы Владимира Фалина

 оставить коментарий