Об «исчезнувших бриллиантах». Эксклюзивное интервью Ю.Ю. Дурова
 Много шума было создано на телевидении и в прессе вокруг дела об «исчезнувших бриллиантах» Натальи Юрьевны Дуровой. И по сей день, многие издания не дают покоя ее участникам, как живым, так и мертвым.
Мы публикуем эксклюзивное интервью Юрия Юрьевича Дурова, данное нашему сайту, которое, возможно, прольет немного света на эту запутанную историю.
“Я совершенно замкнулся от журналистов, потому как мне неприятна эта тема, не привык я разбираться в таких грязных делах. Все телевизионные каналы атаковали меня и в театре, и дома, и на даче, и по телефону, я отказывал всем. Говорил, что на эту тему говорить не буду. Я почитал, что и в какой форме писалось в прессе, поэтому, не хотел принимать в этом никакого участия.
Начну с того, что нас с моим племянником, Михаилом Болдуманом, жизнь развела очень рано. Мы жили разными жизнями и общались не так часто, он постоянно был за рубежом. В Москве Миша появлялся наездами, приходил сюда, сидел, мы с ним беседовали, и уезжал. Я даже не подозревал о многих его талантах. Мишу снимали во многих телевизионных передачах, особенно о Пушкине, когда Пушкин писал пером, всегда снимали Мишины руки. Он был уникален в своем роде, и полностью копировал подписи, писал и правой и левой рукой. Написанное им, практически невозможно было отличить от оригинала, написанного человеком, которого он копировал. Жаль, что у меня не сохранились памятные бумаги на этот счет. Он водил уникальные экскурсии по Европе. Часто плавал на яхте с обеспеченными людьми, высаживались они, например, в Ментоне, возле Монте-Карло, и он начинал рассказывать какое здание, кто построил, и делал он это на английском, французском, немецком, испанском языках, включая и русский конечно. Все их он знал в совершенстве. Люди просто с ума сходили от восторга! Он знал подробнейшим образом всю Европу, где собственно и жил, большую часть времени. Поэтому, чтобы не мотаться по гостиницам, он купил маленькую квартирку-студию в Париже, недорогую, но в приличном районе. Одна комната, балкончик, двухъярусная кровать, туалет, больше там ничего не было.
Когда я получил страшную новость о его смерти, мы тогда еще ничего не знали, то сразу же полез в интернет, нашел вести о том, что Миша действительно скончался, даже нашел форум, где подтверждалось, что это действительно случилось, в котором на глазах росли сообщения с соболезнованиями от людей, знавших его.
Я тут же поехал на работу, собрал друзей, коллег, чтобы что-то организовать, как-то помочь с похоронами. В то же время ко мне пришел Сергей, представившийся ресторатором и другом Болдумана и спросил, не возражаю ли я, если бы он организовал панихиду и поминки. Я согласился и всю процедуру похорон мы уже доделывали вместе, оказалось, что без моей помощи сделать это было бы невозможным, потому как я единственный родственник. Всвязи с документальными проволочками, не получилось похоронить Мишу по христианскому обычаю на третий день. На похороны пришло около восьмидесяти человек, обычно говорят пару слов и опускают гроб в землю. Мишина панихида шла час с лишним. К нам просто подошли кладбищенские служители и сказали, что пора заканчивать, потому как солнце и жара, но многие так и не успели высказаться. И на поминках много людей было и все говорили-говорили, и с таким юмором. И не смотря на всю печальность и трагичность ситуации, я слушал их речи и был горд, что это - мой племянник. Мне было немного стыдно, что большей части рассказанного, я не знал, но нас судьба так разбросала, я помню его совсем маленьким, потом прошел огромный период времени, провальный для наших отношений, который, мы не общались никак. Нам негде было пересечься. Миша работал в одном направлении, я в другом, он жил своей особенной жизнью, у него не было ни одного циркового друга, ни одного театрального друга. И появился Миша, в моей жизни, только после смерти Натальи Юрьевны.
Место о захоронении мы с Мишей обсуждали еще задолго до этого трагического события... И вот странно, что человек сорока лет, разговаривал со своим дядей, с которым у него большая возрастная разница о том, где бы он хотел быть похоронен. Ему принадлежало место, рядом с Натальей Юрьевной, «дуровское» место, но Миша сказал, что оно ему не нужно, что он, к роду Дуровых, не имеет никакого отношения, и оно должно принадлежать мне, как единственному продолжателю династии. Он пожелал быть похороненным на старом немецком кладбище, рядом со своим отцом Михаилом Пантелеймоновичем Болдуманом, Народным артистом СССР, трижды лауреатом Государственной премии, дважды Сталинской.
«Папа для меня был всем, и я хочу быть рядом».
После двух-трех дней после похорон, мне посоветовали подать на наследство. Это абсолютно законная процедура, потому как после шести месяцев, все отходит государству. Я на это дело, как-то... просто сказать «повелся». И все это было в течение первых двух-трех дней, после Мишиной смерти.
В этот тяжелый для нас всех период, объявилась некая Инна Соловьева, женщина, у которой с Мишей был роман и даже совместный ребенок. Я думал, она появится еще на похоронах, подойдет, выскажет соболезнования, все таки, нас горе объединить должно было. Я спрашивал мишиных друзей, знают ли ее, они знали, но говорили, что ее здесь нет. Прошли похороны, поминки, через 2 дня мне приходит телеграмма:
«Прошу срочно передать мне все имущество Михаила, хранящееся в театре и ключи от квартир».
Миша, к тому времени, уже успел продать квартиру мамы, на Тверской, за малые деньги, потому как был обвал и надо было переждать, но он не хотел тянуть время, ему срочно надо было избавиться от квартиры Натальи Юрьевны. На эти деньги, он купил в Москве две однокомнатные квартиры. В одной жил сам, это была квартира, которую Миша давно хотел. В ней жил Коганович и бабушка – секретарь девяноста с чем-то лет, за которой ухаживали люди, с условием последующей передачи им ее квартиры. На девяностом году жизни она скончалась, и «опекуны» тут же продали эту квартиру Мише. Он был счастлив, что жил в этом старом доме. В другой, купленной им квартире, жил его друг, с которым у них была определенная договоренность. Этого друга Миша вытащил из тяжелой жизненной ситуации, и решил, что он будет там жить, хоть десять, хоть двадцать лет, и постепенно выплачивать квартирную стоимость. В итоге, друг должен был забрать квартиру себе, поэтому Миша его туда даже прописал. Я не подходил к дверям ни одной, ни второй квартиры, я даже не знаю где они находятся, вплоть до сегодняшнего дня.
И вот, эта дама присылает телеграмму, даже не позвонив, но оставив свой адрес и телефон. С этого момента, все и началось… Она терроризировала не только меня, но и того самого друга, вызывала милицию на квартиру, где он живет. Он мне звонил, рассказывал, что она его как-то выловила, стала вырывать какие-то документы из рук, потом вызвала милицию, и сказала, что он на нее напал с целью изнасилования. Шокированные соседи, все опровергли, потому как это - интеллигентнейший человек, которому Миша просто помогал выжить.
Ну и как я с этой женщиной могу пойти на какие-то декапы в программе «Пусть говорят» или какой-то другой? Я решил просто абсолютно замкнуться. К Соловьевой же, которая теперь претендует на имущество, подключились люди, которых, после смерти Натальи Юрьевны отсюда, грубо говоря, «попросили». И девушка не понимает, что она оказалась марионеткой в их руках. Она же ни разу не была ни в театре, ни в кабинете, ни дома у Натальи Юрьевны. И вот, ей сказали - «Там ТАКОЕ!! Там есть столько всего! И все это твое. И если ты не будешь биться за это, то просто упустишь все из рук»
И вот, медийные сферы раздули шумиху по этому делу. Смешно верить статьям в газетах и передачам, в которых я отказался участвовать. Самое обидное, что там выступают бывшие артисты цирка и театра. Например, если почитать то, что пишет Рогальская. Если бы она не жила на одной лестничной клетке с моей мамой, я бы, как обыватель, прочтя эту статью, решил бы что она жила в Кремле с дочкой Брежнева. Для людей же простых, не знающих правды, ее называют «женщиной – легендой». Все цирковые знаю КТО такая Ирина Рогальская. А для купивших газету, она представляется легендой. Она утверждает, что в Израиле, Наталья Юрьевна купила драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов, и в том числе, кулон, принадлежащий Екатерине Второй, за десять тысяч долларов. Если бы этот кулон был сделан из сушеного абрикоса, и Екатерина Вторая просто подержала бы его в руках, он бы уже стоил миллионы. Просто смешно! Ну, Бог ей судья. Стала бы Наталья Юрьевна хранить драгоценности в театре, это не хранилище, не музей, здесь и охраны-то достойной нет для таких вещей, если они миллионы стоят! И самое интересное, что никто их не видел! Я допускаю, что у нее, как у любой дамы, были какие-то украшения. Но они могли остаться у Миши, Миша их мог подарить, он не был падок на подобные вещи. В какой-то передаче, Соловьева выставляет его совершенным злодеем. Рассказывала, что если он давал кому-то в долг, то непременно брал расписку.. все это абсолютная ерунда. Вот маленький пример. У нас был водитель, возил Наталью Юрьевну на работу и из театра. Миша услышал, что он за мамой хорошо смотрел и помогал, и продукты возил, и по дому что-то делал. Он у меня спросил « А могу я его отблагодарить деньгами?», я сказал - «Миша, это твое право, почему нет? Это нормально» Он дал ему три тысячи долларов. Простому водителю за то, что тот заботился о «нелюбимой матери». Все говорят, что он ее ненавидел. У них были сложные отношения, но ненависти никогда не было. На самом деле, они любили друг друга, но не могли найти общий язык. Он считал себя недолюбленным сыном, потому что Наталья Юрьевна в основном занималась профессией, дрессировкой, общественной деятельностью, чем угодно, кроме него.
На сегодняшний день, я могу совершенно официально заявить - все, что положено этой девочке, она получит. Куда делись бриллианты, и были ли они вообще? Миша два с половиной года составлял наследство. Откуда мне знать? Я этих бриллиантов на Наталье Юрьевне не видел никогда. Михаил об этом никогда не говорил, может, они и были, но зачем ему было говорить, мол «У меня бриллиантов от матери осталось куча. И что теперь с ними делать?» Это его личное дело.
Соловьевой я готов отдать все, что есть, только пусть приходит с официальным документом, что все это принадлежит ей. Решит суд, что все это нужно ей отдать – отдадим ей, решит что это принадлежит театру будет в театре. Если бы эта мебель была антикварной, хотя бы один стул, на котором сидел Владимир Леонидович Дуров, я бы вгрызся зубами, но увезти это из театра я бы никому не позволил, вплоть до суда международного, до какого угодно. Потому что это – ИСТОРИЯ. То, что здесь на самом деле — это не история. Это в 94 году появилось, в 2010 – уйдет. То, что Наталья Юрьевна на этой мебели сидела, да, но это сегодняшний день, она могла сидеть и на другом кресле, это никогда не будет считаться историческим, потому что это – новодел, современное, тут еще 2000 человек сидело. Ну, не стало это историей нашей династии, нашего театра, понадобится, найду еще людей, чтобы помогли вынести. Иконы, если бы не было желания Натальи Юрьевны отдать их в епархию, если бы не было письма Михаила Михайловича Болдумана, где он утверждает, что он отдал это в музей театра, я бы с радостью отдал эти иконы ей. Но, как Соловьева заявила в одной передаче - «Да, я хочу ВСЕ!» - на камеру так вот сказала. Мне звонят друзья Мишины и говорят «Господи, что она творит?»
Опять же, что касается мебели, находящейся в театре, например, столик “за которым Пушкин сидел”, Наталья Юрьевна однажды бросила такую фразу, так же, как и про “голубой бриллиант”. Наталья Юрьевна любила «пустить пыль», а люди воспринимали это всерьез и слагали легенды. У нее вообще был потрясающий дар убеждения. В театре все эти вещи появились в 94 году. Были переданы каким-то министерством горной промышленности, есть даже бумаги это доказывающие. Какой-то специалист, в одной телевизионной передаче, “на глазок» определил, что – “Да, вот я посмотрел фотографию, я могу сказать, что стоимость этого имущества, приблизительно, 150 000 евро”. Есть документ, где каждая деталь прописана, и у нее есть своя стоимость, с ценами 2005 года. Раз в 5 лет приходит проверка, описывать имущество и убеждаться, что все на месте. Нас охраняет ЧОБ, и существуют бумаги, подписанные ими, что после смерти Натальи Юрьевны из театра ничего не вывозилось и не ввозилось. На каждый ввоз и вывоз у нас имеется бумага-пропуск.
Через какое-то время, Соловьева прислала и третья телеграмму, уже на три адреса – Дурову Ю.Ю., Раскевич Л.А. (мой заместитель) и Соколову Е.В.( еще одному заму)
«Требую прекратить расхищение вами , имущества, принадлежавшего Болдуману М., в противном случае..»
Дальше, это же заявление приходит министру культуры, прокурору страны, начальнику МВД г.Москвы, нотариусу Козловой, и в СМИ. Вот пять адресов, плюс три наших. Поскольку она заявляет в милицию, что мы занимаемся хищением, а это уже, извините меня, криминал, мы вынуждены были втроем подать не в суд, а именно в милицию, чтобы разобрались и оградили нас от подобных обвинений. Ответа мы пока не получили, но, очевидно, занимается кто-то этим.
Я не давал интервью, на эту тему, ни одному изданию, кроме вашего, и еще журналисту я рассказал всю историю, который хочет написать книгу о Мише. Насколько все это интересно нашей цирковой братии, я не знаю. Хочу только в завершение сказать, что все эти недоброжелательные высказывания в мой адрес, под которыми подписываются клоуны, еще кто-то.. Все это пишут люди, которые выдают себя за бывших цирковых. Кто-то пишет, что проработал со мной в театре долго, а до этого они еще по цирку знают ЧТО я за человек. Ну нет здесь людей, а если и есть, то я их наперечет знаю, которые со мной работали и в цирке, и сейчас работают в театре. Они пишут, что долго с Натальей Юрьевной работали, и с Дуровым, Это очень удобная форма держаться под ником. Когда Кукес что-то там написал, не выдержал, то подписался своим именем. Я сейчас судорожно вспоминаю... Ну не было у меня врагов в цирке, когда я там работал. Если и были какие-то недоброжелатели, их можно было пересчитать по пальцам.
Я не думаю, что все это закончится в ноябре месяце, но очень на это надеюсь. Потому что я, попросту, устал. У нас с ноября начинается серьезная работа, готовим очередной спектакль к Новому году, и заниматься всем этим нет ни времени, ни желания. И потом, это немного больно, когда люди, не знающие ЧТО здесь происходит на самом деле, начинают утверждать, что здесь происходит совсем обратное.
И я жду - не дождусь ноября месяца, когда пройдут эти пол года, чтобы уже оставили нас в покое, но боюсь, что это может продлиться и дольше. “
Диана Ведяшкина
обсудить на форуме
|
RSS 
