В. Дуров и политическая сатира
Мне пришлось познакомиться с интересным документом: «Дело № 10 канцелярии харьковского губернатора по секретному отделению — О Владимире Леонидовиче Дурове».
«Дело» начинается письмом губернатора в департамент полиции. Он докладывает о том, что клоун Дуров обратился к нему с просьбой разрешить выступления в цирке, для-чего представил список своих монологов. «Познакомившись с этими монологами, — сообщает губернатор, — я увидел, что некоторые из них по своему возмутительному содержанию представляются совершенно недопустимыми на сцену. Такими монологами являются: 1) место из аллегорического шествия: «Не страшен мне ни жалкий временщик, ни те шуты, что спят в совете»*. И далее: «Я — шут, друзья тяжелых наших дней, обязанность моя — смешить не королей, что не внимают свысока народным стонам, и своего я колпака не дам за их корону!». 2) Место из «Вагона с подарками». «Галстух для премьера — черный на красной подкладке, годен для самозадушения» и т. д».
«Ходатайство Дурова мною отклонено, — продолжает губернатор, — и вместе с тем, принимая во внимание, что сцена является могущественным орудием влияния на народные массы и что монологи, произносимые талантливым комиком перед тысячной толпой, производят гораздо большее впечатление, чем масса безграмотных прокламаций, — об изложенном сообщаю Департаменту полиции с тем, что не будет ли признано соответственным воспретить Дурову выступления и в других городах».
В «деле» подшито также постановление генерал-губернатора о немедленном выселении Дурова из пределов Харьковской губернии, Имеется в виду Государственный совет — верховный орган власти при самодержавии. На обороте — распоряжение пристава Кирсанова надзирателю Рудич: «Немедленно объявить и блюсти за выездом». И тут же пометка самого пристава: «Донести, что выезжать и не думает».
Владимир Леонидович рассказывал мне в 1924 году о том, каких усилий и настойчивости стоило ему тогда добиться разрешения выступить в Харьковском цирке. В ход были пущены и взятки губернаторским чиновникам, и визиты к губернаторше, и даже ссылки на то, что Дуров — дворянского происхождения. В конце концов победа осталась за клоуном. Он остался в Харькове и выступил в цирке. Важно было появиться на арене, а уж тут он был хозяином, и цирк гремел от рукоплесканий, когда Дуров «с песком пробирал» царских опричников, пользуясь различными иносказаниями. Перелистываю тетрадку с монологами, подшитую к «делу». Многочисленные диалоги, монологи, репризы, экспромты — колют, стегают и шельмуют всех, начиная от полицейского урядника и городового и кончая всесильным премьер-министром.
Тетрадка кончается разговором двух мужиков: «О каком таком новом законе ты говоришь, Митюха?
А такой, Ванюха, выйдет закон, что мы, мужики, всех драть будем, и их преподобий и их благородий!.. Придут к нам разные господа, бух в ноги... А мы скажем: ах, вы такие-сякие, по какому праву через наши поля скот гоняете, по какому праву у нас в деревне голод, а у вашего генерала до самого дивана пузо отросло?! И почнем их драть, как Сидоровых коз!» Тут уж сатира Дурова переходила в прямое пророчество… Высылки из городов и запрещения следовали одни за другими, но клоун-сатирик, клоун-революционер не складывал своего острого оружия и донес его до великого Октября.
Н. ВЕРЖБИЦКИЙ
Журнал Советский цирк. Июнь 1963 г.
оставить комментарий